Их «фордешник» я давно срисовал и предложил Льву пари, что скоро у нас могут начаться заморочки на трассе.
Польский легавый на паршивом английском долго выясняет, что, кто мы такие и какого хрена через Польшу и так далее. Мы терпеливо объясняем с любезными улыбками, как и положено фирмачам, и, раскланявшись, двигаемся дальше.
— Жди гостей… — прокомментировал Лева наш разговор с ментами, когда мы влились в поток машин на автостраде.
Ментяры, конечно же, нас «пробивали» — интересовались, не приставали ли к нам на дороге рэкетиры. К нам действительно пока никто не подкатывал, но, значит, скоро подкатят. Здешние менты пашут в рабочем режиме, имея с братками свою «законную» долю. Оружия у нас нет — здесь, я думаю, серьезных конфликтов не будет. Есть, правда, парочка дорожных перочинных ножиков, которые за холодное оружие никто не принимает. В умелых руках эти ножечки могут оказаться пострашнее пистолетов. У нас руки умелые.
Проскакиваем Мазовецки, и на выезде, миновав черту города, нашу машину догоняет «семьсот сороковая» БМВ темно-синего цвета. Из бокового открытого окна стереотипный бычок в кожаной куртке и цветастой рубахе с расстегнутым воротом показывает мне рукой, что нужно остановиться. Спокойно отруливаю к обочине, останавливаю «мерседес». БМВ, проскочив слегка вперед, подает к нам задним ходом. Из машины выгружаются двое накачанных парней и подходят к нам небрежной, даже вальяжной походкой. У обоих под распахнутыми воротами рубах болтаются золотые цепи в два пальца толщиной, а под куртками заметно выпирают прикрытые «пушки» в наплечных кобурах. Один остается немного позади, второй крепыш подходит к нам. Мы с Левой тоже вышли из машины и стоим перед капотом «мерса».
— Ду ю спик инглиш? — спрашивает меня крепыш.
С таким акцентом этому парню где-нибудь в районе Гарлема разрешили бы разве что дрессировать собак.
— Чем могу быть полезен? — спрашиваю его на английском, не здороваясь.
Из проезжающих мимо машин на нас с любопытством косятся. Парень, видимо, меня не понял и, мрачнея, подбирает слова. Ментяры сработали быстро. Иначе откуда знать этим мальчикам, на каком языке мы говорим, если номера на «мерседесе» висят немецкие?
— Аи… Ю… Б ля! Колек… — поворачивается он к напарнику. — Как этим мудозвонам правильно сбазарить?
Колек, улыбаясь, подходит ближе.
— Господа! Это наша территория, и за проезд по ней у нас принято платить… — говорит он на хорошем английском.
Не удивлюсь, если этот «браток» заканчивал инъяз, а что такое зона, слышал только из рассказов по телевидению…
— О'кей! — добродушно улыбаюсь я. — Сколько?
Весь мой вид говорит о полной лояльности и доброжелательности к местному рэкету. Пацаны, конечно же, из России. Пшеков тут, как, впрочем, и всех остальных в Европе, подвинули наши мальчики.
— Четвертак… — с такой же благожелательной улыбкой отвечает Колек.
Его напарник хмурится и недоверчиво косится на Леву.
— О'кей! — Я достаю портмоне и вытаскиваю из него двадцать пять долларов.
Крепыши хищно смотрят на мой кошелек. Наверно, мне следовало бы поостеречься и не светить крупными деньгами, но поезд, как говорится, ушел. Колек все с той же улыбкой принимает деньги.
— Один момент, господа! — говорит он, вынимает из кармана блокнот и, положив его на капот «мерседеса», что-то пишет в нем. Потом отрывает листок и подает его мне.
— Больше у вас никто денег не возьмет… — говорит он самодовольно. — Если остановят, покажите это, — кивает Колек на листок у меня в руке. — Разумеется, предъявлять эту бумажку в полиции и на таможне не следует. Впрочем, как хотите… — Он весело смеется и, хлопнув напарника по плечу, отваливает к своей машине.
— Чего это второй на тебя так косился? — спрашиваю Леву, усаживаясь за руль.
Лев усмехается и пожимает плечами:
— Чувствует, наверно, сучонок… У них чутье звериное вырабатывается на такой работе… — Лев хмыкает. — Только все-таки эти пацаны не профи, поэтому недолго им жить осталось.
БМВ уже исчезла в потоке транспорта.
Смотрю на листок из блокнота: «Фирмачи рассчитались. Студент».
Усмехаюсь. Написано по-русски. Я правильно оценил Колька — студент он, мать его.
Трогаемся в путь. Лев, прикрыв глаза, снова уходит в себя. Через минуту слышу его ленивый голос:
— Сегодня все-таки придется схлестнуться со здешней шпаной.
— Угу… — соглашаюсь я с ним.
Мой кошелек у «бакланов» наверняка прочно засел в башке. Так что Лев очень даже прав, но никакого волнения по этому поводу не выказывает и мирно дремлет на мягком кожаном сиденье. Мне также без разницы, с кем и когда нам предстоит повоевать. Думать об этом нет смысла, поэтому включаю приемник и настраиваю его на какую-то нашу московскую волну. Слушаю русскую попсу. Впереди вижу указатель, из коего узнаю, что в мотеле через пятьсот метров нас может ожидать хорошая кухня.
— Мне кажется, нам следует подкрепиться. А ты что думаешь по этому поводу? — спрашиваю Льва.
— Давай… — говорит он, не открывая глаз.
Сворачиваю к небольшому мотельчику с просторным паркингом. Западный уровень сервиса чувствуется уже с подъездной дороги, что, конечно, радует.
Заходим в бар. Автолюбителей здесь немного. Две молодые парочки в разных концах зала, несколько водителей профи из дальнобойщиков, их фуры мы видели на стоянке, — больше никого. Улыбчивая официантка неплохо владеет английским, принимает у нас заказ. В ожидании сидим и курим, оглядывая зал.
— Пойду брошу пару монет… — говорит Лев, кивнув на игровые автоматы у дальней стены.
Он поднимается и отходит, я же с интересом наблюдаю за парочкой, которая сидит ко мне боком через столик от нашего. Парень и девчонка русские. Парень пытается доказать своей симпатичной подружке, что он не осел и не трус. Насколько я понимаю из их довольно громкого разговора (вернее, говорит только парень, девушка молчит и с презрением смотрит на своего спутника), этот мальчик серьезно облажался перед своей дамой: они купили в Германии подержанный «трехсотый» «мерседес» и катили обратно в Москву, чтобы продать машину и крутануться еще пару раз — подзаработать денег для счастливой семейной жизни. Парочка еще не состоит в браке. На обратном пути их, так же как всех перегонщиков, тормознули братки. Впрочем, не в этом дело. Что такое по нашим временам двадцать пять долларов? Пыль. Но кто-то из поддавших братков по лапа л девчушку, а ее парень не смог вступиться. Понятно, он испугался рэкетиров, которые поголовно оснащены волынами, и лезть на стволы ему, безоружному, не хотелось. Но теперь его девочке ясно, что он собой представляет. Мог бы, в самом деле, хотя бы попытаться въехать по морде борзым, тем более что парней было всего двое и на трассе дырявить его из стволов никто из них не стал бы. Ну попинали бы ногами, зато в глазах подруги не упал бы так низко, что уже и не подняться. Эта поездка у них, скорее всего, первая и последняя.
Парень оправдывается, объясняет девчонке, что его могли запросто пристрелить. Девчушка только фыркает в ответ, ковыряя вилкой салат. Официантка приносит наш заказ. Оглядываюсь на Льва. Тот вошел в азарт и сражается за свое благосостояние сразу с двумя автоматами, наменяв у бармена кучу мелочи. Звать его сейчас бесполезно. Значит, будет жевать холодное. На всякий случай окликаю его. Лева отмахивается. Ладно, пусть воюет с однорукими бандитами. Принимаюсь за суп, чем-то напоминающий нашу солянку. Вкусно. В Минске нам еще предстоит сделать парочку дел, а потом я поинтересуюсь у Веры, что пришло для меня от Румянцева.