– У вас все ключи, Уайт? – осведомился я.
– Так точно, сэр.
– Прекрасно, – я кивнул на первую дверь направо, каюту номер один по левому борту. – Можете открыть?
Он открыл. Я проскочил вслед за ним, за мной Каммингс. Зажигать свет нужды не было, он и так горел. Просить пассажиров «Кампари», заплативших незнамо сколько за билеты, гасить свет в каютах было вполне бесполезно да к тому же оскорбительно для них.
В каютах «Кампари» не было коек в полном смысле этого слова. Достойные королей, массивные кровати с пологом, на четырех солидных тумбах, снабжались автоматически поднимающимися в случае качки стенками. Оперативность метеорологической службы, эффективность наших стабилизаторов системы Денни‑Брауна, предоставленная капитану Буллену инициатива уходить от плохой погоды так ни разу и не позволили испытать эти стенки в деле. Морская болезнь на борт «Кампари» не допускалась.
Каюта состояла из спальни, гостиной и ванны. К гостиной примыкала еще одна комната. Все иллюминаторы выходили на левый борт. За минуту мы прошлись по всем комнатам, заглядывая под кровати, в буфеты, в шкафы, за занавески – везде, одним словом. Ничего. Мы вышли.
Очутившись в коридоре, я кивнул на противоположную дверь. Номер два.
– Теперь сюда, – скомандовал я Уайту.
– Извините, сэр. Сюда нельзя. Здесь старик со своими сиделками. Им отнесли три подноса еды сегодня вечером, позвольте припомнить, да, в восемнадцать пятнадцать. Мистер Каррерас, джентльмен, который сегодня поднялся на борт, дал указание, чтобы их не тревожили до утра, – Уайт был в восторге от этой инструкции. – Да, сэр, весьма строгое указание.
– Каррерас? – я посмотрел на начальника хозяйственной службы. – Какое он имеет к этому отношение?
– Вы разве не слышали? Оказывается, мистер Каррерас‑отец является старшим партнером в одной из крупнейших юридических фирм этой страны ‑"Сердан и Каррерас". Мистер Сердан, основатель фирмы, – тот самый джентльмен преклонных лет из этой каюты. Говорят, что его уже восемь лет как разбил паралич, а характер у него и прежде был несносный. Все это время он сидел на шее у сына и невестки – Сердан‑младший, кстати, второй человек в фирме после Каррераса – и надоел им до последней крайности. Как я понимаю, Каррерас вывез старичка на прогулку, в основном чтобы дать им передохнуть. Каррерас, естественно, чувствует за него ответственность, поэтому, наверно, и дал Бенсону такие указания.
– Мне как‑то не показалось, что он уже собрался отдать богу душу, сказал я. – Никто не хочет его прикончить, мы просто зададим ему несколько вопросов. Или сиделкам. – Уайт открыл было рот, чтобы запротестовать, но я бесцеремонно отодвинул его рукой и постучал в дверь.
Нет ответа. Я подождал с полминуты, затем постучал снова, громче. Уайт подле меня весь кипел от негодования и неодобрения. Я не обращал на него внимания и уже заносил руку для нового, серьезного удара, когда услышал шаги, и неожиданно дверь распахнулась внутрь.
Дверь открыла та сиделка, что покороче, – толстушка. На голове у нее был напялен ветхозаветный белый полотняный чепчик с ленточками, одной рукой она придерживала края большого шерстяного пледа, открывавшего лишь носки шлепанцев. Комната у нее за спиной тонула в полумраке, но я успел заметить, что там находятся две кровати, одна из которых измята. Свободная рука, которой сиделка усиленно терла глаза, делала вывод о ее времяпрепровождении очевидным.
– Приношу вам искренние извинения, мисс. Не предполагал, что вы спите. Я старший помощник капитана этого корабля, а это мистер Каммингс, начальник хозяйственной службы. Пропал наш старший стюард. Возможно, вы что‑нибудь видели или слышали и это могло бы нам помочь.
Пропал наш старший стюард. Возможно, вы что‑нибудь видели или слышали и это могло бы нам помочь.
– Пропал? – она крепче ухватилась за свой плед. – Вы имеете в виду... вы имеете в виду, что он исчез?
– Скажем проще: мы не можем его найти. Можете вы нам помочь?
– Не знаю. Я спала. Видите ли, – объяснила она, – мы по очереди дежурим по три часа у постели мистера Сердана. Ему необходим постоянный присмотр. Я пробовала немного уснуть, прежде чем сменить мисс Вернер.
– Прошу прощения, – повторил я, – так вы ничего не можете нам сказать?
– Боюсь, что нет.
– Может быть, ваша подруга, мисс Вернер, сможет?
– Мисс Вернер? – она раскрыла в изумлении заспанные глаза. – Но мистера Сердана нельзя...
– Пожалуйста. Дело достаточно серьезное.
– Хорошо, – как все опытные сиделки, она знала, когда можно спорить, а когда нужно уступить. – Но я должна попросить вас вести себя потише и ни в коем случае не раздражать мистера Сердана.
Она ничего не сказала о возможности того, что мистер Сердан сам будет нас раздражать, а ей следовало бы нас предупредить. Когда через открытую дверь мы прошли в спальню, он сидел в кровати. Перед ним на одеяле лежала книга. Яркое бра над изголовьем освещало сверху малиновый ночной колпак с кисточкой, а лицо оставалось в тени, глубокой, но все же недостаточно глубокой, чтобы скрыть злой взгляд из‑под кустистых бровей. Мне показалось, что злой взгляд является столь же неотъемлемой принадлежностью его лица, как и мясистый клюв носа, свешивающегося на пышные седые усы. Приведшая нас сиделка собиралась было приступить к церемонии представления, но Сердан заставил ее умолкнуть повелительным взмахом руки. Суровый старикан, подумал я, к тому же сквалыга и неважно воспитан. – Надеюсь, вы в состоянии объяснить вашу возмутительную дерзость, сэр, – от ледяного его тона озноб пробрал бы и белого медведя. – Ворваться без разрешения в мою личную каюту!
Он перевел пронзительный взгляд на Каммингса.
– И вы, вы здесь! Вам же был приказ, будьте вы прокляты! Полное уединение, абсолютное. Объяснитесь, сэр.
– Не могу выразить, как я огорчен, мистер Сердан, – мягко сказал Каммингс. – Только из ряда вон выходящие обстоятельства...
– Чушь! Аманда! Вызовите по телефону капитана. Немедленно!
Длинная, худая сиделка, расположившаяся рядом с кроватью на стуле с высокой спинкой, начала собирать с коленей свое вязанье – почти готовый бледно‑голубой свитер, но я жестом показал ей оставаться на месте.
– Сообщать капитану нет необходимости, мисс Вернер. Он и так все знает и сам нас сюда послал. У нас к вам и мистеру Сердану лишь одна маленькая просьба.
– А у меня к вам, сэр, лишь одна совсем маленькая просьба, – его голос сорвался на фальцет, то ли от возбуждения, то ли от гнева, то ли просто от старости, то ли от всех этих причин вместе взятых. – Убирайтесь отсюда к черту!
Я хотел было глубоко вздохнуть, чтобы успокоиться, но так как за этой двух‑, трехсекундной паузой неизбежно последовал бы новый взрыв, сказал сразу:
– Очень хорошо, сэр. Но сначала мне хотелось бы узнать, не слышали ли вы или мисс Вернер каких‑нибудь странных, необычных звуков в последний час. Возможно, вы что‑то видели. Пропал наш старший стюард. До сих пор мы не можем найти удовлетворительного объяснения его исчезновению.
– Пропал, как же! – фыркнул Сердан. – Напился, небось, или дрыхнет. И после некоторого раздумья: – А вернее всего и то, и другое.
– Он не из таких, – спокойно возразил Каммингс. – Вы можете нам помочь?
– Мне очень жаль, сэр, – мисс Вернер, сиделка, оказалась обладательницей низкого, хриплого голоса.