Это для твоего отца шанс высказаться по‑настоящему.
Она нерешительно произнесла:
– Отец никогда не выступал по радио… Эд. Я не думаю, что он вообще одобряет радио. Он считает, что люди получают больше удовольствия, когда сами исполняют музыку. Когда каждый член семьи играет на каком‑нибудь инструменте или поет.
– Когда такое было, – сухо сказал Базз Де Кемп.
– В Элизиуме по‑прежнему так, – девушка перевела взгляд на него. Газетчик начал что‑то говорить, но Эд Уандер снова поспешил
вмешаться.
– Неважно, одобряет он радио или нет, и неважно, выступал ли он когда‑нибудь по радио. Я привык работать с неопытными людьми. Почти все гости моей передачи не имеют опыта работы на радио. Это его большой шанс. И ты тоже будешь рядом. И Баззо. И, думаю, мисс Фонтейн.
Она на мгновение была обеспокоена этой мыслью, затем уютно пожала пухлыми плечами.
– Мы можем спросить его самого.
Она пошла впереди. Эд и Базз увидели пожилого проповедника, который вместе с несколькими другими людьми сворачивал большую палатку. Деревянные стулья уже были сложены и составлены снаружи, а теперь складывали лекторскую платформу, чтобы перенести ее.
Когда Таббер заметил их, он что‑то сказал остальным, которые продолжали работу, и вышел к ним навстречу.
Старый Лесоруб, – снова подумал Эд. Эйб Линкольн в Иллинойсе. Этот тип – действительно незаурядная личность. Позор, что передача до сих пор не вышла на телевидение. Она бы действительно стала популярной, если бы аудитория увидела этого кадра.
Иезекиль Джошуа Таббер переводил взгляд с одного новоприбывшего на другого.
– Слушаю вас, добрые души, – сказал он.
Эд Уандер откашлялся.
– Меня зовут…
– Я знаю, как тебя зовут, добрая душа. Моя дочь сказала мне, кто ты такой, в тот вечер.
Эду вдруг пришло в голову, что он не заманит Таббера на шоу, пытаясь его соблазнить выгодами. Он инстинктивно чувствовал, что этого человека нельзя уговорить произнести заклятие на заказ. Когда он ехал сюда с Баззом Де Кемпом, Эд собирался пообещать проповеднику возможность выступить перед людьми таким образом, что по сравнению с ним такие великие деятели возрождения религии прошлого, как Билли Сандей и Билли Грэхем покажутся дешевкой. Теперь он решил, что будет лучше, если он пока вообще не станет упоминать о проклятии.
Эд сказал:
– Мистер Таббер, я…
Таббер мягко сказал:
– «Мистер» происходит от слова «мастер», то есть «хозяин», добрая душа. Я не хочу быть ничьим хозяином, не более, чем я хотел бы, чтобы кто‑то был моим хозяином. Называй меня Иезекиль, Эдвард.
– Или Зеки, уменьшительно, – сказал Базз Де Кемп.
Таббер посмотрел на газетчика.
– Да, – мягко сказал он. – Или Зеки, уменьшительно, если вам так больше нравится, добрые души. Это почетное имя, имя одного из наиболее прогрессивно мыслящих древнееврейских пророков, который написал двадцать шестую книгу Ветхого Завета.
– Полегче, Баззо, – тихо пробормотал Эд в сторону Де Кемпа. Затем обратился к Табберу:
– Что я хотел предложить, сэр…
– Термин «сэр», вариант термина «сир», пришел к нам из феодальной эпохи, добрая душа. Он отражает отношения между дворянином и крепостным. Мои усилия направлены против таких отношений, против любой власти одного человека над другим. Ибо я чувствую, что кто бы ни клал на меня свою руку, чтобы управлять мною, он узурпатор и тиран! Я объявляю его моим врагом!
Эд Уандер на мгновение закрыл глаза и помолчал. Затем снова открыл их и сказал:
– Послушай, Иезекиль, не хочешь ли ты выступить в моей радиопередаче в пятницу ночью?
– Очень хочу.
Затем снова открыл их и сказал:
– Послушай, Иезекиль, не хочешь ли ты выступить в моей радиопередаче в пятницу ночью?
– Очень хочу. Самое время, чтобы наши средства массовой информации были использованы для чего‑то полезного, а не ерунды. – Бородатый старик устало посмотрел на потрепанную палатку, которую разбирали. – Не по своему желанию я говорю слова перед такой горсткой людей. – Его взгляд вернулся к Эду Уандеру и Баззу Де Кемпу. – Благодарю вас за возможность принести слова миллионным массам, добрые души.
Заполучить Иезекиля Джошуа Таббера оказалось так просто.
Элен Фонтейн – совсем другое дело.
Элен с недоверием уставилась на них обоих.
– Оказаться снова достаточно близко к этому старому козлу, чтобы слышать его голос? О, матерь божья! Неужели похоже, что я окончательно рехнулась?
Они находились в особняке Фонтейнов, в так называемой комнате для восстановления сил. Восстановление сил, с точки зрения Фонтейнов, надо полагать, заключалось преимущественно в выпивке, поскольку в комнате почти ничего не было, кроме замечательно оборудованного автобара. Эд устроился рядом с ним, добывая напитки на всех троих, а Базз вел решительные действия.
Элен была одета в простой хлопчатобумажный ситец. На ней были туфли без каблуков. Волосы заплетены в косы. Лицо выглядело так, как будто она тщательно умылась не позже, чем пять минут назад.
Базз Де Кемп задумчиво передвинул сигару из левого угла рта в правый.
– Нечего бояться старикана, – сказал он. – Вежливый старый простофиля, такой же невинный, как…
– Как динамитная шашка, – резко перебила Элен. – Дай мне еще одно пиво, Крошка Эд.
– Я никогда до сих пор не видел, чтобы ты пила пиво, – сказал Эд.
– Я тоже, – фыркнула Элен. – Но я начинаю подозревать, что это антисуетное проклятие Таббера включает в себя и великосветские напитки. Мне больше не по вкусу ничего, кроме пива и итальянского красного вина.
– Послушай, – сказал Базз, – ты что, на самом деле веришь, что Таббер наложил на тебя заклятие?
– Да. И я не собираюсь приближаться к нему, чтобы заработать еще одно, умник.
– Ладно, – сказал Базз. – Давай предположим, что он на самом деле, по‑настоящему, наложил на тебя заклятие. Если он его наложил, то он может его и снять, верно?
Она нахмурилась на него над ободком стакана с пивом:
– Я… я не знаю. Думаю, что да.
– Конечно, да. Какие могут быть сомнения? – всунулся Эд с намерением помочь.
– Ну хорошо, – сказал Базз. – Ты признаешь, что он милый старый лопух, пока его не вывели из себя. Я никогда не видел его разъяренным, но верю на слово вам двоим, что вы его в тот раз вывели из себя своими замечаниями. Но как правило он милый старик. Ну хорошо. Так пойдем с нами, извинишься перед ним и попросишь его отменить заклинание.
Она задумалась над его предложением, потягивая пиво.
– Знаете что, – сказала она наконец. – Это звучит дико, но я даже не слишком возражаю против этой наведенной аллергии к косметике и модным тряпкам. По‑моему я чувствую себя, ну, уютнее, что ли, чем когда‑либо с тех пор, как была ребенком.
Базз гнул свою линию.
– Ну хорошо, ладно. А как все остальные женщины мира? Миллиарды женщин. Миллиарды. Ты молода и красива. Тебе к лицу любая мода. Даже «Домотканый стиль». Но что с теми женщинами, у которых нет твоих преимуществ? А проклятие, которое навлекла ты, лежит и на них тоже.
Эд глянул на него.
– Мне казалось, ты в это не веришь?
– Заткнись, – сказал Базз.