Позднее, приступая к изложению восстания, Марций отмечает, что «страхом была охвачена не одна Московия – вся Европа некоторое время жила в ожидании того, какой оборот примут эти события» (с. 62). Как видно из публикуемых в данном сборнике сообщений западноевропейской прессы, пристальное внимание ряда европейских государств к событиям в России действительно имело место и при этом носило далеко не бескорыстный характер. С возможностью серьезных осложнений в России связывались надежды на пересмотр некоторых внешнеполитических договоров, на благоприятные для заинтересованных стран изменения позиции России в территориальных спорах и, наконец, открытые расчеты на оказание военной помощи русскому правительству и тем самым на вмешательство во внутренние дела России.
Если попытаться определить ведущую тему, сочинения Марция и его основное значение как источника, то это будет международный аспект, международный резонанс восстания Разина. Уже само появление сочинения Марция в форме ученого труда, магистерской диссертации, – красноречивое тому доказательство. Но есть еще одна важная сторона дела. Симпатии автора целиком на стороне русского царя как самодержца. А Разин в его глазах в конечном счете не кто иной, как тиран и государственный преступник, покусившийся на законную власть и получивший заслуженную кару. К этому сводится основная идея, основная мораль произведения. Именно с этой идеей и апеллирует Марций к своему европейскому читателю. За рубежом, в условиях немецких земель и Европы в целом, такая идея была нужна господствующим классам не менее, чем где-либо в другом месте.
В структурном отношении книга Марция делится на 29 небольших параграфов, обозначенных арабскими цифрами, но с нарушением порядка: цифра 13 встречается дважды, цифры 14 и 15 отсутствуют, а начиная с цифры 16 параграфы пронумерованы до 30 (В настоящем издании вместо второй цифры 13 поставлены порядковые номера параграфов 14 – 15.). На отдельных страницах сочинения имеются примечания, напечанные курсивом. В параграфах с 1 по 13 примечания обозначены буквами латинского алфавита, от а до 1. Начиная со второго 13-го параграфа (в нашем издании параграф 14 – 15)и до конца примечания обозначены знаком*. Латинский текст воспроизводится по первому изданию 1674 г., но с исправлением очевидных погрешностей по изданию 1698 г. Поскольку историческая часть труда И. Марция выходит за рамки темы сборника и представляет интерес лишь в библиографическом отношении, мы не даем к ней за период до XVII в. реального комментария, а ограничиваемся характеристикой основных ее особенностей в предисловии. Однако на протяжении всей диссертации в подстрочных примечаниях к ее тексту воспроизводятся полные названия сочинений, использованных Марцием, в тех случаях, когда ссылка у Марция дана кратко, а иногда и неточно. Устанавливаются имена авторов в случаях, когда Марций дает только наименования произведений. Такая работа, проделанная А. К. Гавриловым, служит существенным дополнением к библиографическому аппарату сочинения Марция. Другой вид подстрочных примечаний составляют пояснения к переводу отдельных терминов.
ИОГАНН ЮСТУС МАРЦИЙ ИЗ МЮЛЬГАУЗЕНА В ТЮРИНГИИ
(Выражаем благодарность сотруднице фонда «Россика» ГПБ И.Г.Яковлевой, немецким коллегам Берндту Функу и д-ру Гюнтеру, директору Мюльгаузенского городского архива, за большую помощь в разысканиях. В отношении русского перевода и подстрочного комментария мы многим обязаны редактору перевода А. И. Доватуру, а также Е. И. Гольцман и А. А. Алексееву.)
Виттенбергская диссертация, посвященная Степану Разину, указывает дату публичного диспута (29 июня 1674 г.) и называет два имени: председательствовавшего на диспуте Конрада Самуэля Шурцфлейша и выступавшего (респондента) Иоганна Юстуса Марция. (В первом издании диспутации (год не указан, предположительно 1674 – 1675 гг.
) – и только в нем – имеется благодарственное посвящение мюльгаузенскому сенату от имени Марция. Относительно назначения диспутации, порядка диспутов, а также о трудном вопросе об авторстве см.: Е. Horn. Die Disputationen und Promotionen an den Deutschen Universitaten. Leipzig, 1893.) Если Шурцфлейш, с именем которого долго связывали это сочинение, достаточно хорошо известен и теперь, то Марций, в котором наконец признали автора интересующего нас сочинения, оставался неизвестным. (В. Г. Струве (В. G. Stгuvius. Selecta Bibliotheca historica. Jenae, 1705, p. 760), приводя это сочинение, называет только старшего коллегу, Марция же не упоминает вовсе. Такого рода краткость послужила причиной заблуждения, которое установилось в XVIII в. (например, библиографии европейских сочинений о России Нольтена и Селлия). Хотя академик Миллер (G. F. Mu11еr. Sammlung Russischer Geschichte, Bd. 7. St.-Petersbourg, 1762, s. 500 – 501, Anm.) и выразил некоторое сомнение касательно авторства Шурцфлейша, мнение это оставалось господствующим до того времени, когда В. И. Веретенников высказался за авторство Марция. Однако он не имел никаких сведений о последнем. Известные лексиконы Иехера и Цедлера не называют Иоганна Юстуса Марция; не знают его и обзоры путешественников в Россию Аделунга и Кордта.)Поскольку установление личности и основных биографических данных Марция существенно для решения вопроса об источниках, достоверности и цели его повествования, сообщим здесь кратко те сведения, которые нам удалось собрать.
Прежде всего упомянем здесь два свидетельства из виттен-бергских лет Марция: стихотворные обращения Шурцфлейша к Марцию, приуроченные к выступлению последнего на диспуте (июнь 1674 г.) и к получению им степени магистра философии (апрель 1675 г.). (С. S. Schurzfleischi Poemata latina et graeca. Vitembergae, 1702, p. 95, 160.)Рассмотрение этих стихотворений показывает с ясностью: 1) сам Шурцфлейш автором разинской диспутации признавал Марция, 2) Марций выступал с нею pro gradu и ученую степень получил в связи с ней же, 3) Марций определенно был в России. Заметим, что авторство Марция, принадлежность московского опыта именно ему не исключают общего влияния Шурцфлейша. Напротив, в разделах сочинения, дающих обзор западноевропейской литературы о России, (Благодаря обстоятельности этих разделов работу Марция можно рассматривать как одну из первых библиографий Россики. В наших подстрочных примечаниях к переводу мы старались дать пояснения к тем ссылкам, которые даны неполно или неточно.) многое, не говоря уж о способе работы и выражения, может восходить к влиянию учителя. (Интересно, что Шурцфлейш тоже упоминает разинские события, хотя и очень кратко (С. S. Schurzfleischi Epitomes Historicae a Sleidano coeptae series. Wittebergae Saxonum, 1678, p. 18); зато когда в одной из своих речей (idem, Orationes Panegyricae et allocutiones. Vitembergae, 1697, p. 9) он говорит о положении московских лютеран, трудно удержаться от мысли, что этими сведениями он обязан личному общению с младшим коллегой.)
Что касается имени Марция, то оно, как показывают матрикулы Виттенбергского университета, представляет собой латинизацию – так называемый Schulname – его настоящего имени Мерц (Merz, Mertz). (Album Academiae Vitembergensis, Jungere Reihe, Teil 2 (1660 – 1710), bearb. von Fritz Juntke. Halle, 1952, s. v. Joh. Justus Mertz.)Под этим именем он известен мюльгаузенской хронике (Chronik der Stadt Muhlhausen, hrsg. von R. Jordan, Bd. 3. Miihlhausen, 1906, 36, 141 – 142, 145.)и церковной истории Мюльгаузена, составленной Эйльмаром, (Kirchen-Historie der Kayserlichen Freien Reichsstadt Muhlhausen. Muhlhausen, 1714, S. 24, 25.)из которых узнаем, что в конце своей жизни Мерц был пастором в родном городе. Однако наиболее связное и полное представление о жизн Марция-Мерца ((Впредь мы будем продолжать называть его Марцием, поскольку он интересен нам прежде всего как автор.)можно получить из его жизнеописания, составленного сразу после его смерти его преемником в церкви св. Николая пастором Эйзенхардтом.