Одну из своих гипотез – о том, что динозавры вторично потеряли способность летать, – она отослала в научный журнал, когда ей исполнилось пятнадцать. К ее негодованию, статью не опубликовали. И к этому же времени Гертруда превратилась в баловня всего палеонтологического сообщества. В восемнадцать ее приняли в Чикагский университет, а в двадцать один она пострадала от серьезного научного скандала. В двадцать три, когда Гертруда Сэлли опубликовала сведения о своей находке – ископаемых останках пернатого текодонта, – к ней пришла слава, оказавшаяся, правда, кратковременной. Теорию, с восторгом подхваченную падкими на сенсации журналистами, ученые приняли весьма скептически. В двадцать четыре Гертруда повстречала Ричарда Лейстера, к которому прониклась мгновенной неприязнью. В двадцать пять ее пернатый текодонт был полностью дискредитирован, работа, в которой она раскритиковала книгу Лейстера, оказалась принята без особого энтузиазма, и Гертруда Сэлли, теперь уже не являющаяся самым юным экспертом по динозаврам, ощутила себя на грани провала».
Сэлли собрала остатки овсянки кусочком хлеба и вернула Монку листок.
– Я никогда не любила свое имя. Называйте меня Сэлли, идет?
– Ладно. – Монк сделал на листке пометку. – Что‑нибудь еще?
– В вашей книге будет хоть что‑нибудь о науке?
– О науке? По‑моему, это все о науке.
– Я заметила только болтовню и сплетни. Они допила кофе и отодвинула поднос.
– Пойдемте. У меня есть кое‑какие дела в зверинце, а потом я покажу вам, что такое настоящая работа. Может быть, вы хоть чему‑нибудь научитесь.
Зверинец находился в ангаре со стенами из гофрированного железа, без окон, зато с гудящим кондиционером.
– Мы зовем это место Птичьей Валгаллой
– Таким образом, вы подтвердили, что архи могут удержаться в воздухе только при быстром полете, что они просто не в состоянии летать медленно. Блестяще! Мне понадобилось десять секунд наблюдений за ними, чтобы сказать вам то же самое. Птицы, за исключением колибри, которые имеют свой собственный, только им присущий стиль, летают всего‑навсего двумя способами: либо медленно, либо невероятно быстро. При медленном способе крылья оставляют за собой в воздухе пару завихрений в виде петель, в то время как завихрения, вызванные быстрым способом, обычно продольные.
– Это был эксперимент доктора Джоргенсена, я только помогал ему. Если вы пишете книгу, – обратился Раймонд к Монку, – значит, вы живете позже нас там, в нашем времени? Откройте секрет, когда нам разрешат публикации?
– Я в самом деле не имею права об этом говорить.
– Это был эксперимент доктора Джоргенсена, я только помогал ему. Если вы пишете книгу, – обратился Раймонд к Монку, – значит, вы живете позже нас там, в нашем времени? Откройте секрет, когда нам разрешат публикации?
– Я в самом деле не имею права об этом говорить.
– Эта идиотская секретность убивает все удовольствие от работы, – проворчал Раймонд. – Нельзя нормально проводить исследования, если не имеешь возможности публиковаться. Теряется смысл. На прошлой неделе тут побывала группа ученых, так они даже не слышали о наших открытиях. Чего, спрашивается, приезжать? Бред какой‑то.
Монк усмехнулся.
– Прекрасно вас понимаю. Если бы это зависело от меня…
– Не то чтобы мне не нравилось вас слушать, мальчики, – сказала Сэлли, – но Лидия Пелл ждет меня в хижине. Поймать тебе еще одного архи, Раймонд?
– Ну‑у‑у… Да… Спасибо. Нам они всегда нужны. Джоргенсон продолжает отпускать их на волю после экспериментов.
– Считай, что он у тебя в кармане.
Сэлли взяла переносную клетку и направилась к выходу.
– Пойдемте, Монк. Посмотрите на дикую природу.
День был прекрасный, как раз для того, чтобы бродить среди дюн. Небо голубело, и легкий бриз дул со стороны моря Тетис. То там, то тут из‑под кустов и деревьев выпархивали архи и с пронзительным криком уносились прочь, держась низко, над самым песком. Археоптериксы редко взлетали выше древесных верхушек, небесные сферы по‑прежнему принадлежали птеранодонам.
Время от времени Сэлли и Монк спугивали мелких животных. На берегу два миниатюрных существа – не больше вороны – дрались из‑за куска тухлого мяса.
Сэлли показала на них:
– Динозавры. Маленькие. Без перьев. Вам это о чем‑нибудь говорит?
– Но существуют и пернатые динозавры. Даже вы не можете этого отрицать.
– Все птицы имеют перья. А динозавры – только иногда. Я считаю, что пернатыми были общие предки динозавров и птиц. Птицы сохранили оперение, динозавры утратили его.
– Вторично облысевшие? – Монк хохотнул. – Это что‑то типа вашего вторичного наземного апатозавра?
– Сравнили! Мне было всего‑навсего пятнадцать, когда я предположила, что динозавры произошли от летающих рептилий.
– Но ученые уже посетили триас и не нашли и следа этого гипотетического летающего предка.
– Скажите мне, Монк, как много хороших ученых – я подчеркиваю, хороших, – могли бы выдвинуть такую теорию в столь юном возрасте?
– Могу ответить за себя – я, честно говоря, ни о чем подобном даже не думал.
– Так же, как и все остальные. Я обратила внимание, что самые популярные ученики никогда не достигают больших успехов, когда вырастут. Они находятся на пике своей славы в старших классах школы. Зато неудачники, недотепы, затюканные одиночки впоследствии становятся Элвисами Пресли, Ричардами Фейнманами
– Первое пернатое животное, как бы оно ни выглядело, было маленьким и незаметным. Оно занимало свое скромное место в какой‑нибудь дальней нише и долгое время пребывало в тени. Пока Бог в очередной раз не перемешал все на свете. Кстати, в триасовый период динозавры составляли довольно небольшую и далеко не самую успешную группу архозавров среди множества других.