Конечно, в первый момент, прочитав письмо, я ахнул от восторга, но потом подумал, что за триста лет корабль, затонувший у берегов на небольшой глубине, наверняка найден. И я стал подбирать литературу, старинную и современную прессу, все, где что-либо говорилось о кладах пиратов Карибского бассейна.
Ничего, касающегося обнаружения «Санта-Фернанды», нигде не нашлось. Однако по косвенным данным я догадался, что все же ее искали. Особенно усердно в XIX столетии, уже имея водолазное снаряжение, лазал по дну моря некий Гарольд Купер (тут я еле-еле не ахнул, подозревая еще одну семейную линию!), американский миллионер, основатель известной теперь фирмы «Купер шипинг индастриз». Но он — вот это любопытно! — происходил от женщины, являвшейся дочерью Эванса! Дело в том, что у Эванса была любовница — некая мисс Фэйн Скотт, «женщина дурного нрава и поведения», которая в 1662 году родила дочь Сарру, которую Эванс своей, конечно, не признал, но тем не менее регулярно присылал ей подарки. Надо сказать, что Сарра Скотт была очень красива и смогла покорить сердце богатого купца Джекоба Купера из Бостона, который до того влюбился, что даже не постеснялся жениться на дочери портовой шлюхи. И вероятно, именно через Сарру сведения о затонувшем галеоне попали и в семейство Купера. Но Гарольд вовремя прекратил поиски, так как был на грани разорения. Почему Куперы не искали галеон раньше? Не знаю, видимо, потому, что не имели никакого иного оборудования, кроме водолазного колокола. А во времена Гарольда спускаться на несколько десятков футов можно было уже в удобном — по тем временам! — резиновом скафандре.
— Скажите, профессор, — вновь рискнул я вмешаться и дал профессору возможность перевести дух, — но ведь у них не было точных координат?
— Конечно, нет! Но самое интересное, молодой человек, это то, что, изучая историю походов и пиратских рейдов Эванса, я обнаружил — чисто теоретическим путем, с помощью логического анализа, что Эванс был одним из богатейших пиратов XVII столетия! У Эванса была очень четко поставленная служба разведки. Засланные им люди были агентами, которые всегда точно информировали его о наличии боевых кораблей и груженых галеонов, о точном времени их выхода из гавани. Я поразился, когда подсчитал, что за первые десять лет, с 1647 по 1657 год, Эванс ограбил — именно ограбил, а не утопил или сжег — 73 корабля только с драгоценными металлами! И это, не считая других, с дорогими экзотическими грузами: кофе, какао, сахар, ром… При этом, однако, он был жутко скуп, хотя и честен в долгах. Он брал себе лично одну пятую всей добычи, хотя у него на корабле было три сотни головорезов. Но оспаривать его право боялись, он был очень жесток. И вот вопрос, — я вдруг почувствовал себя студентом на экзамене, — как вы думаете, куда девалась его огромная добыча?
— Пропил, — предположил я, — проиграл в «Блэк Джек».
— И этого не может быть! Пил он много, но никогда не напивался до полного бесчувствия. А в карты или в кости вообще не играл…
— Может быть, — пофантазировал я, ничуть не веря в то, что сам говорю, — он передал их на нужды благотворительности?
— Не совсем. — Победоносно задрав оцарапанный и распухший от удара нос, профессор объявил: — Он зарыл клад на горе посреди острова Сан-Фернандо.
У меня даже рот открылся от удивления. Ученый-профессор всегда рад удивить, даже когда его вот-вот пристукнут! — порадовался произведенному впечатлению и продолжал:
— Из чего это следует? А из того, что Эванс еще задолго до нападения на «Санта-Фернанду» неоднократно появлялся у этого острова, хотя он был необитаем и лежал в стороне от основных судоходных путей. Конечно, тут была пресная вода, довольно много диких фруктов, дичи. Но никто из пиратских вожаков не приходил сюда иначе как по необходимости, потому что здесь легко было нарваться на испанцев.
Точнее, не здесь, куда испанцы тоже редко приходили, а на пути из Гран-Кальмаро на Хайди.
— А откуда это известно?
— В одном частном архиве был обнаружен судовой журнал, точнее, нечто вроде судового журнала, который, как мне удалось установить, принадлежал Эвансу. Это занимательное произведение! Там почти все написано тайнописями, причем несколькими разными, и мне пришлось немало потрудиться, прежде чем я смог их прочесть. Эванс вел свою бухгалтерскую приходную книгу, и очень часто там упоминалось такое: 152507 — 3,152507 — 9600, 152507 — 9000 и так далее, то есть все время повторялось число 152507. Так вот, совершенно случайно я пришел к выводу, что это означает северную широту — 15ё25'07''. Долготы не было указано, но почти во всех пометах, где упоминалась эта цифра, имелись две буквы — СФ. «Санто-Фернандо» — вот что они означали! Тоже чистая интуиция. Но когда я провел через карту острова параллель 15ё 25' 07», то оказалось, что она точно проходит через наивысшую точку острова. Именно там и следует искать клад! Ибо второе число означает либо количество бочек и ящиков, либо количество фунтов золота, а может быть, и сумму в песо, экю, гульденах и тому подобных монетах.
— Очень надуманно, профессор, — сказал я с сомнением. — А почему именно на высшей точке острова? Ведь эта линия пересекает весь остров.
— А потому, юноша, что вам надо знать: остров имеет форму восьмерки и состоит из двух лагун, окруженных скалистыми перемычками. Между западной и восточной лагунами — неширокий, разрушившийся и заросший джунглями хребет, склоны которого переходят в пляжи. Искать надо там… Жаль!
— Зачем вы рассказали ему? — вдруг завизжала женщина. — Я поняла! Он — подсадная утка. Его послали, чтобы выведать у нас все…
— Успокойся, — сказал профессор, — ты слишком нервничаешь, Астрид. Я тоже понял, что он подсадная утка, но что мы можем с ним сделать? Попробуй, придуши его! А с другой стороны, если нам суждено умереть, то зачем тащить в могилу последнюю тайну? Все равно Господь не допустит, чтобы эти подонки были счастливы. Обогащаться за счет клада, составленного из награбленного добра, — достойно лишь таких же мерзавцев, каким был Эванс.
— Вы знаете, сэр, — сказал я, ничуть не обидевшись, — если бы я пришел к вам избитый до полусмерти и без этого золотого слитка, вы, наверно, поверили бы мне больше. Но я вам честно сказал, что меня послали передать вам то, о чем я сообщил. Наверное, если бы я стал изображать перед вами полностью неинформированного человека, вы стали бы доверчивы. То, что вы приняли меня за человека пиратов — ваше личное дело. Могли бы и не рассказывать ничего, а просто придушить, когда я засну. Если бы вы посадили вашу девушку мне на ноги, а сами уселись мне на грудь и взялись бы за горло, то, я думаю, у вас бы все получилось. Я очень крепко сплю.
— Ну да, — хмыкнул профессор, — один удар вашего кулака — и моя несчастная голова треснет, как тыква. Вам следует уйти, так как мне больше нечего сообщить фру Соледад. Сейчас нам с фрекен Астрид надо подготовиться к встрече со Всевышним. Пастора у вас, конечно, не имеется?
— У меня лично нет, — сказал я, — а у пиратов, вероятно, тоже. Латиноамериканцы почти поголовно католики.
— Все хорошо! — послышался лязг открываемого люка, и по трапу спустилась Соледад. Конечно, она подслушивала.
— Вы молодец, профессор, — сказала пиратка, — то, что вы все рассказали этому парню, прекрасно, хотя и заслуживает проверки. Конечно, жадная корыстолюбивая женщина, вероятно, прокрутила бы вас еще, потому что заподозрила бы вас в том, что вы скрываете еще десяток кладов, но я не такая. Я не буду вас больше мучить.
В ту же секунду в ее руке тускло блеснул никелированный револьверчик, выхваченный из кармана брюк.