Инструкторы
постоянно освежали его, приводя живые примеры, давая читать архивные
документы, тщательно анализируя все происшествия, где потеря чувства
осторожности стоила кому-то жизни или здоровья.
И сейчас, как по приказу, все пройденное ранее всплыло из глубин
подсознания, встало на первое место. Мы не паниковали, не ерзали на месте,
а лишь спокойно выполняли свою работу.
Наконец из яблоневых зарослей выглянули разноцветные крыши. У Петра в
ладони зажглась лампочка диктофона.
- Двенадцать тридцать пять дня. Въезжаем в село Ершово. Улицы безлюдны.
Все дома наглухо закрыты. Движемся к центру села со скоростью десять
километров в час. Людей, домашних животных, птиц и собак по-прежнему не
видно. Продолжаем объезд...
Гришаня, отодвинув стекло, высунулся наружу. Некоторое время он что-то
слушал, крутя головой, потом заставил меня заглушить двигатель.
- Слышите?.. Какой-то гомон.
Мы с Петром притихли. Вокруг царило безмолвие, но ветер доносил обрывки
странного шума. Нельзя было понять - кричат ли это люди, либо галдят
птицы, либо шумит вода. Звук был довольно однородным, но вот к нему
прибавилось что-то новое.
- Машина... - неуверенно сказал Петя, поведя ушами. Он взялся за ручку
двери, выглянул. - Точно, машина. Сейчас спросим...
Из-за поворота высунул облупленную морду самосвал "ЗИЛ". Петька замахал
руками, требуя остановиться. Требование было немедленно выполнено.
- Есть тут у вас сельсовет или правление? - спросил Петр, соблюдая
умеренную вежливость.
Шофер - пожилой небритый дядька с блуждающим взором - выглядел довольно
озадаченным. Словно у него спросили, где тут Пизанская башня. Мне еще
показалось, что он удивлен самому нашему появлению здесь. Почему-то он
молчал.
- Ну, так что? - напомнил о себе Петя. "ЗИЛ" рыкнул и вдруг неожиданно,
без всякого предупреждения рванул с места. Петька, морщась от поднятой
пыли, влез обратно.
- Похоже, тут у всех мозги набекрень, - раздраженно проговорил он. -
Давай-ка поедем за ним.
Ехать за самосвалом в туче поднятой им пыли не было никакого удовольствия,
поэтому мы сразу отстали. А через пару минут село кончилось. Петру ничего
не удалось добавить к протоколу, кроме встречи со странным "ЗИЛом". Ни
единой живой души нам так и не попалось.
Перед нами вновь стелилось необъятное поле, усеянное коровьими лепешками,
как булка маком. Вдали пылил злосчастный самосвал, а еще дальше, на
пределе видимости, можно было распознать какие-то технологические
постройки - ток или МТС, а может, просто ферму с силосной башней. Я
остановил машину.
- Кто за то, чтоб больше за ним не гоняться?
- Поддерживаю, - сказал Петя.
Я обернулся к Гришане, чтобы узнать и его мнение, но замер, не успев
открыть рта. Я понял, что не нужно его беспокоить. Гришаня, казалось,
что-то нащупывал, вынюхивал и выглядывал своим врожденным чутьем. Он
смотрел в пустоту и нервно мял пальцами брюки.
- Да, - сказал он наконец. - Мы там ничего не найдем. Искать нужно здесь.
- Что искать? - уточнил я, даже не надеясь получить внятный ответ. Так и
вышло.
- Не знаю... Какая-то чертовщина.
- Мы только и делаем, что толкуем про какую-то чертовщину, - вздохнул я. -
А до сих пор ничего не узнали.
- Дайте мне аптечку, - отрывисто проговорил внештатник. - Мне нужно еще
дозу. Очень тяжело...
Он не кривлялся. Я сразу это понял. И даже начал склоняться к мысли, что
Петя прав: надо сматывать удочки и предоставлять все бригаде.
Постоянно
колоть препарат, перемежая его беседами о некой "чертовщине", мы не могли.
- Давайте объедем деревню вокруг, - предложил Гришаня, выбросив в окошко
использованный инъектор. - Оно рядом, я чувствую.
- Ну давайте, - вздохнул я. - Разве мне казенного бензина жалко?
Мы свернули с дороги, обогнули большой двор по едва заметной колее на
реденькой травке. Сначала путь наш пролегал через заброшенный яблоневый
сад, в центре которого белела какая-то развалина. Затем дорога вывела к
бревенчатому мосту, под ним сочился почти невидимый ручей. Отсюда дорога
пошла на подъем, и двигатель обиженно заревел. Но я заставил его
добросовестно потрудиться, прежде чем наш "уазик" забрался на вершину.
- Гляди! - выкрикнул Петя и хлопнул меня по руке так, что машина вильнула
в сторону.
Я ударил по тормозам и только потом посмотрел.
И увидел муравейник. Это, конечно, было первое впечатление. Потом-то стало
ясно, что муравьи - это люди, не меньше двух сотен работающих людей.
Каждый что-то делал - тащил бревно, махал лопатой, катил тачку, разгружал
машину или запряженную телегу. Сразу же зарябило в глазах.
В сотне метров от нас, на спуске дороги располагался полукруглый
металлический ангар-склад. Вокруг валялось выкинутое из него крестьянское
имущество - бочки, мешки с семенами, связки черенков для лопат и грабель,
какие-то колеса, доски, ящики.
Но прежде в глаза бросался огромный земляной курган, весь изрытый норами.
Он примыкал вплотную к торцу ангара, словно продолжая его. Люди
действительно строили муравейник. Каждую минуту подъезжали машины,
трактора, подводы, высыпали груды земли и камней, люди таскали их
носилками, поднимали на вершину, утрамбовывали. Часть грунта
перетаскивалась внутрь ангара - там тоже происходила какая-то работа.
Над стройплощадкой стоял гул - тот самый, который озадачил Гришаню еще по
пути сюда. Позже мы заметили, что здесь собрались не только люди, но и
собаки, коровы, птицы, и они тоже суетились, тревожно лаяли-кричали-мычали
и тоже производили какие-то действия.
Несколько минут мы лишь смотрели, не пытаясь заговорить. В голову не
приходило ни единой мысли, которая объяснила бы, что за трудовой подвиг
свершается на наших глазах. Насмотревшись вволю, Петр достал из
чемоданчика-комплекта видеокамеру.
- Гришаня, - позвал я, не оборачиваясь, - как ты себя чувствуешь?
- Нормально, - немедленно отозвался он. - А что?
- Нет, ничего, - я удивился, что внештатник ничего не чувствует.
Я продолжал смотреть. Работа сотен людей завораживала. Все было
согласовано, упорядочено и напоминало простой, но хорошо отработанный
танец, где каждый знает свое место. В реальной жизни я такого не встречал.
Даже появилась мысль, что неплохо бы присоединиться к этим людям, чтобы
так же просто и разумно работать, не думая больше ни о чем, воздвигая
исполинский муравейник или что-то еще - неважно...
Петя толкнул меня в бок и ядовито сказал:
- У тебя вид, как у комсомольского вожака, вдохновляющего массы на труд и
подвиг.
- М-да, пожалуй, - проговорил я, заставляя себя прервать созерцание. -
Может, и мне повторить дозу?
- Тебе виднее, - усмехнулся Петя и полез за своим диктофоном.
- Час ноль семь дня. Находимся возле складской постройки. Наблюдаем около
двухсот пятидесяти человек, которые... которые...
Он запнулся, не зная какими словами здесь можно обойтись. Я подождал, пока
он закончит, похихикал про себя неуклюжим формулировкам, которые он
использовал, потом сказал, стараясь сделать интонацию спокойной и
обыденной:
- Вы оставайтесь здесь, наблюдайте.