— Именно поэтому вор не должен иметь ни жены, ни детей. Как я.
Машина плавно тронулась с места. И вновь Никита не поинтересовался, куда они едут, понимая, что находится в полной зависимости от Тихона — сам, добровольно отдался в его руки, доверил ему свою жизнь.
«Если бы кто-нибудь, — думал Никита, — сказал мне сегодня утром, что я, забыв о своей любимой, брошусь в объятия проститутки, я бы посмеялся над ним. Но, оказывается, опыт имеет преимущество над молодостью. Тихон все пережил раньше меня, он знает все наперед. Он устроил мне что-то вроде вакцинации, когда прививают болезнь в слабой форме. Немного поднялась температура, затем пара бессонных ночей — и зараза уже никогда не возьмет человека. Мне для разочарования хватило полчаса, куда хуже, если бы это длилось полгода или год».
— Тебе есть о чем подумать, — засмеялся Тихон.
— Да. Подбросил ты мне пищу для размышлений. «Волга» миновала кольцевую дорогу и неслась прочь от города.
— День сегодня выдался отличный, — произнес Тихон, сворачивая на проселочную дорогу, ведущую в лес. — Последние хорошие деньки в этом году.
Машина въехала в лес. Долго петляла по разбитой грунтовой дороге, пока, наконец, не остановилась на большой поляне. Трава здесь росла высокая, выше колена.
— К сожалению, я не видел, как тебя били, — сказал Тихон. — Но, думаю, тебе не хочется, чтобы это повторилось?
— Еще бы!
— Я никогда не отличался физической силой, — говорил Тихон, прохаживаясь по поляне. В чисто городском прикиде он выглядел здесь абсолютно чужеродным элементом. Казалось, карманник недавно вышел из оперного театра. — Вопрос всегда упирается в силу воли, — продолжал Тихон. — У кого она есть, тот побеждает. Держи, — он выхватил из кармана складной нож-бабочку и, высоко подкинув, бросил его Никите. Тот изловчился, поймал нож, неумело взял его в руку. — Ты держишь его, как палку, а он должен стать твоим продолжением. Ощути его. Нож всегда живой, если он в умелых руках. В пальцах Тихона появился отточенный советский пятак.
— Как ты думаешь, кто сейчас победит, схватись мы по-серьезному?
— Ты, — без тени сомнения признался Фагот.
— Я сильнее тебя?
— Сильнее.
— Тогда нам не стоит рисковать, — улыбнулся Тихон и забрал у Фагота нож. — Он пригодится тебе позже, когда ты научишься с ним обращаться.
И тут Тихон продемонстрировал класс. Нож в его руках то раскрывался, то вновь прятался в рукоятку. Железо лязгало, нагоняя на Фагота страх.
— Не завидую я тому, кто попадется на твоем пути. Нож исчез в кармане вора.
— Чтобы тренироваться, нам хватит и этого, — Тихон достал два маркера: один зеленый, другой красный. — Если ты не собираешься убивать, то достаточно полоснуть противника, и острие маркера вполне заменит нам лезвие ножа.
Тихон изготовился, левая нога чуть вперед, правая рука опущена, маркер лишь выглядывал из его пальцев.
— Ну, нападай на меня!
С зеленым маркером в руках Фагот сделал выпад. Его рука вспорола воздух, хотя Никита был уверен, что достанет Тихона. Тот отклонился лишь на пару сантиметров, и именно их не хватило, чтобы маркер достал до его пиджака. Тут же Тихон взмахнул рукой. Никита даже не успел среагировать, как прерывистая красная полоска появилась на его рубашке.
— Ты ранен, — радостно сообщил Тихон, — и деморализован. Хлещет кровь, ты даже не знаешь, насколько глубока рана. Может, она и затянется через пару дней. Но ты замер на несколько мгновений, которых мне хватит для того, чтобы тебя прикончить, — и вновь Тихон взмахнул рукой, на этот раз маркер прочертил полоску на лице Фагота. — Не стой, нападай, двигайся, летай, представь, что у тебя есть крылья, взмахни ими.
Тихон не делал ни одного лишнего движения.
Фагот, бегал кругами, бросался, приседал, пытался добраться до старого карманника, но ничего не получалось. К концу поединка Фагот тяжело дышал, пот катился с него градом. Тихон же даже не вспотел.
— Все, хватит.
Тихон присел на невысокий пенек. Его рубашка и пиджак оставались чистыми, Фагот же был весь исполосован красным маркером.
— Ты расстроен?
— спросил карманник.
— Хотелось бы лучшего результата.
— Тогда вставай. Продолжим занятие. Каждый твой новый выпад должен приблизить тебя к цели. И вновь начался поединок.
— Все дело в воле! — кричал Тихон. — Ты не уверен, что сумеешь достать меня. Поверь в себя, и тогда все получится.
Совсем короткий зеленый штрих на светлом пиджаке Тихона заставил Фагота радостно вскрикнуть.
— Я не поддавался тебе, — предупредил вор. — Ну, давай же, давай еще!
Теперь уже и пожилому карманнику приходилось шевелиться. Старик и парень бегали друг за другом по поляне, кричали, подбадривали друг друга. К концу дня, когда Фагот совсем обессилел, Тихон подвел итоги:
— Случись что-нибудь сегодня вечером, ты бы сумел постоять за себя.
— Не знаю, — засомневался Фагот. — То, чем мы занимались, — это игра. А впереди — жизнь.
— Жить нужно, играючи, — предупредил Тихон и вынул из кармана нож-бабочку. — Держи. Раскрой его, махни рукой — так, словно пытаешься погасить пламя зажигалки.
Щелкнула рукоятка, лезвие, сверкнув всего на мгновение, снова спряталось в ней.
— Быстрее! — приказал Тихон, он буквально сверлил глазами Фагота.
Тот вскидывал руку, опускал, пытаясь подражать вору. И, наконец, после сорока минут тренировки у него начало получаться. Он уже наперед знал, что произойдет с ножом при каждом движении руки.
— На три дня игра на музыкальных инструментах в торговом ряду отменяется, — объявил Тихон, когда они с Фаготом сели в машину. — Пока стоит хорошая погода, мы с тобой каждый день будем выезжать тренироваться в лес. Тебя еще ждет стрельба, нужно научиться владеть заточкой и рукопашным боем.
— Ты говоришь, как инструктор спецназа, — улыбнулся Фагот.
— Нет, — покачал головой Тихон, — тюрьма — это университет, а спецназ — в лучшем случае, училище. Человек в форме никогда не достигнет совершенства, он служит хозяину. Мы же — блатные — вольные люди.
Следующие три дня Фагот приезжал домой измотанный, уставший, уже ни на что не оставалось сил. Хотелось, не ужиная, упасть в постель и забыться сном.
К концу третьего дня, когда солнце клонилось к закату и длинные тени деревьев накрыли всю поляну, Тихон опустил руку с зеленым маркером.
— А теперь посмотри, — сказал он Фаготу. Оба они стояли в белых рубашках, сплошь исполосованных маркерами. — На твоей рубашке столько же полос, сколько на моей. Мне нечему тебя больше учить.
— И что теперь? — спросил Никита.
— Ничего, — развел руками Тихон, — теперь ты сам должен уметь распорядиться своим талантом. Совершенствовать его или зарыть в землю. Не знаю, когда это тебе пригодится — завтра, через месяц, через год, а может, вообще никогда, но знай, что ты можешь постоять за себя. Теперь ты и вести себя станешь по-другому. И Никите показалось, что Тихон Павлов потерял к нему всякий интерес. Карманник довез его до дома и даже не сказал, увидятся ли они завтра.
ГЛАВА 6
Николай Николаевич Князев просыпался всегда в одно и то же время, в половине шестого. Так случилось и сегодня. Тетушка никогда не выходила утром из своей комнаты. Николай лежал на узкой кровати, выполненной по его же чертежам. Ложе было не только узким и длинным, как постамент для гроба, но и жестким. Под тонким тюфяком лежала деревянная плита, изготовленная из дубовых клееных досок специально по заказу Князева. Он был накрыт тонким суконным одеялом, глаза были закрыты, дыхание ровное. Руки скрещены на груди.