«Как только у нас кончится солярка, они нас растопчут», – подумал Артур, наблюдая, как позади собирается новая погоня. Варвара не ошиблась – вторично посетили водокачку, цистерны и котлован со сваями. Пять минут спустя миновали знакомое разбитое здание заводоуправления. В кабине удушливо воняло соляркой, с полок все попадало на пол.
Перед самой развилкой казалось, что дорога пойдет под гору, но внезапно начался затяжной подъем и стало гораздо темнее, чем прежде. Справа замелькали густые кусты, Артуру почудилось, что жесткие овальные листья отсвечивают, словно намазанные фосфором. Слева распахнуло объятия целое поле знакомого уже лишайника, он колосился здесь, как картофельная ботва. Посреди поля проходили сразу две узкоколейки, по ним медленно ползли вагонетки, в которых шевелились…
– Матерь божья, святые заступники, – зашептала Варвара, лихорадочно кланяясь замызганной иконке, которую она пришпилила на торпеде.
Коваль все никак не мог точно разглядеть, что же там шевелится, в вагонетках. Солнечный свет приобрел абсолютно неестественный, зеленовато-стальной оттенок, отчего руки казались покрытыми слоем жидкой краски. Дорога становилась все хуже, дважды с разгона въезжали в глубокие лужи, затем прямо по курсу показалось нечто, похожее на исполинскую детскую качель, доставленную из парка аттракционов.
Коваль снова слышал железный смех.
Это оказалась вовсе не качель, а виселица. На перекладине раскачивались сразу четыре мертвеца, голые, посиневшие, изъеденные червями. Двое из них были увешаны жестяными банками и мисками, посуда гремела на ветру, внося чудовищно-веселую нотку в хохот мертвой техники. Под колеса Кенвуду бросилось что-то мелкое, президенту вначале показалось, что это копытное, вроде заблудившегося барана или теленка, но подкинуло так, что все трое повалились в кучу.
– Зараза такая! – выругался Бродяга, с диким трудом возвращая машину на проезжую часть.
– Что там было? Ты не заметила?
– Да навроде полевой кухни, ага, – Варвара выбралась из-под сиденья, потирая ушибленное плечо. – Скажи кто вчера, не поверила бы, что на меня горшки с кашей начнут кидаться!
– Точно, она и есть, мы ее расколотили, – хохотнул старец, выглядывая в окно.
– Полевая кухня? – оторопел Артур. – На нас напал термос на колесах?
– А чем он хуже, к примеру, трактора? – обиделся за кухню мортус.
«Ничем не хуже, – рассудил Коваль. – Но у трактора, на худой конец, есть куда спрятаться водителю… если нас разыгрывают. А в горшке на колесиках водителя точно нет…»
Это были горнорабочие. Живые люди, застрявшие в затянувшейся временной петле, или призраки, имевшие мало общего с людьми, – в тот момент Артура мало занимало, что они такое. Они бежали не торопясь, гусиным клином, с двух сторон от дороги, неуклонно захватывая тягач в клещи. Некоторые падали, проваливались в канавы, но снова выбирались и бежали, неутомимые, как механизмы с часовым заводом.
– Батюшки, никак мертвяки! – Варвара лихорадочно искала на груди крестик. – Бродяга, чо делать-то? Их вить пуля не возьмет!
– Там в заднике пошуруй у меня, колчан голубенький найди, – спокойно откликнулся мортус. – Стрел прихватил заговоренных, как знал, ей-богу…
Варвара метнулась в спаленку, перевернула койку, на самом дне, среди груды инструментов и одежды, отыскала голубой колчан.
– Ты это серьезно? – негромко спросил Артур у старца.
– Чего? Насчет стрел заговоренных? – Казалось, Бродяга удивился тупости собеседника. – Ну да, а как иначе? Дорогие стрелы, конечно, но Варенька права – пулей нечисть не возьмешь.
– Больше вопросов не имею, – пробормотал Артур, и в этот миг расхристанная тощая фигура, в тряпье и с кайлом, жирной бабочкой приземлилась на капот.
Вскрикнули все одновременно. Потом вскрикнули вторично, когда мертвый горняк просунул в щель оконной брони свой инструмент и начал проворачивать его. Сталь заскрипела, вылетели два болта.
– Я скину его! – Артур достал кинжал.
– Нет, не смей, загрызет! – Бродяга ухватил за плечо. – Ты с ними, видать, не приучен, а нам-то приходится порой. Прикасаться нельзя, вмиг концы отдашь. Варенька, осилишь?
Варвара распахнула свою дверцу, у нее в руках оказался небольшой, украшенный пестрыми ленточками лук. В тот же миг что-то мягкое попало под колесо, а позади, на платформе, раздался противный скрежет и завопил Буба.
– Лезут, сволочи, догоняют!
Первую стрелу атаманша всадила практически в упор. Бесформенная груда, больше похожая на чучело обезьяны, чем на человека, вскинула руки, оторвалась от капота и полетела на обочину. Только заточенное кайло осталось торчать в пластине окна.
– Не ходи, Кузнец, их только издаля бить можно!
Второй стрелой Варвара сшибла человека в полете. Этого Коваль успел разглядеть. Обыкновенный человек никогда бы не смог так прыгнуть, прямо через обочину, на высоту почти в три метра. Он пикировал на машину сверху, раскручивая двумя руками пожарный багор. Маленькая стрела угодила ему в грудь, но от этого легкого столкновения мертвого горняка отшвырнуло назад в кусты.
Бродяга прибавил газу. Трое выскочили на дорогу перед самым капотом и были раздавлены.
– Варварушка, сдается мне, на крыше супостаты!
Атаманша зажала стрелу в зубах, накинула на шею лук и полезла по лесенке наверх. Из кабины «ЗИЛа» слышались ругань и такие звуки, словно кто-то пытался отгрызть дуло у пулемета.
Стрелка спидометра качалась на сотне. Артур дважды ущипнул себя за ногу. Следовало выбирать – поверить глазам или воспитанию. Не роняя скорости, перескакивая буераки, вдоль обочины неслись вполне человеческие фигуры. У некоторых на головах светились горные фонарики, некоторые были в робах и штанах, другие бежали почти голые, в буквальном смысле слова гремя костями.
– Эй, Кузнец, подержи меня!
Артур подхватил девушку, намотал на руку ее кушак, сам вцепился свободной рукой в ручку над дверцей. Варвара выпустила три стрелы, две из них попали в цель. С крыши что-то сыпалось, похоже, будто развязался мешок гороха. Буба все еще кричал, но уже с победной интонацией.
Скелетообразное существо с комплекцией баскетболиста прыгнуло с обочины, ухватилось за крыло, но не смогло удержаться. Его длинные голые, почти лишенные мяса конечности бились о бревна, на черном, покрытом струпьями лице что-то шевелилось. Варвара успела всадить в мертвяка стрелу, пока он тянулся кривой когтистой лапой к дверце. Чтобы не сидеть без дела, Коваль поднял с пола автомат, поставил на одиночный, дал десяток выстрелов в темноту. Он был уверен, что, по крайней мере, дважды попал в симпатичного одноногого паренька, бежавшего параллельно тракту. Паренек ловко выкидывал впереди себя костыль, швырял тощее туловище вперед сразу на несколько метров, приземлялся на здоровую ногу, при этом ухмылялся и подмигивал. Когда пуля Артура попала ему в горло, горняк дернулся, но продолжал все так же весело бежать.
– Лука, поджигай! Поджигай, милый! – надрывался старец. – Конец канавы впереди, насядут, бесово племя!
Впереди действительно кончались придорожные канавы, открывалось отличное место для атаки. Дюжина кандальников, громыхая ржавыми цепями, спешила наперерез.
– Лука, давай, голуба! – Варвара потянула из колчана предпоследнюю стрелу. Поперек движения, раскинув конечности, вспорхнул коренастый дед в рваном комбинезоне.