Сиверов подбежал к киоску, ткнул пальцем в первый попавшийся на глаза букет. Пока девушка заворачивала цветы, он осматривал торговый ряд через стекло.
Глеб держал в руках букет из трех гвоздик, изображая интеллигента, может быть, музыканта, ожидающего девушку, которой назначил свидание в переходе. Но девушки нет, возможно, она что-то перепутала, и поэтому ему приходится ее искать, бегая по всему торговому ряду, то и дело возвращаясь к прежнему месту.
Народу в это время здесь было много. Толпились, спешили. В первые минуты Глеб увидел благообразного вора-карманника, который со скучающим видом стоял напротив музыканта с флейтой. Парнишка не играл, никто ничего не заказывал. Он держал флейту и смотрел по сторонам. В футляре лежало несколько смятых бумажных купюр и горсть монет. Затем Фагот получил заказ — сыграть «Таганку». Сыграл, задумался.
Князев появился неожиданно, Глеб почувствовал его появление и резко повернул голову. У Князева было спокойное лицо, но складки на лбу выдавали волнение и глубокие переживания. Князев шел прямиком, не сворачивая. «Ну вот, — подумал Глеб, — брать его — не мое дело». Сиверов быстро позвонил Потапчуку, тот мгновенно снял трубку.
— Это я, — сказал Глеб. — Князев у Белорусского вокзала, в торговых рядах, я вижу его. Здесь полно милиции, я им сейчас скажу. Сам ничего делать не буду.
— Ты уверен, что это он? — спросил Потапчук. По шуму в телефонной трубке Глеб догадался — Потапчук сейчас в машине. Он услышал, как тот просит водителя развернуться, называя адрес, куда ехать.
— Ты уверен, что это он?
— Да, — сказал Глеб, отключая телефон. Он подбежал к милиционеру, тронул лейтенанта за плечо.
— Послушай, друг, — глядя в глаза лейтенанту, твердым голосом произнес Глеб. — Вы тут одного типа ищете...
Лейтенант насторожился. Он растерянно посмотрел на незнакомца с газетой и цветами в руках. Смущали черные защитные очки на глазах.
— Вы кто?
— Сотрудник ФСБ, — спокойно и твердо произнес Глеб, — Павел Молчанов. Сейчас вы должны задержать Князева, он здесь. Вон, идет, возле женщины в белом плаще. Видите? Только не так резко, спокойнее. И тут грянул гимн «Боже, царя храни».
Сиверов не стал ждать развязки. Он сел в серую «тойоту», сорвал приклеенные усы, тыльной стороной ладони провел по губам.
«Хорошо, что я не ношу усы, с ними у меня вид абсолютно глупый. На Папанова похож из фильма „Бриллиантовая рука“, когда тот играл роль таксиста, — Глеб посмотрел на часы. — Скоро приедут компаньоны Гусовского в его офис. Надо быть там. Успею. Если уж оторвали меня от бильярдного стола, то нужно использовать время с толком». Прикинув расстояние и время, Глеб жадно затянулся сигаретой.
***
На Малой Грузинской Князев поймал частное такси. Когда таксист спросил, куда везти, Николай Николаевич неопределенно махнул рукой, и таксист отжал сцепление. Темно-синее «пежо» неторопливо поехало по улице. На перекрестке водитель, взглянув на пассажира, осведомился:
— Правильно едем?
— Да-да, вперед.
— Прекрасно, — сказал водитель и произнес: — Надеюсь, деньги у вас есть?
— Есть, есть, поехали.
— Вы похожи на русского царя, — сказал водитель, не отрываясь от зеркальца, в котором отражалась голова Князева.
«А почему я не должен быть похожим на своего прадеда?» — подумал он и тут же услышал вой милицейской сирены.
Водитель «пежо» затормозил, прижался к тротуару, пропуская ментов. Князев втянул голову в плечи. Он попросил водителя остановиться через пару минут. Его приказ прозвучал неожиданно. Остановки в этом месте нигде не было, но водитель словно чувствовал, что от пассажира надо поскорее избавиться, иначе сделаешь себе же хуже. Он мгновенно прижался к тротуару.
Князев рассчитался, затем, не дожидаясь сдачи, выбрался из машины и торопливо зашагал по улице. Мелькали дома, машины, пешеходы. Когда Князев осмотрелся, то понял, что вновь оказался у Белорусского вокзала, но подошел к нему с другой стороны. «Торговые ряды. Цветы. Их много, как на свежей могиле. Скорее в толпу покупателей. Прикрыть лицо, втянуть голову в плечи, смотреть на витрины. Тут спокойнее, чем на Тверской».
Князев неторопливо двинулся вдоль торговых рядов. Он шел на звуки музыки, лившиеся из-под навеса. «Здесь я отдохну, послушаю музыку, а потом... Хотя, что гадать, будь что будет, ведь „все в руце Божией“, мой прадед говорил так».
Князев приближался к музыканту. Ему даже показалось, что он издалека видит свое отражение в черных стеклах очков музыканта. Тот играл, глядя прямо перед собой, длинные пальцы бегали по клавишам. Два братка в цепях и перстнях заказали музыканту «Мурку». Кто платит, тот и заказывает музыку, какая нравится. Братки платили, и музыкант играл по их заказу. Братки «перетерли» что-то между собой. Вернулись к музыканту. Никита сыграл «Таганку». Когда купюра упала в футляр от клавиш, Князев стоял, промокая усыпанный мелкими бисеринками пота высокий лоб с залысинами и на душе у него было спокойно. То ли от бесхитростных блатных песен, то ли от того, что здесь он чувствовал себя в относительной безопасности. Вновь выпрямился, расправил плечи.
Прозвучал последний аккорд «Таганки», и проход между рядами заполнил шум двигающихся людей. Шарканье, топот ног, разговоры, отдельные слова, звяканье, хлопанье открывающихся и закрывающихся дверей — все это давило на барабанные перепонки нещадно. И тут в спину ему грянул царский гимн «Боже, царя храни». Князев замер. «Судьба», — подумал он и двинулся к музыканту, уже ничего не замечая вокруг.
ГЛАВА 7
Так случается: проснешься и наперед знаешь, тебя ждет необычный день. Еще не знаешь, что случится, но мир уже немного изменился. То ли краски стали ярче, то ли девушки — красивее, то ли воздух сделался другим. Именно так почувствовал себя Никита Фагот, проснувшись этим утром.
С клавишами на плече и флейтой в руке он вышел из квартиры. Спускаться пришлось медленно, попросила свести во двор соседка, вредная старушка. На улице дело пошло быстрее. Никита хорошо усвоил науку Тихона — прохожие сами уступали ему дорогу.
Фагот любил торговые ряды у Белорусского вокзала за то, что движение здесь никогда не затихает. Здесь царил особый звук: в единый гул смешивались шарканье подошв, голоса, гул машин, проезжающих по улице.
Он играл уже два часа. В первой половине дня денег бросали немного, но за это время Фагот успевал войти в форму, ощутить сегодняшнее настроение города, угадать мелодию, которая придется по душе людям, не жалеющим расставаться с деньгами. Даже не открывая глаз, Фагот угадал появление Тихона. Старый вор, где бы он ни появлялся, всегда провоцировал изменение ситуации.
Тихон постоял, прислонившись к мраморной стене совсем рядом с Фаготом. Никто из прохожих ему пока не приглянулся, а на мелочевку размениваться он не хотел: лучше сделать один бросок, зато точный и прибыльный. Старый вор, как старый волк, — бережет силы, умеет затаиться и ждать, чтобы в одном коротком прыжке настичь жертву.
«Одна мелочевка, одни фраера расфуфыренные», — думал Тихон, скользя взглядом по идущим мимо людям.
Он с легкой брезгливостью посмотрел на двух милиционеров, разглядывающих витрины киоска.
«По мордам видно, менты покупать не привыкли, привыкли брать дармовое, ничем не рискуя, в наглую. А на ценники смотрят только для того, чтобы знать, сколько сэкономили». Тихон про себя подпевал Фаготу, когда мелодия была ему знакома.
Так прошел час, Тихон даже заскучал.