Человек, проткнутый шпагой насквозь, уже умирая, подался вперед, совершенно самостоятельно нанизав себя на клинок еще на добрую ладонь, а потом замер с занесенной рукой, его глаза и его лицо остались точно такими же, но с ними произошло нечто неуловимое, что-то неописуемое словами из них исчезло навсегда, и д'Артаньян на некий миг явственно увидел Смерть, не глазами, конечно...
И торопливо выдернул шпагу, чтобы ее не сломало оседающее тело. Убитый - первый убитый им шпагой, - подламываясь в коленках, запрокидываясь, стал нелепо валиться, пока не грянулся затылком об пол в кровавых отсветах разгоравшегося, шумящего пламени.
Д'Артаньян пребывал в оцепенении совсем недолго, один краткий миг. Некогда было испытывать чувства и давать им верх над рассудком. Этот человек сам бы его убил, не опереди его д'Артаньян, вот и все чувства...
Выскочив наружу, он сторожко оглянулся, потом по охотничьей привычке распластался на земле и приложил к ней ухо. Старый прием не подвел и теперь: он явственно разобрал легонькое сотрясение земли. Это не всадники, а пешие - но человека четыре-пять, а то и больше.
Больше. Семеро. Они появились из мрака как раз с той стороны, откуда их гасконец и ждал, - от большой дороги, с того места, где они могли сразу разглядеть фонарь...
Он вытащил из-за пояса пистолеты и спрятался за углом дома, тихонечко взводя курки. Семеро старались ступать как можно тише - но к дому они двигались в полный рост, так, словно у каждого лежал в кармане кусок веревки повешенного< По старинному французскому поверью, кусок веревки повешенного делает его обладателя невидимым > . Все с обнаженными шпагами, все шагают молча, как призраки...
Подпустив их достаточно близко, д'Артаньян поднял пистолет, тщательно прицелился в самого дальнего и выстрелил. Потом из другого пистолета уложил второго.
И тут же над головой зазвенело стекло, высаженное, надо полагать, дулом мушкета, а вслед за тем мушкет оглушительно выпалил и грянули еще два пистолетных выстрела.
В дверях конюшни блеснули две вспышки - это стрелял из своих пистолетов Лорме.
Пороховой дым не успел рассеяться, когда д'Артаньян бросился вперед, вопя во всю глотку: "Бей, руби!" - чтобы его спутники ненароком не зацепили и его, вздумай они снова открыть огонь.
Семь выстрелов со стороны осажденных уложили троих, что было весьма неплохо, ибо уменьшило силы наступавших почти наполовину. Ага, и четвертый ощутимо задет - он вдруг выпустил шпагу и, сгибаясь пополам, охая, наугад пошел куда-то во мрак...
Пятый выбыл из дела парой мгновений позже - д'Артаньян, налетев как вихрь, уложил его одним ударом в горло. Оставшиеся двое, наконец-то придя в себя, отскочили. Один встал в позицию ан-гард< Начальная оборонительная позиция в тогдашнем фехтовании > , заслоняясь поднятым клинком на испанский манер, другой с величайшим хладнокровием, по скупым движениям видно, вырвал из-за пояса пистолет и выстрелил в д'Артаньяна.
Гасконец - как сторона, нападавшая внезапно, а значит, более хладнокровная - был начеку, он упал на колено, и пуля просвистела над его головой. При вспышке выстрела и он, и стрелявший моментально узнали друг друга.
- Арамис?!
- Лорд Винтер?!
Восклицание англичанина показало д'Артаньяну, что белобрысый милорд до сих пор искренне считает его посланцем заговорщиков... Это следовало использовать.
- Какого черта вы здесь делаете?
- Это моя маленькая тайна, милорд, - сказал д'Артаньян, зорко следя за противником.
Но тот, опустив шпагу, и не думал нападать. Более того, он резко бросил второму, вознамерившемуся было то ли от отчаяния, то ли от злости перейти в нападение:
- Стой на месте! Арамис, черт меня побери... Не мешайте! Мне нужны не вы... откуда я знал, что вы - здесь? Мне нужна женщина...
- Она под моей защитой, - отрезал д'Артаньян не допускавшим дискуссий тоном.
- Арамис, отойдите! Вы ничего не знаете...
- И нет нужды. Повторяю, эта женщина под моей защитой. Убирайтесь, откуда пришли.
- Послушайте! - в бешенстве крикнул англичанин.
- Я пришел сюда за ней и не уйду, пока...
- Отлично, - сказал д'Артаньян. - В таком случае, попробуйте войти. Посмотрим, как это у вас получится, Винтер... Вас, кажется, осталось только двое?
- Арамис! Я не собираюсь с вами драться, и вы прекрасно знаете, почему...
- Ну, тогда отправляйтесь восвояси, - сказал д'Артаньян. - Иначе, даю вам слово дворянина, мне придется... Выбирайте, милорд. Или то, наше дело, или - бой на ступеньках этой лачуги... Ну? Я оставляю решение за вами...
Ожидание тянулось несколько мучительно долгих мгновений. Потом англичанин, прям-таки взревев от бессильной ярости, крикнул своему оставшемуся в живых сообщнику:
- Уходим, живо! Черт бы его побрал...
В окне второго этажа раздался пистолетный выстрел, и пуля сбила с англичанина шляпу. Наверху разочарованно вскрикнула Анна, но второго выстрела не последовало - должно быть, она успела зарядить только один пистолет.
На миг задержавшись, лорд Винтер крикнул:
- Благодарю за любезность, милая Анна! Непременно постараюсь ответить тем же, как только подвернется случай!
И вместе со своим сподвижником растаял во мраке. Д'Артаньян остался на поле боя полным и несомненным победителем. Ни один из лежавших у его ног и поодаль не шевелился. Вокруг становилось все ярче - пожар на мельнице разгорался не на шутку. Пищи для огня, отлично просушенного дерева, там было достаточно, мельница стояла тут не одно десятилетие, если не столетие, и теперь из всех окошек с треском вырывались длинные языки пламени, уже взметнувшиеся выше конической крыши, уже лизнувшие крылья...
Д'Артаньян вбежал в дом, предосторожности ради крича:
- Это я, это я!
И едва не столкнулся с Анной, спешившей навстречу с пистолетом в одной руке и шпагой в другой:
- Где он?
- Скрылся, - ответил д'Артаньян.
- Как же я промахнулась... Я целила прямо в голову...
- Случается, - сказал д'Артаньян. - Где Планше? Ага... Молодец, ты все-таки одного подстрелил...
- Я старался, сударь...
- Давайте отсюда побыстрее убираться, - сказал д'Артаньян. - Они могут передумать и вернуться... Вдруг у него есть еще сообщники поблизости? И потом, пожар совсем скоро разойдется так, что сюда сбежится вся округа. А объясняться придется нам, поскольку никого другого на эту роль не подберешь...
Планше первым выскочил наружу и громко позвал Лорме. Тот выехал верхом из распахнутой двери конюшни, пригибая голову, чтобы не удариться о притолоку, ведя в поводу остальных лошадей.
Круто развернув на месте своего английского жеребчика, д'Артаньян оглянулся. Представшая его взору картина была жуткой, величественной и притягательной одновременно - вся мельница, высоченное соружение, уже была объята тугими волнами золотистого пламени, гудевшего и трещавшего, пылающие крылья продолжали размеренно вращаться, чертя в ночном небе причудливые круги...
Он поневоле засмотрелся - и, не скоро опомнившись, погнал коня вслед за остальными.
Блуждать верхами в кромешной тьме по незнакомой местности было бы сущим безумием - кони могли поломать ноги, всадники могли сломать шеи. И они двинулись вдоль реки, где было чуточку светлее, над берегом, над отражавшимся в темной воде мириадом звезд. Ехали, пока пожарище не скрылось за горизонтом, - только небо в том месте долго еще оставалось светлым...
Погони не было - да ее и не особенно следовало опасаться. Без сомнения, нападавшие рассуждали точно так же, хорошо представляя, какие неудобства ждут тех, кто решится сломя голову носиться верхами по бездорожью...
В конце концов наткнулись на глубокий овраг, тянувшийся перпендикулярно реке. Лучшего укрытия до утра нельзя было и придумать. Найдя подходящий пологий уклон, осторожно свели вниз лошадей, держа их в поводу. До рассвета оставалось еще часа два.