Розен воспринял комплимент с удовлетворенной улыбкой.
– Далеко не все хирурги выглядят как скрипачи. Мой отец работал каменщиком.
– А мой – пожарным. – Келли покатил нагруженную тележку к бункеру.
– К вопросу о хирургах... – Розен показал на грудь Келли. – Вас оперировали хорошие специалисты. Вот эта рана была, наверно, тяжелой.
Келли едва не остановился.
– Да, в тот раз я был очень невнимательным. Впрочем, на самом деле это не так страшно, как выглядит. Просто поцарапано легкое.
Розен фыркнул:
– Да, вижу. Должно быть, не достало до сердца всего пару дюймов. Никаких оснований для беспокойства. Келли начал перекладывать коробки в кладовую.
– Приятно поговорить с понимающим человеком, – заметил он, снова вздрагивая от ощущения пули, отбросившей его назад. – Как я уже сказал, сам виноват – был невнимательным.
– Сколько времени вы провели там?
– Всего? Месяцев восемнадцать. Это зависит от того, как считать время, проведенное в госпитале.
– Я видел, у вас в каюте висит орден «Морского креста». Вы получили его за эту операцию? Келли покачал головой.
– Нет, за другую. Мне пришлось отправиться на север и доставить обратно летчика со сбитого А‑6. Тогда я не был ранен, но заболел чертовски сильно. Во‑первых, весь перецарапался – там, в этих джунглях, масса колючих кустов. А потом от речной воды эти царапины раздулись; инфекция была – только держись, вы просто не поверите. Три недели провалялся в госпитале. Хуже всякого ранения.
– Да, похоже, это не слишком приятное место? – спросил Розен, когда они вернулись за остатком груза.
– Говорят, что там только змей водится сто видов. Девяносто девять из них – ядовитые.
– А та, что неядовитая?
Келли передал доктору коробку с припасами.
– А неядовитая просто откусывает тебе весь зад. – Он засмеялся. – Нет, мне там не очень понравилось. Но такова моя работа. Я спас сбитого летчика, и адмирал произвел меня в старшие боцманы, а затем вручил орден. Пошли, я проведу вас по всем помещениям моей красавицы. – Келли пригласил Розена подняться на борт. На осмотр яхты потребовалось пять минут. Доктор отметил, что на судне все удобства на месте, однако ничего лишнего.
Да, у этого парня все было в рабочем порядке, а карты самые новые. Келли достал еще одну банку пива из холодильника для доктора, затем одну для себя.
– А как было на Окинаве? – улыбнулся Келли. Каждый из них изучающе смотрел на другого, и каждому нравилось, что он видел. Розен пожал плечами и красноречиво фыркнул:
– Да уж не увеселительная прогулка. Работы по горло, да и камикадзе вроде считали, что красный крест на госпитальном судне делает его чертовски заманчивой целью.
– Вы продолжали работать, и когда они пикировали на вас?
– Раненые солдаты не могут ждать, Келли. Джон осушил свою банку.
– Я предпочитаю отстреливаться. Вот сейчас передам Пэм ее вещи, и мы снова вернемся в помещение с кондиционером. – Он пошел на корму и взял ее рюкзак. Розен уже поднялся на причал, и Келли бросил ему рюкзак девушки. Доктор запоздало поднял голову, и рюкзак упал на бетонную поверхность пирса. Из него высыпалось содержимое, и даже с расстояния в двадцать футов Келли мгновенно заметил неладное – еще прежде, чем голова доктора повернулась к нему.
Возле рюкзака лежала большая пластмассовая бутылочка из тех, что продаются по рецепту врачей, хотя на ней не было наклейки. Крышка отвалилась, и из бутылочки выкатилась пара таблеток.
Келли мгновенно все понял. Он медленно поднялся на причал. Розен поднял бутылочку, положил обратно рассыпавшиеся таблетки и защелкнул белую пластмассовую крышку.
Он медленно поднялся на причал. Розен поднял бутылочку, положил обратно рассыпавшиеся таблетки и защелкнул белую пластмассовую крышку. Затем он передал бутылочку Келли.
– Я знаю, что это не принадлежит тебе, Джон.
– Что это, Сэм?
Голос доктора не мог быть более бесстрастным.
– Фабричное название «Куаалюд». Это метакьюалон. Барбитурат, снотворное. Мы пользуемся им, чтобы отправлять больных в страну снов. Весьма сильнодействующее успокаивающее средство. Говоря по правде, даже слишком. Многие считают, что его нужно снять с производства и не продавать, даже по рецептам. Но на этой бутылочке нет наклейки. Значит, получена без рецепта.
Келли внезапно почувствовал себя усталым и очень старым. Словно его предали.
– Понятно.
– Ты не знал этого?
– Сэм, мы с ней только недавно встретились – и двадцати четырех часов не прошло. Мне ничего про нее не известно. Розен потянулся и на мгновение взглянул на горизонт.
– О'кей, теперь я вернусь к профессии врача. Ты увлекался наркотиками?
– Нет! Я ненавижу это проклятое зелье! Из‑за него столько людей гибнет! – Гнев Келли был спонтанным и жестоким, но он не был направлен на Розена.
Профессор спокойно выслушал яростный ответ Келли. Наступила его очередь проявить свой профессионализм.
– Успокойся. Тебе следует знать, что люди привыкают к этому наркотику. Как – не имеет значения. Но приходить в ярость не имеет смысла. Сделай глубокий вдох и медленный выдох.
Келли выполнил команду доктора и даже улыбнулся неуместности происходящего.
– Ты рассуждаешь в точности, как мой отец.
– Пожарные – умные люди. – Розен помолчал. – Итак, у твоей подруги существует серьезная проблема. Но она кажется мне приятной девушкой, а ты – настоящим мужчиной. Попытаемся решить эту проблему или нет?
– Пожалуй, это в первую очередь зависит от нее, – произнес Келли с оттенком горечи в голосе. Чувство, что его словно предали, не проходило. Он снова открыл постороннему человеку свое сердце, и вот теперь ему придется смириться с тем, что открыл его наркотикам или тому, что делают наркотики с человеком. По‑видимому, все это – напрасно потраченное время.
Розен посмотрел на него суровым взглядом.
– Совершенно верно, это зависит от нее, но в определенной степени и от тебя, а если ты будешь вести себя как идиот, то ничем ей не поможешь.
Келли был поражен тем, как разумно рассуждал доктор при создавшихся обстоятельствах.
– Должно быть, ты очень хороший врач.
– Я – чертовски хороший врач, – подтвердил Розен. – Наркотики – не моя область, но Сара здорово в этом разбирается. Не исключено, что вам обоим здорово повезло. Пэм – хорошая девушка, Джон, но что‑то тревожит ее. Она нервничает – если ты сам этого не заметил.
– Да, пожалуй, но... – И какая‑то часть мозга Келли воскликнула: «Заметил!»
– Но в первую очередь ты обратил внимание на то, что она красивая. Мне тоже когда‑то, было меньше тридцати, Джон. Пошли, пора заниматься делом. – Он остановился и взглянул на Келли. – Может, я упустил что‑то?
– Меньше года назад я потерял жену. – За минуту или две он объяснил, что случилось.
– И ты думал, что, может быть, она...
– Да, пожалуй. Глупо, правда? – Келли не мог понять, почему он так откровенен с Розеном. Почему не позволить Пэм делать все, что ей угодно? Но это не было ответом. Если он так поступит, то будет пользоваться ею в своих эгоистичных интересах, выбросив ее потом, когда с нее опадет прелесть, как лепестки с розы. Несмотря на все трудности, которые ему пришлось пережить за последний год, он знал, что не может пойти на это, не может стать одним из таких людей.