Точно, откуда-то из Руси или Малороссии.
– Я сказал: отпустить всех невольников. Кто хозяин? – вопросил я сопровождавшего нас турка-переводчика.
– Не губите, господин! – Женщина бросилась в ноги перед моим конем. – Не хочу никуда! Не отбирайте меня у Хасана!
Вытащенный на улицу хозяин, полноватый, однако с холеным лицом, стоял между казаками ни жив, ни мертв.
– Детей отца не лишайте! Ой, лишенько! – причитала женщина.
Сопровождающие меня мялись. Черт их, баб, разберет! Ей добра хотят, дуре, а она…
Но мало-помалу прояснилось. Женщина, действительно с Малороссии, уже давно считалась женой купившего ее Хасана. Даже троих детей успели завести. Если остальным бывшим пленникам наш приход доставил радость, то для нее оборачивался бедой.
– Хрен с ней! – выругался я, делая знак, чтобы отпустили турка. – Вольному – воля. Поехали!
Настроения продолжать объезд уже не было. Да и время. Пока еще доберемся до заветного берега…
10. Возвращение
Обратный путь оказался значительно длиннее. Вроде дорога та самая, и на сердце должна быть радость от успешного дела. Но бесконечная вереница освобожденных из неволи людей замедляла ход, и даже солнце, казалось, палило с небес сильнее вчерашнего.
Отряд растянулся до безобразия – на километры. Среди людских толп едва не терялись стройные ротные колонны. То Командор, то Клюгенау объезжали идущих, зорко следили, чтобы никто из егерей не покидал своего места, и уж тем более по сердобольности не вздумал помогать недавним пленникам. Иная доброта хуже злодейства.
– Лука! Передай спасенным: отставших ждать не будем. Пусть пошевеливаются. Всем шире шаг!
– Сделаю, – сотник понимающе кивнул.
Какой-то мужик едва не кинулся в ноги коню, заставил Командора остановиться.
– Ваша милость! Воевода! – Мужик бухнулся в пыль. – Позволь слово молвить!
– Вставай. Не в Москве, – резко бросил Командор.
Проситель понял, что долго стоять на месте начальник не собирается, торопливо поднялся и устало посмотрел на Кабанова.
– Роздых людям нужен. Бабы устали, воевода. Опять-таки, детишек много. Еле идут.
– Никаких привалов, – отрезал Командор. И повторил сказанное Луке: – Ждать и спасать никого не будем.
Он тронул коня, однако мужик не отстал, пошел рядом:
– Дык хоть подсади усталых на телеги. Силов же нет!
– Повозки заняты. Нет у меня свободных мест, – с некоторым даже высокомерием отозвался Командор.
Лучше уж так, чем пускаться в долгие рассуждения, а то и оправдываться за вынужденное жестокосердие.
От единственной на весь отряд госпитальной повозки надвинулся Петрович. Раненых не было, обошлось без боя, зато среди бывших невольников многие оказались истощены, а кое-кто и болен.
– Боюсь, без тепловых ударов не обойдется, – бывший судовой эскулап кивнул на яростно палящее солнце. – Что делать будем?
– Что мы можем? – уточнил Командор. – Ничего? Значит, ничего и не будем. Если кого из егерей хватит, то грузи к себе, пока не отлежатся. А мирные… Судьба.
Петрович невольно вздохнул.
Петрович невольно вздохнул. Но он давно ходил в походы, и потому объяснять ничего не требовалось. Нельзя рисковать всеми ради нескольких человек. И даже ради нескольких десятков. Точно так же как нельзя освободить повозки от боеприпасов. Дорога дальняя, случись что – не отобьешься.
– Тут осталось километров десять. Без этой толпы часа два хода. Нам главное – проскочить. Турки ладно, они в любом случае не успеют, а вот татары…
Сказал и словно накликал.
Казак летел наметом и только рядом с людским потоком стал сдерживать скакуна, среди тысяч идущих и едущих выглядывая того, кто нужен.
Командор все понял, выдвинулся навстречу. Оставалось надеяться, что бывшим невольникам случившееся невдомек. Мало ли по каким делам носятся военные люди?
– Татары? – тихо, показывая, что громогласно орать совсем необязательно, спросил Сергей.
– Они, – тихонько выдохнул оценивший ситуацию казак.
Во взгляде, брошенном им на толпу, сквозила досада. Мол, не вы бы, и мы давно сумели бы дойти до заветного берега.
– Много?
– Да кто их считал? Орда.
Командор посмотрел вперед, припоминая пройденное и прикидывая возможные варианты.
– Гранье и Луку ко мне, – обернулся он к вестовому.
Они как чувствовали, подъехали сами. Да еще вместе с Клюгенау. Разве что Ширяев оставался со своей командой.
– Жан-Жак, возьми в прикрытие третью и четвертую роту и бегом займи вон ту горку, – кивнул Командор. – Старайся бить ракетами. Всадников должно впечатлить.
– Сделаю! – привычно вскинулся Гранье.
Он столько бывал в переделках, что не испытывал ни тени волнения. Напротив, из всех собравшихся лихой канонир был, пожалуй, самым довольным. Поход ему напомнил былые рейды по архипелагу. Однако даже пострелять не пришлось. Купеческое судно, попытавшееся вырваться из гавани и буквально расстрелянное в назидание прочим, можно не принимать в расчет. Знатная добыча, успех, а татары… Пусть отведают гостинцев, если еще не поняли, с кем имеют дело.
– Лука! Одной сотней постарайся развлечь татар перестрелкой. Сильно не увлекайся, нам надо выиграть время. Одной полусотне продолжать наблюдение за прочими направлениями. Остальным – подгонять невольников. Если понадобится – хоть плетками, но они должны двигаться быстрее и не путаться под ногами. Кто будет раздувать панику, можете рубить.
Сотник согласно кивнул. Уж он-то представлял, на что способны перепуганные обыватели и какую угрозу они могут представлять своим.
– Дитрих, всем капитанам прикажите проследить, чтобы ни в коем случае не подпускали в строй посторонних. В случае атаки стараться сдерживать противника огнем. Егерям пусть напомнят: никогда кавалерии не прорвать сомкнутый пехотный строй. Пусть каждый помнит, чему их учили, и ничего татары им не сделают.
– Яволь, – согласился подполковник.
Слухи уже неведомым образом пронеслись по толпе. Люди стали сбиваться в плотные кучи, старались прижаться к солдатам. А тут еще две роты бегом устремились вперед, и за ними на рысях двинулась артиллерия и повозки с припасами. Кое-кто из невольников попытался рвануть следом. Казаки немедленно пресекли невольный порыв.
Сыны Дона носились вдоль всей колонны, поторапливали и, одновременно, парировали любые попытки удариться в бегство.
Слева раздались отдаленные выстрелы.