– Ребята, обед за мой счет. Что закажем?
– Они выбрали блюда, Элен набрала коды. Когда пища была доставлена и они приступили к обеду, она сказала:
– Ладно, давайте проясним ситуацию. Я не в курсе этой истории с кино. Эд Уандер представил им полный отчет о событиях в Согерти. Когда он закончил, они оба таращились на него во все глаза.
– О матерь божья, – сказала Элен. – Ты хочешь сказать, что пока ты ему не рассказал, он даже не знал, что он это сделал? Радио и телевидение, я имею в виду.
– Помните, в передаче Эда? – сказал Базз. – Он забыл, что наложил проклятие на женскую суетность. – Он оценивающе оглядел Элен Фонтейн. – Знаешь, тебе «Домотканый стиль» к лицу.
– Благодарю вас, милостивый сэр. Если бы я нашла что‑нибудь достойное похвалы в вашей внешности, я бы похвалила. Почему вы не пострижетесь?
– Сказал девушке комплимент и что получаю в ответ? – пожаловался Базз. – Издевательство. Я не могу себе позволить стрижку. Я самый непредусмотрительный в мире человек. Я, бывает, попадаю под холодный дождь и выхожу из‑под него на три доллара беднее.
Эд мрачно произнес:
– Я признаю, что это я выпустил джинна из бутылки. Теперь он знает. – Они недоуменно уставились на него, и он объяснил. – Таббер. Теперь он знает, что он владеет Силой, как это называет Нефертити. Но гораздо хуже то, что она растет.
– Что растет? – хмуро спросил Базз.
– Сила, при помощи которой он накладывает заклятия. Как видно, она у него всегда была, но он только недавно начал использовать ее в таких масштабах.
– Ты хочешь сказать… – начала Элен, которую озарило.
– Я хочу сказать, что эти два первых глобальных проклятия он наложил в ярости, не зная, что делает. Это последнее он произнес специально. Теперь он знает, что может делать это специально.
Эд продолжал:
– Вы задумывались над тем фактом, что мы трое – единственные в мире, если не считать маленькой группы Таббера, которые знают, что происходит?
Базз вытащил новую сигару и вставил в рот.
– Как я могу это забыть? Журналист, сидящий на самой потрясающей сенсации мира со времени Воскресения, и он не может о ней написать! Если я еще раз упомяну Старой Язве Таббера и его проклятия, он обещал меня вышвырнуть из газеты.
– По крайней мере у тебя все еще есть работа, – угрюмо сказал Эд. – Взгляни на меня. Я потратил несколько лет, работая в передаче «Час необычного», которая занималась всякими спиритуализмом, экстрасенсорикой, летающими тарелками, переселением душ, левитацией и бог весть чем еще. Все это время я имел дело с бесконечной вереницей чокнутых, придурков и жуликов. Наконец появился настоящий феномен. И что происходит? Моей карьере крышка.
– Вы оба разбиваете мое сердце, – раздраженно сказала Элен. – Не забывайте, я быстро продвигалась вверх в десятке лучше всех одевающихся женщин страны.
Базз посмотрел на нее.
– А что твой отец? Он был там, когда Таббер проклинал радио. Он не понимает, что происходит?
– Я думаю, примерено наполовину понимает, – ответила Элен. – Он считает, что Таббер – агент Советского Комплекса, который был отправлен саботировать американскую промышленность. Он хочет, чтобы Общество Стивена Дикейтьюра расследовало деятельность Таббера и передало информацию ФБР. Мэтью Маллигэн, разумеется, с ним согласен.
Эд Уандер закрыл глаза, чтобы скрыть свои страдания.
– Великолепно. Я просто вижу эту банду идиотов, рыскающую вокруг палатки Таббера. Новых проклятий будет – как собак нерезаных.
Новых проклятий будет – как собак нерезаных.
Элен сказала без большого убеждения:
– Общество состоит не из идиотов.
Базз злобно воззрился на нее сквозь дым только что зажженной сигары.
– А из кого оно состоит, по‑твоему?
Она вдруг рассмеялась.
– Из придурков.
Базз посмотрел на нее новым взглядом.
– По‑моему, я скоро начну относиться к тебе с симпатией, – сказал он, кивая головой.
– Ладно, ладно, – сказал Эд. – Нужно что‑то делать. Вы оба это понимаете, верно?
– Да, – сказал Базз. – И что именно делать?
– Может быть, если бы мы все поехали и повидались с Таббером… – озабоченно произнесла Элен.
Эд поднял руку.
– Не продолжай, пожалуйста. Вот сидим мы трое. Элен разгневала его, и результатом были «Домотканый стиль» и то, что очевидно будет крахом косметической промышленности и производства женской одежды. Баззо разгневал его, и результатом был конец радио и телевидения. Я случайно сказал слишком много, в результате он разгневался и свернул весь кинобизнес. Имея за плечами такой опыт, как вы думаете, можем ли мы трое когда‑нибудь показываться ему на глаза? Похоже, у нас выдающиеся способности служить поводом к катастрофе; а последствия расхлебывает все человечество.
– Думаю, ты прав, приятель, – пробурчал Базз, не вынимая сигары.
– Но мы должны что‑то делать! – запротестовала Элен.
– И что именно? – спросил Базз у всех троих. Ответа не было.
Ни к чему большему они так и не пришли. Все сошлись на том, что что‑то нужно сделать. И никому не пришла в голову даже малейшая идея.
Эд в конце концов оставил их размышлять над проблемой, а сам взял кэб добраться до места, где он вчера оставил Фольксховер. Похоже, маленький ховеркар благополучно пережил нашествие народа и поливание пожарными машинами, которые в конце концов разогнали разъяренную толпу и пришли на выручку несчастному киномеханику.
Снова оказавшись на месте происшествия, Эд поразился безумию толпы, возникшему в результате такого простого явления, что они не смогли посмотреть кино, на которое стояли в очереди. Что за черт, ведь уже самый конец двадцатого века, а не времена пионеров Дикого Запада! Нельзя линчевать человека, подозреваемого в том, что он испортил ваше вечернее развлечение!
Или можно?
Что сказал ему участник события? Все на пределе.
Эду Уандеру все это казалось бессмысленным. Да, он был основательно знаком с миром радио и кино и знал, насколько большинство граждан зависит от обеспечиваемых ими развлечений. Но Эд Уандер был сотрудником, а не пассивным зрителем и, по крайней мере подсознательно, относился к своей аудитории презрительно. Он сам, вместе со своими коллегами, смотрел телевизор только как часть работы.
Вернувшись к своему дому, он вспомнил, что нужно зайти в аптеку на углу за газетой, прежде чем подниматься в свою квартиру. Управляющий сохранил для него экземпляр. Остальные экземпляры утреннего выпуска «Таймс‑Трибьюн» были, как и вчера, все распроданы.
Эд принял душ, воспользовался кремом NoShav, переоделся в чистое и, прежде чем приняться за газету, заказал себе стакан пива. Автобар не ответил, и Эд нахмурился. Приспособление было рассчитано на разновидности сорока разных напитков и действовало через распределительный центр, который обслуживал эту часть города, примерно так же, как автоматическая кухонная сеть. Эд набрал код «Рыбацкого пунша» – c тем же результатом.
Раздраженный, он подошел к телефону и позвонил в центр. На экране появилась озабоченная пепельная блондинка и, прежде чем он успел открыть рот, сказала:
– Да, мы знаем. Ваш автобар не работает. К несчастью, у нас кончились запасы ввиду беспрецедентного спроса.