— И это — всё? — хмуро поинтересовался Йеми.
— Это — всё.
— Ты уверен, что не хочешь сказать нам больше?
— Уверен. Зачем тебе знать больше, Йеми? Ты же не целитель.
— Хорошо, я — не целитель. Но отец Огустин умеет врачевать не только души, но и тела. Может, ты поговоришь с ним?
— Может быть. Если я, как врач, посчитаю нужным с кем-то посоветоваться, то я обязательно сделаю это. Но пока я отвечаю за его здоровье, все решения принимаю я и только я.
— Отвечаешь? Перед кем?
— Перед самим Женей и перед своей совестью.
Повисла напряженная пауза.
— Так, друзья, давайте-ка успокоимся, — негромко, но твёрдо произнёс Нижниченко. — Мы не так давно знаем друг друга, но вместе мы прошли через серьезные испытания. Вообще-то, я обязан вам своей жизнью и никогда этого не забуду. И что, теперь у нас есть причина друг другу не доверять? Только потому, что какой-то прохожий архимаг что-то там разглядел? Может, стоит больше верить тому, что мы видели своими глазами?
— Но если во мне и Жене есть что-то подозрительное, то надо…
— Надо, — прервал Мирон. — И обязательно что-нибудь придумаем. Но сейчас мы это обсуждать не станем — слишком у нас напряжены нервы. Передохнем день-другой, всё равно Огустин сказал, что раньше, чем через два дня моя нога не будет нормально работать.
— Два дня — это лучший случай, — хмуро подтвердил Наромарт.
— Тем более. Так вот, до послезавтра эту тему закрываем. А потом всё спокойно обсудим. И ещё раз прошу — не надо оскорблять друг друга недоверием.
— Извини, если я тебя обидел, Наромарт, — медленно произнёс Йеми. — Я доверяю тебе, но и сам рассчитываю на доверие.
— Я не обижен, Йеми. И тоже доверяю тебе, как и всем вам. Иначе я бы не пошел с вами в земли, где смерть грозит мне только за то, что я родился не человеком. Но доверять кому-то — не значит обрушить на него все свои тайны.
Йеми хотел что-то ответить, но, глянув на Мирона, не стал ничего говорить.
Да и никому в хижине говорить не хотелось. В молчании доев ужин, путешественники легли спать.
С приходом утра напряжение не развеялось. Йеми и Наромарт избегали общения друг с другом, да и с остальными разговаривали неохотно. Балис, и так обычно молчаливый, вообще замкнулся в себе. Напряжение среди старших передалось и подросткам. Мирон начал всерьез беспокоиться, не окажется ли этот разлад фатальным для их отряда.
Для начала Нижниченко решил посоветоваться с Гаяускасом. Реакция старого друга сильно удивила генерала:
— Сам вчера сказал: "до послезавтра тему закрыли". Вот и не надо сейчас ничего обсуждать. Не тот случай, чтобы форсировать события.
— Думаешь?
— Уверен. Всё идет как надо. Этот хренов архимаг разворошил улей — и смотался. А нам теперь всё это расхлебывать. Меня он задел очень больно. Наверное — и Наромарта тоже. Вот эльф и переживает.
— А тебя чем?
— Понимаешь, если правда, что я — такой необычный, то мне надо знать — почему? А вдруг это имеет отношение к тому, что произошло со мной… и с Ритой…
— Ты вот что, с глупостями заканчивай, — решительно произнёс Мирон, поняв, куда клонит Балис. — Нафантазируешь невесть чего. Если даже у тебя такие способности к магии — для нашего мира это ничего не значит. У нас магов нет.
— Почему ты так уверен?
— Да потому. Потому что в мои обязанности, помимо всего прочего, входило ещё и курирование всяких этих магов, ясновидцев и прочих экстрасенсов. Сам же понимаешь, если бы хоть один из них и вправду бы что-то умел, то для разведки это был бы сущий клад. Так вот, выдаю тебе государственную тайну: проверили мы три сотни таких дарований — ни один из них не демонстрировал стабильно чего-то сверхъестественного.
— Раз на раз не приходится…
— Ага… У Наромарта почему-то приходится.
Видел, как он вчера шариками этими светящимися поигрывал? Явно, был уверен, что у него всё под контролем. А ведь держит себя за слабого мага. Только и слышно: "Я не волшебник, я только учусь". Ну а у наших апломба — на десять Наромартов, а результатов — пшик… Чародеи, млин…
— А может, настоящие чародеи тщательно скрывают свой дар. Нужно им на государство работать…
— Может. Только таким способом можно что угодно доказать. Называется конспирологический подход: "Я знаю, что существует заговор, а доказательств у меня нет, потому что заговорщики умело прячут концы в воду". Опровергнуть невозможно. Но и правду узнать — тоже.
— И что же мне делать, по-твоему?
— Факты нужны. Пока их нет — дергаться бестолку, только нервы себе истреплешь. Будут факты — будешь анализировать, что к чему.
— Факты… Наромарт что-то знает, я уверен.
— Почему уверен?
— Да говорили мы с ним. Помнишь, в ту ночь, когда нас во сне в этот мир поворачивали… Вот тогда я ему рассказал кое-что, ну и он мне тоже. Только понятно было, что что-то он недоговаривает. Темнит.
— Так спросил бы…
— Да он как-то грамотно разговор повернул. Умеет уговаривать. Врачи — они такие.
— Страшные люди, — кивнул Нижниченко.
Друзья рассмеялись, и каждый почувствовал, как спадает напряжение.
— Он обещал поговорить со мной об этом чуть позже.
— Ну, так и поговори с ним сейчас.
— Сейчас — не стоит. Ты же видишь, его архимаг и Йеми тоже достали. И очень больно. Что-то там нечисто с Женькой, здорово нечисто.
— Вижу. Только не могу понять — что.
— И я тоже не понимаю. Странная у него болезнь. Не ест почти ничего, воды боится. Я слышал — бешеные воды боятся. Но на бешеного Женька совсем не похож.
— Если у бешеного дело доходит до водобоязни, то он умирает быстро и страшно, это я тебе говорю точно. Наша медицина в таких случаях бессильна. К тому же Наромарт говорил, что болезнь у мальчишки какая-то волшебная. Да и архимаг этот вроде с медициной никак, а проблему подметил.
— И что ты думаешь?
— Даже не знаю. Может, он тоже оборотень какой-нибудь?
— Вполне возможно, — кивнул Гаяускас. — Оборотень или ещё кто-нибудь в этом роде. В мифологии я, как уже говорил, не силён.
— Я уже понял. Тебе чего-нибудь попроще нужно. Бандитов каких-нибудь, чтобы всех пострелять из автомата.
Они снова рассмеялись.
— А что, — заметил Балис серьезным голосом. — Мне бы сейчас вертолёт — нагнал бы этих уродов и объяснил бы, что красть детей — не хорошо.
— Ты ещё и вертолётом управляешь? — изумился Нижниченко.
Морпех смутился.
— Учили, конечно, и даже диплом пилота выдали, но лучше, если за штурвалом будет сидеть профессионал. Так что, уточняю: мне бы сюда вертолёт и капитана Башенькина…
— Хороший пилот?
— Олег-то? Не то слово. Отличный. У самого Колошенко стажировался.
Фамилия показалась Мирону неожиданно знакомой.
— Погоди. У какого это Колошенко? Уж не у Василия Петровича ли?
— Да, у него. А ты что, про него слышал?
— Приходилось. Даже встречались. Серьезный мужик.
— Не то слово. Действительно ас. Но ты-то как с ним пересекся?
— Интересуешься государственными тайнами Юго-Западной Федерации? Ладно, могу просветить и об этом: я с ним в девяносто четвертым познакомился, на строительстве нового моста через Днепр для федеральной трассы. Входил в группу, которая курировала безопасность проекта. А вот где с ним встречался ты? Он же у Миля работал, а морпехам по штату положены Ка, если я ничего не путаю.
— Не путаешь. Только наши лётчики должны уметь управлять всем, что летает. Если надо, то Олег и на «Апаче» авиашоу может выдать. А уж на отечественных, как понимаешь, сам бог велел.
— Понятно всё с твоим Олегом, но ты-то где Колошенко видел?
— А нигде. Лично мы не знакомы. А вот Олегу и ещё некоторым нашим вертолетчикам повезло.