— Почему хитростью? — однажды спросила Валя, подозревая какие-то интриги со стороны той чужой женщины, ради которой дядя Стас бросил родную сестру тетю Марту, разменял родительскую квартиру и женился на своей сотруднице.
— А как же еще? — удивилась тетя Марта. — Они двадцать лет вместе работали, она перед ним мелькала, мелькала, и все-таки своего добилась — женила на себе. А теперь живет в его квартире, хочет оттяпать могилы наших родственников и часть нашего дачного участка. На правах вдовы. А нас там и так полна коробочка, никак не можем разделиться.
— А зачем ей чужие могилы? — не очень поверила тете Марте Валя, потому что ей, например, претендовать на чужие могилы и в голову не пришло бы.
— Своих родственников хоронить, — сердито ответила тетя Марта. — У нее пять сестер и два брата. Да у всех семьи — жены, мужья, дети… Как ты не понимаешь? Могила — это не просто могила, а участок. А в Москве участок на приличном кладбище на вес золота. Вот ты, допустим, когда-нибудь…ну в общем все мы не вечны. Ты подумала, куда тебя Влад повезет?
— Да уж где-нибудь закопает, — беспечно махнула рукой Валя. — На земле не оставит. Всем место находится в конце концов.
— Вот, видишь, какая ты недальновидная, — упрекнула ее тетя Марта. — Тебе уже будет все равно, а Владу сплошное беспокойство. Потому что тебя ни на Новодевичьем, ни на Введенском не похоронят. Там участки Сикорских и Егоровых. — Она поджала губы и подозрительно посмотрела на Валю. Может, та не беспокоится о своем будущем потому, что тоже претендует на чужие могилы и за ее спиной тайком уже собирает всякие документы…
— Пусть отвозит меня в Саранск, у нас там вся родня похоронена, — правильно поняла ее Валя и решила сразу же успокоить, дескать — на чужие могилы она рот не разевает.
— Расходы-то какие… — покачала головой тетя Марта, как будто Валя уже собралась помирать и вопрос о погребении стоял очень остро. Вале стало смешно, тема собственных похорон ей казалась нелепой, потому что в свои тридцать пять лет она была абсолютно здорова и строила на будущее большие планы. Почему-то тетя Марта решила похоронить ее раньше Влада, хотя тот был старше Вали на пятнадцать лет, курил как паровоз и очень любил поесть на ночь жирненького. Так и говорил: «Дай мне что-нибудь жирненькое, а то не усну, голод замучит».
За окном уже совсем стемнело, тетя Марта наконец стала собираться, пообещав подарить внучатым племянницам к свадьбе по серебряной ложечке из фамильного столового серебра. Девочки обрадовались, хотя одной было восемь, а второй одиннадцать лет. До свадьбы еще ждать да ждать.
— Да, сами мне не звоните, — предостерегла в очередной раз тетя Марта Валю, — соседи все разговоры подслушивают. Я вам с улицы позвоню, из автомата.
— Так они же живут этажом выше, — не преминула напомнить Валя тетке, что та в полной безопасности. Все-таки не в коммунальной квартире живет, где один телефон на всех соседей. Но тетю Марту было не переубедить. Как вбила себе в голову, что соседи сверху следят за ней уже лет десять, так и остерегалась их. К телефону лишний раз не подходила и даже не снимала трубку, когда Влад, спохватившись, вспоминал, что давно не слышал ее голоса. Жива ли? Здорова ли? Не наездишься проверять, потому что она жила на другом конце Москвы. К тому же и дверь могла не открыть, если предварительно не согласовать день и час посещения. Приходилось посылать телеграмму, а для этого нужно было съездить на почту. В общем — увидеться с тетей на ее территории было все равно, что просить аудиенцию у королевы Англии.
— Я точно знаю: подслушивают и следят! Когда я на дачу ездила (тетка наконец начала строительство маленькой дачки на фамильном участке и разрывалась между судебными процессами и строительством, что делало ее жизнь очень насыщенной), они проследили и забрались в мою квартиру.
— Откуда вы знаете? — Валя не верила ни единому слову тетки, зная ее мнительность.
— А куда тогда девалась моя коричневая юбка? И все документы были переворошены. Свидетельство о рождении Стаса лежало снизу под всеми документами, а очутилось в середине стопки…А папино свидетельство о рождении так и пропало! Это его жена их подговорила, и они ключи подобрали.
Валя поняла идею Марты — родственники теперь подбираются и к документам. Заодно и юбкой не погнушались. Но не стала спорить. Старенькая коричневая юбка, конечно, ценная добыча. Пускай так и будет, раз тетя Марта в это верит.
Тетя Марта вышла на улицу и подумала, что Валя хоть и провинциалка, и, видать, проныра, раз выйдя замуж за Влада приобрела и московскую прописку, и квартиру, но человек неплохой. И выслушает, не перебивая, и посочувствует, когда надо. Конечно, ею двигало чувство корысти, когда она выходила замуж за Влада. Все-таки разница в возрасте значительная, он ей почти в отцы годится. Но Влад выглядит вполне довольным своей судьбой. И хотя нет у него ни дачи, ни машины, он и словом не заикнулся, чтобы тетя Марта оставила на него завещание на свою долю дачного участка и машину, которую она не водит уже лет десять и та гниет во дворе, потому что гараж тетушка продала, чтобы окупить свои судебные тяжбы. «А про юбку Валя не поверила!» — вдруг пришла запоздалая мысль и тетя Марта даже остановилась. Стало обидно. А она так верила, что Валя относится к ней с искренним участием!
Тетя Марта поджидала троллейбус, спрятавшись от прохладного ветерка в небольшую будку на остановке. Он пришел очень скоро, даже удивительно для столь позднего времени. Потом проехалась в метро, потом не спеша зашла во двор, радуясь, что наконец окажется дома. Что-то сегодня она совсем припозднилась у родственников. Валя с таким интересом ее слушала, что жаль было терять такого благодарного собеседника. С кем так поговоришь еще? Разве что с котом Барсиком, он тоже благодарный слушатель, но молчун, даже не мурлыкнет, чтобы поддержать разговор.
Тетя Марта вдруг почувствовала резкую боль в спине, что-то острое вонзилось между лопатками, у нее даже дыхание перехватило. Она рухнула на асфальт и решила, что ей пришел конец. Глаза почему-то не закрывались и она увидела над собой привидение — бледное узкое лицо, по обе стороны которого свисали белые длинные волосы. Она застонала, и привидение набросилось на нее и стало ее душить. Но душило неумело, что-то мешало ему, оно елозило руками по ее шее, пытаясь поудобнее ухватиться. Тетя Марта хоть и была сухонькой старушкой, ее ежедневные поездки в электричке на дачу, а потом трехкилометровая дорога пешком, хождение по различным государственным учреждениям и судам закалили ее. Тем более, что бывшая лыжница и в свои семьдесят два года каждую зиму ездила кататься на лыжах с горки рядом с дачей. Привидение этого не знало, и тетя Марта, не взирая на боль в спине, стала отчаянно сопротивляться. Она догадалась ухватиться своими крепкими сухонькими ручками за его запястья и с силой сжать, а потом и вовсе оторвала его руки от своей шеи. Перед глазами мелькнули длиннющие ногти, она таких еще ни у кого не видела. Вот что ему мешало поудобнее ухватиться за ее шею. Привидение ругнулось человеческим голосом, сорвало с пальца колечко — подарок от мамы на совершеннолетие, и рвануло из ушей сережки. От боли тетя Марта потеряла сознание. Когда она пришла в себя, никого рядом не было. Она немного посидела, потом встала и, шатаясь от слабости, поплелась в свой подъезд. Как ни странно, ноги ее слушались.