Глава 1
Вот! Пегая коровенка,белая с черными пятнами, тащит инвалидное кресло
-- тележку на велосипедных колесах. А он на тележке, посередке.
Нежась в лучахутреннего солнца на пороге церкви,лицомна север,в
сторонуВайоминга, отец Хэнди углядел надорогецерковногослужителя--
корова голштинской породы трусила по ухабам, и шишковатая голова безрукого и
безногого тела моталасьто из стороны в сторону, то взад-вперед, выплясывая
сумасшедшую джигу.
"Неважнецкий день, -- подумал отец Хэнди. -- Предстоитсообщить Тибору
Макмастерсу малоприятную новость".
Священник юркнул обратно в церковь, дабы оттянуть встречу. Однако Тибор
его не заметил. Калека былпогружен в свои думы, к тому жеегомутило--
Макмастерса всегда мутило передначалом работы. Видать, мукитворчества. К
горлу подступала тошнота, и донимал надсадный кашель.Угнетал всякий запах,
любой вид -- даже вид собственной картины.
Отец Хэндивсякий раз дивился этому утреннему бунту тиборовских чувств
-- как будто калека охотно бы помер в течение ближайших суток.
Что до священника, то он безмятежно радовался солнышку, согревавшему их
Шарлоттсвилль,городоквштатеЮта.Воздух вцеркви был напоен горячим
ароматомвысокогоклевера,растущегонаокрестныхпастбищах.Вдалеке
позвякивали колокольцы на шеях коров...
Односкреблодушу посредиэтойгармонии -- не стольковидТибора,
сколько соощущение страданий.
Вон, позади алтаря,малая толика его работы -- та, чтоуже закончена.
Летпять понадобитсяТибору для еезавершения. Но что время в делах такой
важности? Ведь это сотворяется навечно... "Впрочем, нет,-- подумалось отцу
Хэнди, -- сеесть дело рукчеловеческих, а потомутленуобречено --это
делается на века, для череды поколений".
Еще одно "впрочем" -- это дело не рук.Иерархами решено былодоверить
сие работнику, "коего телесное состояние непозволяет преклонить колени или
сотворить крест",то бишь безрукому и безногому. А колине справится один,
емувоследпридетдругойбезрукий-безногий,покудаработанебудет
завершена.
-- Му-уууууу, -- басовито отозвалась голштинка, когда Тибор, при помощи
сделаннойвШтатахайсибиэмовскойсистемы экстензоров, натянул поводья и
осадилсвою скакуньюназаднемдворецеркви, гдержавелбездела, со
спущеннымишинами, принадлежащий отцуХэнди"Кадиллак" выпуска 1976 года,
облюбованныйвкачественасестасмешными милымикрохами-- золотистыми
цыплятами.Это мексиканскоеотродьесветилосьв темнотеинемилосердно
гадило...
"Ну и ладно, пустьсебегадят. Маленькая стая прелестных засранцев --
потомков достославного Герберта Джи, который во время онозаклевал насмерть
всех своих соперников и утвердился в роли патриарха. Был всем петухам петух!
-- с грустью припоминал его отец Хэнди.
-- Ныне Герберт Джи покоится в саду,
гдеплоть его дожирают червяки дажуки. Жуки-мутанты. Жирные,как не знаю
что".
Священник на дух не переносил этих жуков --поразвелось тварей! Вон их
сколько-- и таких разных -- претотовсюду... Такчтоон душине чаял в
любыхжукоедахи всем сердцемлюбил своих пернатых друзей.Птиц,смешно
сказать, любил, а вот людей...
Но людииногдаявлялись. Неизменно --во вторник, в деньцерковного
праздника,установленного(сознательно,нарочито)взаменустаревшего
христианского воскресенья.
ОтецХэнди,находясьвнутриздания,вжилойпристройке,нутром
чувствовал, как назаднем двореТиборраспрягаетсвоюголштинку.Затем
инвалидная коляска своим ходом, благодаря электромотору, катит вцерковь --
по специально сооруженному деревянному настилу. Асейчас калека, порыгивая,
берет себя вруки -- экие злые шутки играет язык, когда говоришьо калеке!
-- иначе говоря, собирается с духом, готовясь продолжить прерванную вчера на
закате работу.
Отец Хэнди обратился к своей супруге Или:
-- Будь добра, позаботься о горячем кофе для него.
-- Хорошо, -- ответила та.
Смирнаяпигалица,сухонькаяиморщинистая. Не безбрезгливостион
наблюдал задвижениямиее бессочного,дряблого тела,покуда онапокорно
доставалачашку и блюдце, --без любви делает, безтеплавдуше, верная
служанка своего мужа -- и не более чем служанка.
--Доброеутречко! --веселокрикнул Тибор.Этов немчуть ли не
профессиональное -- быть всегдавеселым, даром чтона душе кошки скребут и
подташнивает от тоски.
-- Черный, -- сказал отец Хэнди. -- Горячий. Уже готов.
Онпосторонился, чтобы громоздкаятележка проехалапо коридорчикув
церковную кухню.
--Утро доброе, миссис Хэнди!-- сказал Тибор. Не оглядываясь--не
любила она глядеть на калеку, Или Хэнди прошуршала:
Доброе утро, Тибор. Мир тебе, и да пребудет с тобой Дух Святой.
-- Мир или мор? -- спросил Тибор, подмигивая отцу Хэнди.
Ответанепоследовало--смирнаяпигалицаприлежнохлопоталапо
хозяйству.
"Какие только формы не принимает ненависть, -- думал отец Хэнди, глядя,
как жена берет молокос холода. --Сколько бывает оттенкови оттеночков в
скрытом недружелюбии!"
Самонлюбилненавистьоткровенную--еелегковыплеснуть,
извергнуть... А чтобывот так--толькочерезотсутствиеласки,через
официальный тон...
Тибор приступил к сложному для него процессу питья кофе.
Перво-наперво, чтобы коляска неерзала,Тибор ставилеенатормоз.
Затем с помощью нехитрого соленоидного переключателя, нажимая подбородком на
кнопкипультика дистанционного управления,он переводил батарею нажидком
гелиииз режимаобслуживания моторатележкиврежимпостояннойработы
манипуляторов-экстензоров.