Они спустились к причальной стенке, возле которой на легкой волне покачивался присланный за ними катер. Находившиеся в нем унтер-офицер и два матроса, завидев их приближение, прервали разговор, с присущей старослужащим неторопливостью встали, отдали честь. Жохов ловко запрыгнул в катер. Петр последовал примеру, но ему пришлось ухватиться за поручень, чтобы устоять на шаткой палубе легкого суденышка.
На корабле их встретил молоденький мичман с сине-белой повязкой дежурного на левом рукаве. Яркий блеск нашивок в сочетании с юношеским румянцем на пухлых щеках выдавали в нем недавнего питомца Морского училища, только что произведенного в офицеры. Изящно козырнув, он представился:
– Помощник вахтенного начальника мичман Пагануццы.
– Начальник контрразведывательного отдела штаба флота капитан-лейтенант Жохов. Со мной член комиссии морского министерства по расследованию гибели линкора «Демократия» поручик Шувалов. Прибыли для проведения предусмотренных законом следственных действий.
Эти слова подействовали на молодого офицера самым странным образом. Он заметно вздрогнул, румянец схлынул со щек, превратив лицо в белую маску. Длилось это недолго – мичман быстро овладел собой. Но когда он приказал рассыльному: «Варфоломеев, проводите господ офицеров в каюту командира корабля», в его голосе прозвучала предательская хрипотца.
Пройдя по бесконечно длинной палубе и миновав несколько коридоров, остановились перед дверью из полированного дуба. Возле нее, сонно моргая, стоял высокий, довольно упитанный матрос. Его круглые щеки, казалось, лоснились от жира.
– Вестовой командира корабля, – без особой приязни в голосе сообщил рассыльный, кивнув в сторону матроса.
– Спасибо, Варфоломеев, можете быть свободны, – поблагодарил начальник контрразведки. И уже обращаясь к вестовому: – Доложите командиру: капитан-лейтенант Жохов и поручик Шувалов.
Матрос придал лицу выражение деловитости, слегка постучал в дверь (даже не постучал, а скорее поскреб, будто собака); не дожидаясь разрешения, отворил ее и скрылся в каюте. В ожидании приглашения войти Петр размышлял о странностях взаимоотношений офицеров и нижних чинов, установившихся на флоте после Февраля. Удары революционной стихии, разметавшие в пыль старую государственную систему, пришлись и по обладателям золотых погон, сам факт ношения которых вызывал лютую ярость борцов за народное счастье. Переполнявшая матросов ненависть к представителям офицерской касты выплескивалась в виде самочинного срывания погон, порой переходивших в кровавые расправы. Все это заставило Временное правительство ввести для командного состава флота форму британского образца – с нарукавными нашивками.
Еще раньше, знаменитым приказом № 1 Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов, ко всему прочему отменялось титулование – разного рода «ваше благородие» и «превосходительство». Офицерам запрещалось «тыкать» нижним чинам, а те, в свою очередь, обращаясь к начальству, должны были использовать слово «гражданин». После Учредительного собрания в официальные нормы воинского этикета вернулся предикатный титул «господин», а в армейских частях солдат стали по-прежнему звать на «ты». Только флотские офицеры упорно предпочитали «выкать» подчиненным. С одной стороны, это шло от старших по чину, в которых на всю жизнь засел страх перед матросской вольницей. С другой стороны, молодые мичманы охотно придерживались заданного стиля общения – они находили весьма пикантным сочетание почтительной формы местоимения с матерной руганью.
– Вас ждут, – выйдя в коридор, объявил вестовой с торжественностью английского дворецкого.
Жохов с Петром вошли в каюту и оказались в той ее части, которая называлась командирским салоном.
Из-за массивного письменного стола навстречу им поднялся невысокий моряк. Всем своим обликом он напоминал Наполеона Бонапарта: под белым кителем угадывалось солидное брюшко, полное лицо с вполне сложившимся двойным подбородком, коротко стриженные темные волосы. Жгучий, пронзительный взгляд и двойная вертикальная складка между бровями выдавали в нем честолюбца, для которого командный мостик линейного корабля – лишь промежуточная ступень служебного роста. У Петра сразу возникло ощущение, что, едва они с Жоховым появились на пороге, капитан первого ранга Нелидов начал прикидывать, каким образом появление на линкоре незнакомого поручика может повлиять на его карьеру.
– Здравствуйте, ваше высокоблагородие! – почтительно склонив голову, произнес капитан-лейтенант. Офицеры, еще заставшие тот. Императорский, флот, позволяли себе в знак уважения употреблять между собой упраздненные титулы. – Разрешите представить поручика Шувалова, прикомандированного к комиссии по расследованию причин гибели «Демократии».
– Здравствуйте, господа! Поздравляю вас, поручик! Это очень ответственное поручение. Видимо, в Петрограде вас высоко ценят.
– Это чистая случайность, господин капитан первого ранга, – стал открещиваться Петр, сохраняя под испытующим взором Нелидова внешнее спокойствие. – Алексей Васильевич может подтвердить – я оказался в составе комиссии лишь потому, что не вовремя попался под руку. К тому же возложенные на меня обязанности предварительного сбора свидетельских показаний делают мою роль в комиссии весьма незначительной. Тем не менее, несмотря на печальные обстоятельства, я благодарен вам за возможность побывать на настоящем боевом корабле, да еще в ранге гостя.
Командир линкора, насупившись, выслушал эту тираду, молча прошелся из стороны в сторону, остановился у стены с фотографиями, пристально взглянул на одну из них, где в группе морских офицеров армейским мундиром выделялся бывший царь Николай II.
– О tempora, о mores, – буркнул он себе под нос. Затем повернулся к Жохову и спросил: – Алексей Васильевич, неужели все это необходимо проделать именно на линкоре? Разве нельзя было вызвать интересующих вас лиц в штаб?
– Господин капитан первого ранга, я уже имел честь вам докладывать, что действую по приказу командующего флотом. Группа офицеров с линкора провела на «Демократии» вечер накануне взрыва. Ваши баркасы участвовали в спасении людей; часть подобранных в воде матросов первоначально разместили на «Воле», где им оказывали медицинскую помощь. Следовательно, кто-то из экипажа мог разговаривать с очевидцами катастрофы и невзначай услышать нечто важное. Мой прямой долг – собрать максимальное количество сведений о случившейся трагедии и как можно быстрее. Поочередный вызов интересующих меня лиц в отдел надолго затянет следствие. А время не терпит – уже завтра прибывает комиссия из Петрограда.
Жохов склонил голову, как бы прося прощения, но сам, пристально взглянув в глаза командира «Воли», добавил со значением:
– Поверьте, ваше высокоблагородие, то, что именно мы с поручиком проводим следствие на линкоре, отвечает в первую очередь вашим интересам. Я точно знаю – некие «государевы людишки» из кожи лезут, чтобы взять это дело в свои руки.
Лицо Нелидова стало еще мрачнее. Теперь он напоминал Наполеона, который, сидя на московском пепелище, получил весть об отказе Кутузова вести переговоры. Снова бросив взгляд на фотографию с императором, командир линкора произнес твердым голосом:
– Господин капитан-лейтенант, можете приступать к выполнению своей миссии. Мною отдано распоряжение старшему офицеру оказывать вам любую потребную помощь. Все возникающие вопросы можете решать непосредственно с ним.