Спал до полудня, потом ехал на фабрику, подписывал накопившиеся бумаги, посещал мастерскую. Потом снова подходило время вести Беллу в ресторан. Из кожи я не лез, помня о том, что творческая работа и так кого хочешь превратит во вьючную лошадь. К утру от меня так и несло потом, даже Пит не мог этого вынести.
Однажды, после ужина, Белла спросила:
– Ты сейчас пойдешь в свою лабораторию?
– Конечно. Почему бы и нет?
– Это хорошо. Там нас должен ждать Майлз.
– Да?
– Он хочет провести собрание всех акционеров.
– Собрание всех акционеров? Зачем ему это?
– Это ненадолго. В самом деле, дорогой, последнее время ты совсем не в курсе дел фирмы. Майлз собирается подвести итоги и обговорить наш образ действий на будущее.
– Да, я занят только проектированием. А что еще я могу сделать для фирмы?
– Ничего, дорогой. Майлз говорит, что это не займет много времени.
– А в чем дело? Он что, сам не может решить?
– Майлз не говорил мне, зачем. Пожалуйста, дорогой, давай, допивай свой кофе – и пойдем.
Майлз уже и в самом деле ждал нас. Он торжественно пожал мне руку, словно мы месяц не виделись.
– В чем дело? – спросил я.
Вместо ответа он повернулся к Белл.
– Вы подготовили повестку дня?
Одно это должно было насторожить меня, ведь, по ее словам, она не знала, о чем собирался говорить Майлз. Но это меня не насторожило. Я верил ей, черт меня побери! Она подошла к сейфу, набрала шифр и открыла дверцу.
– Кстати, дорогая, – сказал я, – прошлой ночью я не смог его открыть. Ты что, изменила шифр?
Она перебирала бумаги.
– Разве я тебе не говорила? – спросила она, не оборачиваясь. – На прошлой неделе кто-то пытался взломать его, и полиция посоветовала сменить шифр.
– Ясно. Тогда сообщи мне новый, если не хочешь, чтобы я тебе названивал среди ночи.
– Конечно.
Она закрыла дверцу сейфа и положила на стол досье.
– Давайте начнем, – предложил Майлз, прочистив горло.
– Хорошо, – ответил я. – Дорогая, наши… впрочем, ты знаешь все эти формальности лучше меня… Среда, 18 ноября 1970 года, девять часов двадцать минут пополудни. Присутствуют все акционеры – следуют имена – Д.Б.Дэвис, председатель технического совета и главный инженер. Что осталось нерешенным от прошлого совещания?
Ничего такого не было.
– Чудесно. А теперь, Майлз, выкладывай, в чем дело.
Майлз снова прокашлялся.
– Я хочу проанализировать торговую политику фирмы и предложить программу развития. Кроме того, нужно обсудить наше финансовое положение.
– Финансовое положение? Не мели чепухи. Оно превосходно и с каждым месяцем становится все лучше. В чем дело, Майлз? Ты что, не готов к докладу? Выкладывай все как есть простыми словами.
– Наша новая программа требует расширения основного капитала фирмы.
– Какая еще новая программа?
– Постой, Дэн, сейчас ты все узнаешь. Пусть Белла прочитает ее нам.
– Ну… ладно. Пусть.
Короче говоря, Майлз, как и все юристы, обожал длинные обороты. Он хотел:
a)изъять «Фрэнка» из моего ведения, передать его на конвейер и без задержки пустить в продажу…
– Нет! – остановил я Беллу, прежде чем она дошла до пункта b) .
– Подожди минутку, Дэн. Как представитель правления и главный управляющий, я имею право высказываться до конца. Повремени со своими замечаниями и позволь Белле дочитать.
– Хорошо… Но учти, с первым пунктом я не согласен.
Из пункта b) вытекало, что нам не следует разбрасываться. Мы взялись выпускать вещи не менее перспективные, чем автомобили, но то, что мы уже сделали – только начало. Нам следовало увеличить акционерный капитал и соответственно расширить производство, чтобы выйти на общенациональный, а затем и на мировой рынок.
Я забарабанил пальцами по столу. Мне до смерти не хотелось становиться главным инженером большой фирмы. Тогда у меня, чего доброго, отнимут чертежную доску, а если я закуплю усовершенствованные паяльники, профсоюзы объявят забастовку. Уж лучше было оставаться в армии и дослуживаться до генерала. Но возражать я не стал.
Пункт c) пояснил, что для этого требуются отнюдь не гроши, а миллионы. Предполагалось стать дочерней корпорацией при "Мэнникс Энтерпрайзис" – передать им наши акции, активы и "Умницу Фрэнка". И хотя мы оставались при своих прежних должностях (Майлз – главным управляющим, а я – главным инженером) и приобретали акции "Мэнникс Энт.", нашей свободе приходил конец: оба мы снова должны были работать на кого-то, в данном случае – на акционеров.
– Это все? – спросил я.
– Ммм… да. Бери слово и высказывайся.
– Значит, нам предоставляется право сидеть за рулем и распевать спиричуэлс.
– Не надо шутить, Дэн. Все идет так, как должно идти.
– А я и не шучу. Эти должности и привилегии – побрякушки для невольника, чтобы он не проклинал свою судьбу. Ну, ладно, а что буду делать я?
– Руководить.
Я выдвинул контрпредложение: все мы устраняемся от производства. Джек Шмидт, продававший нашу продукцию, был хорошим человеком и принимал наш заказ без единой рекламации: мне самому надо было копаться в схемах, совершенствовать их, находить неисправности. Без этого я чувствовал себя вялым, и жизнь мне была не мила. Потому-то я и работал по ночам. И от всего этого придется отказаться, наступить себе на горло ради того, чтобы стать в один ряд с General Motors и Consolidated. Ведь я не смог бы разорваться: изобретать и в то же время руководить производством.
Мое предложение сводилось к тому, что нам следует не разрастаться, а сократиться. Мы продадим кому-нибудь лицензии на «Горничных» и "Оконного Билли", а сами будем отгребать процент с продажи. Когда «Фрэнк» будет готов, мы и его продадим таким же образом. Если "Мэнникс Энтерпрайзис" купит наши лицензии и таким образом захватит рынок – Бог им в помощь! Тем временем, мы изменим свое название и станем "Исследовательской Корпорацией Дэвиса и Джентри". Работать будем, как и прежде, втроем, разве что я найму себе одного-двух механиков, а Майлз и Белла будут подсчитывать прибыли.
– Нет, Дэн, – Майлз покачал головой. – Допустим, лицензии дадут нам некоторую прибыль. Но мы получим гораздо больше, если будем производить товар сами.
– Черт побери, Майлз, мы не будем производить товар сами, и все тут! Ты хочешь продать наши души "Мэнникс Энт.", а чего ради? Только из-за денег? Но ведь человеку нужна только одна яхта, только один бассейн, да и то не каждый день, а время от времени… Не пройдет и года, как все это у тебя будет, раз уж тебе так хочется.
– Мне не хочется.
– Так что же тебе нужно?
Он посмотрел мне в глаза.
– Дэн, ты хочешь изобретать. Мой план обеспечит тебе все возможности для этого – людей, приборы, деньги – словом, все, о чем мечтает любой изобретатель. А я хочу вести большое дело. БОЛЬШОЕ дело. У меня такое призвание, – он быстро взглянул на Беллу. – Я не хочу до самой смерти торчать здесь, посреди пустыни Мохауве. Не хочу быть управляющим при изобретателе-одиночке.
Я вытаращился на него.
– Раньше ты говорил по-другому.