Встал ко мне боком, чуть согнул ноги в коленях и эффектно принял боевую стойку. Впрочем, надо отдать ему должное, руками он двигал очень пластично. Наверное, в детстве посещал школу танцев. Короче, один – футболист, другой – хореограф. И застывшая возле раздолбанного велосипеда деревенская фотомодель с большими испуганными глазами. Кстати, совсем не похожая на доярку, которых призывал в здешних местах «мацать» Стилет.
– Отдай девушке деньги и не кривляйся, – попросил я Витька как можно любезнее, и, видит Бог, у меня в интонации не было ни раздражения, ни агрессии. Лишь досада на то, что вместо того, чтобы спокойно катить в Курорт в гости к смотрящему, занимаюсь на дорогах всякой ерундой. Запас времени, с которым я выехал с дачи, стремительно иссякал, а если и дальше будет так продолжаться, могу оказаться в цейтноте. А потому события надо форсировать. – Сколько стоила твоя железяка, пока ее ни изжевали эти уроды? – спросил я у девушки, и она без труда поняла, что я имею в виду. Еще раз, уже без прежней безнадеги во взгляде, посмотрела на то, что когда-то было велосипедом, и четко ответила:
– Три тыщи сто двадцать рублей…
«Ноль-ноль копеек, – добавил я про себя. – Ишь ты, как точно запомнила. Для этой малышки это, наверное, значительная сумма. Месячная зарплата».
– Слышал, ущербный? – вновь обратился я к продолжавшему совершать некие пассы руками бульбашу. – Гони стоху баксов за велик. Еще сто – за коленки. И для ровного счета – сотню за моральный ущерб. Это еще по-божески, – подвел я черту под этим судебным решением, и в этот момент белорус стремительно кинулся на меня.
Возможно, от безысходности. Возможно, оттого, что у него при себе не было денег. Или он просто не привык расплачиваться за свои грехи. Не все ли равно, в чем причина того безумства, на которое подвигся этот герой, но, как бы там ни было, он воинственно пискнул и решил неожиданно сократить дистанцию боя, войти со мной в клинч. И уже через миг налетел подбородком на мою пятку. На противоходе удар оказался более чем чувствительным даже для меня. А что уж говорить о несчастном Витьке!
Он молча лег на шоссе рядом со своим дружком.
А я, не теряя драгоценного времени, принялся деловито обшаривать их карманы. Первым на очереди оказался Витек – тот, что плохо водил свой «Рэйнж Ровер».
Документы… Пачка «Дирола»… «Кэмеллайт»… Зажигалочка «Крикет»… Та-а-ак! А вот и лопатник!
В котором я обнаружил несколько аккуратно сложенных пятисотрублевых бумажек, права, кредитную карточку и словно специально подготовленные для меня три стодолларовых купюры: первая – плата за изувеченный велосипед; вторая – компенсация за ободранные коленки; и третья – возмещение морального ущерба девчонке…
– Тебя как зовут? – повернулся я к велосипедистке, на ощупь засовывая обратно в карман белоруса бумажник. Из него я по-честному извлек лишь триста баксов, даже и не притронувшись к остальному. А лишнего нам не надо.
– Наташа. – после недолгого размышления решила представиться девушка.
– Наташа, ты вставать собираешься? Или так и решила жить на обочине? Боюсь, тебя могут неверно понять. К тому же через неделю зарядят дожди, и станет холодно. Так что давай поднимайся, – улыбнулся я девушке, и она улыбнулась в ответ.
Ослепительно улыбнулась! Очень красивая девочка. – Держи, – протянул я ей доллары. – Это в качестве компенсации. И полезай в машину. Отвезу тебя. Куда ехала?
– Домой. На дачу. – Наташа, поднявшись, вновь вперилась печальным взглядом в останки своего «Джемини». – А велик? – Она, наверное, собиралась разобрать его на запчасти. Или решила устроить ему пышные похороны.
– Брось его, – поморщился я. – Он и до аварии был всего лишь дешевой тайваньской подделкой, хоть и с итальянской фамилией.
А теперь и вообще ничто. Немного металлолома, не более… Наташа, поехали. А то оставлю тебя сейчас в компании этих уродов. А они скоро очухаются. Ты разве хочешь продолжить с ними знакомство?
Она не хотела. Отрицательно покачала головой и послушно поплелась к моему «Лексусу». Я проводил ее взглядом. Классная девочка. Наташа. Мне повезло. Господь вдруг ни с того ни с сего взял и подкинул мне подарок.
А может быть, не Господь, а сам Дьявол? И это вовсе никакой не подарок, а очередная из мин и ловушек, которыми обильно утыкан мой жизненный путь?
Я усмехнулся и сокрушенно покачал головой. «Ну почему обязательно сразу мина или ловушка! Какой-то я уж чересчур мнительный. И эта мнительность порой разрастается до масштабов мании преследования. Я вижу подвохи там, где их вовсе нет, малейший поворот судьбы воспринимаю как провокацию. Не могу хоть ненадолго расслабиться и пожить нормальной жизнью. Постоянное напряжение, постоянное состояние полной боевой готовности. Стилет на это сказал бы: „Такова наша воровская стезя“. Врач бы поставил диагноз: „У вас, молодой человек, психопатия. Надо лечиться“. Вот так – надо лечиться. И радоваться жизни. Вычленять из нее все радостное и светлое. Вот, например, познакомился с классной девчонкой. Наташей. Да это же супер!»
Я улыбнулся, сел за руль и повернулся к Наталье, скромненько притулившейся на переднее сидение.
– Говори, куда едем, подруга.
Это же супер! Она и правда очень красивая. Мне повезло. Я бываю порой чертовски фартовым.
***
Оказалось, что мы с ней почти соседи. Если брать по прямой, то от дома, который в этих местах арендовала Наташа, до моей дачи было где-то около четырех километров – сперва через лес, потом через поле.
«Может, чуть больше, может, чуть меньше, – прикинул я, останавливаясь у древней невзрачной избы, притулившейся на околице небольшой деревушки, – но если приспичит, доберусь в гости к ней не более чем за час. Если по пути не потопну в грязи. Впрочем, можно доехать досюда и на машине. По кочкам, по кочкам… по ровненькой дорожке… опять по кочкам, по кочкам… и в постельку к красавице – бу-у-ух! Итого километров восемь пути… Тьфу, что за пошлые мысли лезут в дурную башку! Причем здесь постелька? Почему, стоит только помочь симпатичной девчонке, отбить ее от хулиганья, так сразу мозговая извилина разворачивается строго в сторону секса? А именно: теперь эта девочка мне обязана, она моя должница, и будет последней стервозой, если не рассчитается, раздвинув пошире стройные ножки. Пусть не сразу – сейчас мне просто некогда, – а скажем, вечером. Или ночью. Или завтра. Или на днях. Когда героически преодолею четыре километра пересеченной местности, разделяющей наши дачи. Через лес, через поле.
Не потопнув при этом в грязи.
Не застряв в непроходимой чащобе».
– Вот в этой развалине я нынче и обитаю, – кивнула на избушку Наталья.
– Одна? – Я изначально почему-то держал в подсознании мысль о том, что у этой малышки здесь нет никого. Ни папы, ни мамы, ни мужа, ни друга. Ни даже любящей бабушки. Почему мне так казалось, судить не берусь. Возможно, снова не обошлось без моей хваленой интуиции человека, привыкшего жить вне закона. Возможно… А ни все ли равно! Главное то, что я сразу предположил, что Наташа здесь одинока. И не ошибся. – Нет, правда? Совершенно одна?
Она утвердительно кивнула:
– Совершенно одна.
– И не страшно?
– Чуть-чуть, – призналась Наташа. – Но вокруг все спокойно. Если сравнивать жизнь в мегаполисе и в этой глуши, то неизвестно, где скорее можно быть изнасилованной. Или даже убитой.
– И все же…
– Для маньяков и татей у меня кое-что припасено. Есть чем их встретить, если вдруг заявятся в гости.
– Надеюсь, это не скалка, – съязвил я.