— Городские нагрянули в семь. А он у меня был около четырех. Вот так у нас. Вроде сам сажаешь, а не прошло и часа — как по твою душу пришли. «Трех часов», — мысленно поправил Злобин, но вслух ничего говорить не стал.
Молчание Злобина Груздя явно не веселило.
Он попробовал поиграть в молчанку, но быстро сдался.
— Пока я в суде, на трупах да на совещании был, новостей о Вальке не поступало?
— Нет.
— Не знаю, что и думать, — тяжко вздохнул Груздь. — Но розыск-то идет?
— Идет.
— Под твоим руководством. — Он попробовал сбить Злобина, намекнув на вероятную ответственность за ход и результаты розыска.
— Ознакомься, чтобы быть в курсе. — Злобин протянул Груздю бланк.
«Я, Злобин А.И., прокурор третьего отдела Управления Генпрокуратуры по надзору за исполнением законов в органах предварительного следствия прокуратуры, в соответствии со статьей 126 УПК РФ установил, что 15 сентября 1998 года поступила информация об исчезновении Шаповалова В.С., следователя Останкинской прокуратуры, при обстоятельствах, дающих достаточное основание предполагать насильственную смерть, связанную с исполнением Шаповаловым своих служебных обязанностей… —
Груздь осекся. Сглотнул слюну и продолжил:
Постановил возбудить уголовное дело по признакам статьи 105 УК РФ, о чем сообщить и. о. прокурора Останкинской прокуратуры Груздю Г.В. Дело принять к своему производству».
— Это что? — Он потряс бланком.
— Постановление о возбуждении уголовного дела, — ответил Злобин.
— Это-то я вижу! А дальше — что? Злобин промолчал.
— Ну ты, Андрей Ильич, хоть поделись-то версиями, что ли. Надо же держать меня в курсе. На моей земле геройствуешь, в моих кабинетах кофе пьешь, свидетелей по моим делам тягаешь… А я как дуб. — Он постучал костяшками по столу. — Не по-людски это как-то. «Больно жидко разводишь», — подумал Злобин.
В дверь постучали.
— Разрешите? — Вошел фельдъегерь. — Мне к Злобину Андрею Ильичу.
— Это я. — Злобин отставил кружку, предъявил молодому лейтенанту корочки.
Тот сначала внимательно изучил удостоверение, сверил фотографию с внешностью Злобина, удовлетворенно кивнул. Раскрыл портфель, выложил на стол пакет.
— Вам. Распишитесь.
Злобин проставил закорючку в бланке «сопроводиловки», посмотрел адрес отправителя и сразу же вспорол плотную бумагу конверта. Внутри лежал один машинописный листок. Злобин пробежал текст глазами.
Графологическая экспертиза, которую он срочно заказал, подтверждала, что подпись Мещерякова на договоре, который передала ему Юлия Варавина, поддельная. Качественно выполненная подделка.
Злобин достал из сейфа большой конверт, плотно набитый бумагами, вложил в него полученный листок, сделал дополнительную запись в описи. Заклеил конверт и шлепнул сверху печать.
— Назад, пожалуйста. — Он протянул пакет фельдъегерю.
Тот дал на подпись новый сопроводительный лист, приштамповал его к конверту, сунул в портфель.
— До свидания, — не по уставу попрощался он, правда, коснувшись пальцами козырька фуражки.
Груздь наблюдал за всей процедурой, тяжело и сипло дыша. Едва фельдъегерь вышел, он спросил:
— Разбор полетов будет в УСБ — я правильно понял?
— Не мне решать. До окончания работы — никаких комментариев.
— Отношения не сложились, — тяжелым голосом констатировал Груздь.
Выждал немного и, грузно топая, выплыл из кабинета.
Злобин оставался один недолго. Через минут десять в кабинет влетел Колька, таща на прицепе высокого парня спортивного вида. Парня он оставил у дверей, а сам в момент оказался у стола Злобина.
Перегнулся, зашептал прямо в ухо:
— Андрей Ильич, по секрету скажите: Витьке ничего, кроме патронов, не вешают?
Злобин от удивления не смог слова сказать, пришлось просто отрицательно помотать головой.
— Прелестно! — Колька повернулся. — Спартак, поди сюда.
Парень неуверенно переступал ногами, обутыми в гигантские кроссовки.
— Давай, что ты жмешься, — поторопил его Колька. — И так все на свете проспал.
Спартак встал перед столом Злобина. Вблизи роста оказался баскетбольного, пришлось смотреть на него, высоко задрав голову.
— Колись. — Колька без церемоний ткнул его в бок.
— Ну, эта… — начал Спартак. — Получается, типа, патроны мои.
— Не понял? — опешил Злобин. — Слушай, каланча, ты сел бы! Голова отвалится на тебя смотреть.
Спартак покорно опустился на стул. И замолчал.
— Он спортсмен-пятиборец, — зачастил за него Колька. — Бег, плавание, кони разные… И главное — пулевая стрельба.
Спартак кивнул.
— Когда мы порнушечную студию накрыли, Спартака до кучи замели как охранника, — продолжил за него Колька. — Но он там первый день работал, Витька его из числа подозреваемых быстро вычеркнул. А обыски на дому у всех проводили. У кого что надыбали, а у Спартака — патроны. Изъяли, но дело возбуждать не стали. Он божился принести лицензию на оружие. Про…л ее куда-то. — По ходу речи он отвесил Спартаку легкий подзатыльник, который тот с покорностью принял. — И бумагу от спортобщества, что патроны этой серии ему выдавались для тренировок.
— Так было дело? — спросил Злобин.
— Ну, — кивнул Спартак.
— Когда принес, Валька ему под расписку патроны выдал. — Он опять шлепнул спортсмена по макушке. — Вытаскивай бумагу.
Спартак полез в карман, достал мятый листок.
— И вот еще. — Поверх бумажки он положил две коробочки с револьверными патронами.
— Видите, специальные. На срезе выемка, а не острие, как у обычных.
— Чтобы в мишени не просечка, а дырка получалась, — неожиданно ожил Спартак.
— Да молчи ты, тормоз! — зашипел на него Колька. — Из-за тебя человека чуть с дерьмом не съели. Делай вам потом доброе дело. Надо было закрыть тебя в камере, пока бумага из спортобщества не придет и лицензию не восстановят.
— Бумажка от спортобщества где? — спросил Злобин.
— Вот. — Колька выложил на стол как туза письмо на бланке спортобщества «Спартак». — Номер серии совпадает с этими патронами и с теми, что Валька указал в расписке.
— А с теми, что изъяты из сейфа?
— А какое нам до них дело? — хитро усмехнулся Колька. — Наши, то есть Валькины, вот они. А те? Может, их городские с собой принесли!
— И ты в это веришь? — усмехнулся Злобин, до него уже начал доходить виртуозный трюк, проделанный Колькой.
Лишь далекие от юриспруденции люди считают: закон что дышло, крути его, как душа пожелает. На самом деле закон требует максимальной точности и недвусмысленности, иначе очень быстро узнаешь, что не дубовое дышло он, а острый меч. Изъяли и описали у Шаповалова патроны, фигурировавшие в деле, — значит, отвечать он должен именно за них, а не за все, выпущенные в России за последние десять лет. Расписка в получении и патроны, принесенные сейчас Спартаком, снимали с Шаповалова все обвинения. Более того, это порождало такой сонм вопросов, что проверяющим проще будет спустить дело на тормозах. Иначе придется отрабатывать версию, что патроны кто-то подбросил; проводить экспертизу замка на сейфе; снимать показания со всех, имевших допуск в помещение, — и так далее до бесконечности. Такой организуется бардак, что на прокуратуру можно смело вешать замок, все равно ни жизни, ни работы не будет.
Злобин невольно поднял глаза к потолку. Вполне возможно, что тщательный обыск обнаружит там жучки. Чьи, кто установил, с какой целью? Опять вопросы. На которые никто не даст ответа.
— Я верю своим глазам, — солидно, явно кося под Груздя, произнес Колька.