К счастью, у надсмотрщиков были дела поважнее, чем замечать, что на запястьях девочки веревка не оставила никаких следов.
Еда и питье Анне-Селене, естественно, были не нужны. Она попыталась, было, предложить свою порцию Сережке, но тот не просто отказался, а грубо потребовал, чтобы она всё съела сама.
— Да не хочу я есть, — затянула вампирочка свою обычную песню, но тут это не подействовало.
— Ешь, а то совсем с голоду ноги протянешь, — буркнул в ответ Сережка, торопливо дожёвывая остатки своей порции.
Девочка обидчиво замолкла и кое-как сгрызла яблоки и проглотила краюху. Вреда от человеческой пищи не было никакого, просто противный привкус во рту. Только вот и пользы никакой не было. Она же хотела как лучше, ведь Сережке человеческая пища как раз могла бы помочь.
И только тут Анна-Селена поняла, что и Сережка, в свою очередь, тоже хотел как лучше. Мальчишке тоже было тяжело идти, не так, как ей, по-своему. И он точно знал, что человеку, для того, чтобы вынести этот путь необходимо есть. Не знал он лишь того, что Анна-Селена вовсе не была человеком, и еда ей была не нужна.
После кормежки рабов снова привязывали к длинным канатам, а затем позволили справить нужду, по очереди отгоняя связку за связкой к росшим неподалеку от места привала густым зарослям можжевельника. Потом снова погнали вперед по дороге — опять без отдыха до самого вечера.
Анна-Селена очень надеялась, что погода переменится, небо закроют тучи, но время шло, а тучи так и не появились. Местное солнце же, словно специально издеваясь над маленькой вампирочкой, ползло к горизонту до невозможности медленно. Силы убывали быстрее. Хотелось упасть и просто лежать, что бы ни было дальше.
Она не знала, что заставляет её двигаться. То ли упрямство, то ли тайный страх, то ли ещё какое-то неизвестное ей самой чувство. Но девочка не падала, а продолжала брести. Ничего не замечая вокруг себя, она шла и шла, словно кто-то неведомый руководил ей, будто управляемой куклой-игрушкой производства корпорации "Электрический мир" — как когда-то сама она управляла такими куклами. Шла до тех пор, пока силы не оставили её окончательно. Тогда свет померк в её глазах, ноги подкосились, и сознание покинуло Анну-Селену…
Охраннику каравана рабов платят поденно. Семь серебряных маретов в сутки, да хозяйские харчи. А вот отрабатывать деньги приходится по-разному. Бывает, целый день дуешь пиво в таверне, спишь как сурок, да с девками тешишься, а денежки идут. Хоть рабы и сидят в городском невольничьем бараке под охраной местных воинов, но наемнику-то всё едино: коли подрядился почтенный купец платить всю дорогу — пусть выкладывает денежки. А нет — так пусть себе других охранников ищет, если только найдет. Слухи о тех купцах, что слово не держат, бегут по миру быстрее самого резвого скакуна: наемники всей Империи крепко держатся друг за друга, и тот, кто обманет одного, сразу станет врагом всех.
Но бывает и наоборот. Найдется в караване отчаюга, готовый рискнуть собственной жизнью, так иди потом по следу, чтобы вернуть хозяину сбежавшую собственность. За бежавшего раба из жалования каждого вычитают его полную стоимость, а бегут они обычно в самую худшую погоду, да и плутают в самых мерзких местах: в чащобах, в болотах, а то и в пещеры забредут. Сплошь и рядом бывает: преследуешь беглого, а воевать приходится то с кобольдами, то с волками-людоедами, то ещё с какими тварями, давно уже беглеца в своих желудках переварившими, да в поисках добавки рыщущими.
Вот и выходит, что бы ни случилось в дороге — расхлебывать охранникам. Поэтому опытный наёмник в рабах не хуже купца разбирается, от кого чего ожидать можно. Неприятностей-то на свою шею никто не ищет.
Только вот разбирается охранник, а решает всё одно — купец. Была бы воля Меро — не взял бы он с собой этих двух малолеток, пусть и дешево. Видно же, что с каждым из них мороки не оберешься. Девчонка — дохлая совсем, больная то есть. Лицо — словно сметаной вымазали. Ей бы в постели лежать, да лекаря слушать — может, и вернет себе здоровье. А в караване — по всему видно, не жилец. До полуденного привала, поди, не дотянет, свалится.
С мальчишкой другие неприятности. Здоровья перенести путь у него должно хватить, но с первого взгляда было ясно, что парень изрядно строптив. И, похоже, с судьбой раба не смирился. Интересно было бы расспросить тех, кто продавал детей, где они этого паренька раздобыли, но заниматься этим Меро было некогда: продавцы пришли перед самым отправлением каравана, когда рабов уже вывели из барака и распределили по связкам. В этом караване рыбы были спокойные, к своему положению давно и привыкшие и смирившиеся, и хозяева не сочли нужным тратиться на цепи, хотя и везли на всякий случай в фургоне несколько оков, рогаток и колодок: мало ли что в дороге приключиться может. Но с самого выхода из Итлены к этим приспособлениям не пришлось прибегнуть ни разу.
Воля Меро, он бы, ради предосторожности, да и для обучения, от греха подальше, надел бы на шею мальчишке колодку. Но без приказа хозяина такие вещи надсмотрщикам делать запрещалось, а купцы, конечно, не стали бы задерживать отправление каравана из-за невнятных подозрений наемника. Поэтому охранник ограничился лишь тем, что внимательно присматривал за детьми, да и своим ребятам подсказал быть начеку.
К его удивлению, никаких неприятностей до обеда не случилось. Девчонка, хоть и бледная, словно из Аэлисова царства, но шла довольно бодро, ничуть связку не тормозила. Мальчишка, хоть и зыркал во все стороны глазищами, строптивость свою никак не выказывал. В обед, когда рабов развязывали, Меро незаметно всё время подглядывал: не рванет ли он вдруг к опушке, пытаясь укрыться в зарослях можжевельника и земляного ореха. Но тот сидел смирно, и причину этого Меро понял довольно быстро, когда мальчик заговорил с девочкой. Похоже, они были родственниками. Может, брат и сестра, может, более дальняя родня. Но, в любом случае, заключил наемник, девчонка эта привязывает мальчишку к каравану ничуть не слабее доброй веревки.
После привала наемник серьезного внимания детям уже не уделял. В караване было почти семь десятков рабов, много чести всё время думать о двоих. Десяток охранников, которыми командовал Меро, постоянно перемещались на лошадях вдоль каравана, зорко наблюдая за тем, не происходит ли чего необычного. Десять человек — не так уж и много для охраны такого большого каравана. Из Итлены они вывели две дюжины рабов, но в пути караван сильно разбух: в малозаселенных внутренних землях Лакарского полуострова рабы были дешевы, а на ярмарках Восьмиградья за них можно было выручить двойную, если не тройную, цену. Вот и прикупали купцы ходячий товар. Прибыль для них — превыше всего.
Когда рабов пришлось собирать уже не в две, а в три связки, Меро стал подумывать над тем, чтобы взять в охрану еще пару человек. Всех денег не заработаешь, а вот усилить ночные караулы не мешало бы: хоть в караване и были собраны покладистые рабы, да только в тихой роще порой водятся зубастые волки. Но подходящих людей за время кратких стоянок в городах найти не удавалось, а кого попало Меро брать не собирался. Лучше уж вымотаться, как пастуший пес, чем довериться ненадежному человеку, а потом терзаться: случится несчастье или помилуют боги.
Выручали наемников собаки. Меро считался хозяином четырех верных рабов Ренса — крупных черных с подпалинами кобелей с массивной нижней челюстью.