Арсений Адольфович едва успел отпрянуть. При этом он чуть не свалился и глухо взвыл. Он с недоумением уставился на поднимавшегося на ноги Малыша.
– Твою мать, – ругался тот, отряхивая костюм, – ты что, раньше открыть не мог?!
– Так я же не знал… и потом, у меня травма. – Профессор жался к стене.
– У-у, придурок, – замахнулся на него Малыш.
– Где остальные? – вышел в холл Сальмон и уставился на Арсения Адольфовича. – Свободно, Хазар! – не дождавшись ответа, крикнул он вниз.
Эдик поднялся, держась рукой за затылок.
– Проверьте здесь все, – кивнул он и поморщился от боли.
Зная взрывной характер шефа, телохранители тут же бросились выполнять приказание.
– Где эти гребаные родственнички? – Хазар посмотрел на профессора, стоявшего в сторонке.
– К морю пошли все трое.
– Как трое, кто еще?
– С ними был… Ке… молодой человек, – профессор почему-то не стал называть имени своего бывшего студента.
– Давно ушли?
Профессор растерянно пожал плечами.
– Что же ты, Адольф, такой… – Хазар замялся, подбирая нужное слово, но потом махнул рукой. – А-а, блядство, – добавил он.
Арсений Адольфович хотел было заикнуться о своей травме, но со второго этажа в этот момент спустились посланные на разведку телохранители. Они сопровождали Ника и Леху. Те шли, виновато опустив головы, понимая, что такого промаха шеф им не спустит. Но тот, видимо, решил отложить наказание на более подходящее время.
– Пошли, – бесцветным голосом сказал он и показал в сторону гостиной.
Все расселись по стульям и диванам, ожидая разноса.
– Ну, рассказывайте, – не предвещавшим ничего хорошего тоном произнес Хазар, устроившись в кресле и закурив сигарету.
Пока он выслушивал сбивчивые доклады подчиненных, лицо его становилось все мрачнее и мрачнее. Когда все закончили, он поднялся и сказал коротко и в то же время емко:
– Козлы!
– Мы их достанем, шеф, – начал было Ник, но Хазар осадил его:
– Заткнись. Значит, так, – распорядился он, – Леха, эту халабуду, – он обвел красноречивым жестом гостиную, – снести к чертовой бабушке. Все, я жду в машине. Пошли, Адольф.
Он поманил профессора и, сверкнув громадной шишкой на лысом затылке, вышел с ним во двор. Профессор беспомощно ковылял за ним.
– Что это с тобой? – недовольно поморщился Хазар.
– Упал, – наконец-то пожаловался Арсений Адольфович.
Но Хазар, чуткий только к собственным несчастьям, да к тому же находившийся в дурном расположении духа, только пренебрежительно хмыкнул и издевательски брякнул:
– Осторожней надо…
Леха, несмотря на трещавшую от удара табуретом голову, принялся за дело оперативно. Трое других братков тоже принимали в этом участие.
Они обнаружили в пристройке три двадцатилитровые канистры. Одна была пустая, а две другие – под завязку заполнены бензином. Леха распорядился бензин из одной канистры разделить на две. Когда это было сделано, он сам взял еще одну полную и тщательно залил весь дом сверху донизу.
– Все готово, шеф. Поджигать? – доложил он Хазару.
– По машинам, – скомандовал тот.
Сам подошел к джипу, достал из тайника под передней панелью ручную гранату и, дождавшись, пока все рассядутся, выдернул чеку.
– Нате вам, бляди, – он швырнул гранату в окно, быстро вернулся и запрыгнул на заднее сиденье «мерина». – Погнали.
Машины рванули с места, а позади прозвучал взрыв. В небо взлетели осколки черепицы, из окон повылетали стекла. Двухэтажный дом вспыхнул, как сухая солома. Минуты через две раздались еще два сильных взрыва: в пристройке рванули полупустые канистры с бензином.
Кровля рухнула в течение первых десяти минут. Столб огня и сверкавших на фоне темнеющего неба искр свечой поднимался вверх. Весь охваченный пламенем, дом сгорел в течение часа. Остались стоять только несколько полуразрушенных взрывом каменных стен первого этажа. Три пожарные команды прибыли на место, когда на пепелище догорали последние балки перекрытия. К счастью, ветер стих, и пламя не перекинулось на соседние постройки.
ГЛАВА 11
Иннокентий смотрел на воду. От горящих на носу и по бортам лодки огоньков стелился по волнам розовато-зеленый свет.
Вода казалась припорошенной мелкими, сливающимися в один переливчатый мираж блестками. Волны перекатывали тонны мельчайшей цветной пыли, а вдали, там, где море чуть искрилось во мраке, под агатовой гладью таилась цепенящая бездна. Но лодка смело разгоняла сон морской поверхности, ощупывая ее беспокойными лучами. Ветер обливал лицо холодящей свежестью, трепал волосы.
По берегу потянулась сеть из дрожащих огоньков. Проплывали мимо поселка, находящегося километрах в двух от Маяковки.
Тарахтение мотора и изрядное расстояние, которое они успели проплыть, помешали им услышать взрыв на берегу. Зато в сгустившихся сумерках они увидели полыхавшее в черном небе зарево.
– Что это? – вздрогнула Галина.
– Пожар, – Валентин привстал с банки, вглядываясь во тьму.
– Рядом с нами, – обмирая от страшного предчувствия, сказала Галина.
– Может, это наш дом? – звонким от волнения голосом выкрикнул Валентин.
– Вполне возможно, – вставил Иннокентий.
– Неужели это наш дом? – ужаснулась Галина.
– Не факт, но вполне возможно, – прикусил губу Валентин.
Воцарилось молчание. Все трое пялились во мрак, словно могли точно определить, что там пылает вдали.
– Нет, не может быть! – запротестовала Галина. – Не полный же идиот Хазар.
– Это как сказать, – усомнился Валентин. – Вспомни, дорогая сестричка, что мы с ним сделали.
– Но он же не может вот так… – Галина растерянно умолкла.
– Чего гадать! – вмешался Иннокентий. – Когда тучи разойдутся, надо будет съездить, посмотреть.
Остаток пути прошли молча. Им попадались встречные лодки, разбрызгивающие по морю свет носовых и бортовых огней.
Ветер доносил клочья тарахтящих звуков. В темном небе плескались мглисто-серые и лилово-синие архипелаги облаков. Сквозь их густую паутину пробивались звезды. Кое-где, в прогалах меж облаками, сверкали крупные голубые и желтые точки, луна силилась разорвать сковывающую ее поволоку. Ее правый бок уже виднелся у облачной кромки. Еще минута – и она вышла во всей ослепительной красе, превратив окружающий мрак в изумрудное кружево.
Белый луч скользнул по сосредоточенному лицу Галины. Она поймала на себе взгляд Иннокентия и слабо улыбнулась. «Искал романтики, – подумал Иннокентий. – Вот ты ее и нашел! В компании авантюристов плывешь по ночному морю, словно аргонавт! Но где твое золотое руно?»
* * *
Джип, а за ним «шестисотый» «мерин» на предельной скорости мчались к городу. Сигналя встречным и обгоняя попутные машины, их водители давили на газ, мало заботясь о соблюдении правил дорожного движения. Они срезали углы на поворотах, выезжали на встречную полосу, только чудом избегая аварии.
Сидя в машине, Хазар снял с пояса мобилу и набрал знакомый номер.
Взрыв дома подействовал на него успокаивающе.
– Значит, так, Федя, – Хазар взглянул на часы на приборном щитке, – я через пять минут буду в порту, чтобы «Елена» была наготове.
– Куда на ночь глядя, Эдуард Василич? – забеспокоился капитан яхты.
– На восток, – коротко бросил Хазар и отключил мобильник.
Через несколько минут обе машины, скрипя резиной на повороте, влетели в порт. Оставив автомобили на стоянке, команда Хазара погрузилась на белоснежную двухпалубную «Елену» – моторно-парусную яхту водоизмещением двенадцать тонн. Два дизельных двигателя, хоть и жрали по двести литров солярки в час, зато позволяли ей развивать скорость свыше тридцати узлов. Надраенные стойки лееров, утки и другие металлические детали сияли отраженным светом, падавшим от портовых фонарей.
Шурик – один из матросов, загорелый веснушчатый парень – убрал трап и отдал швартовы. На мачте загорелся бело-лунный ходовой огонь, и яхта стала медленно отчаливать от пристани. Оставив своих телохранителей на шканцах, Хазар поднялся в ходовую рубку, где его встретил капитан.
– Так куда идем, Эдуард Василич? – поправил он белоснежную фуражку с крабом и крутанул пальцами кончики длинных казацких усов.
– Пройдемся вдоль побережья, – Хазар махнул рукой в сторону Новороссийска.
– Близко к берегу не могу, Эдуард Васильевич, – взроптал было капитан, но Хазар ему договорить не дал.
– Пойдешь. А не пойдешь, я тебя уволю.
– Это же нарушение.
– Я отвечаю, – отрезал Хазар.
Он взял морской бинокль, висевший в рубке, и приложил окуляры к глазам.
«Елена» утюжила побережье уже около двух часов, когда у Хазара на поясе залился причудливой мелодией мобильник. Он вышел из рубки, свистнул Леху и передал ему бинокль. Только после этого взял трубу.
– Ты что же это, гад, делаешь? – узнал он возмущенный голос Пенькова.
Хазар не помнил, чтобы кто-нибудь к нему так обращался, поэтому опешил.
– Ты чего это, Кузьмич, – повысил голос он, – минералки обпился?
– Думаешь, – продолжал вице-мэр, – ты у нас самый крутой, все тебе позволено? А если я тебя сдам со всеми потрохами?