– Мне тоже так кажется, сэр, – признался я. Капитан Буллен отказывался обращаться к нему «Ваша светлость», и будь я проклят, если соглашусь на подобные слова. – Я просто ничего лучшего в тот момент не смог придумать.
Он кивнул, удовлетворенный, и продолжил атаки на свой салат. Старый Бересфорд наблюдал за ним оценивающе, миссис Бересфорд – с улыбкой, мисс Харкурт, киноактриса, – с восхищением, а мисс Бересфорд так и не подняла головы с затейливо растрепанной прической.
Блюда сменяли одно другое. В этот вечер на камбузе командовал Антуан. Блаженная тишина, повисшая в салоне, была лучшим свидетельством его искусства. Легконогие индийцы‑официанты бесшумно двигались по пушистому темно‑серому ворсу персидского ковра, еда появлялась и исчезала, как в сказке. В самый подходящий момент возникала рука с бутылкой самого подходящего вина. Не для меня, правда. Я пил содовую. Так было записано в контракте.
Подали кофе. С этого момента мне надо было отрабатывать свое жалованье. Когда на камбузе нес вахту Антуан и был в форме, застольная беседа сводилась в основном к одобрительному мычанию да бессвязным возгласам восторга, которые только и нарушали благоговейную тишину, царящую в этом храме пищи. Торжественное молчание длилось обычно минут сорок, редко дольше. Я до сих пор не встречал еще богатого человека, который бы не любил поболтать дружески, весело и предпочтительно о собственных достоинствах. А первым партнером для поддержания подобной беседы неизменно оказывался сидящий во главе стола офицер.
Я осмотрелся, желая угадать, кто первый закрутит шарманку. Миссис Харбрайд – настоящая ее скандинавская фамилия была совершенно непроизносимая – худая, костлявая, прямая, как жердь, шестидесятилетняя дама, сколотившая состояние на безумно дорогих и до изумления бесполезных косметических средствах, которые благоразумно предпочитала не употреблять сама? Мистер Гринстрит, ее муж, бесцветная личность с серым, невыразительным лицом, женившийся на ней по одному богу известной причине, будучи сам весьма состоятельным человеком? Тони Каррерас? Его отец, Мигель Каррерас? За моим столом, вместе с Кертисами, которых, как и Гаррисонов, столь неожиданно отозвали из Кингстона, всегда сидело шестеро, но сейчас старик на коляске к общему столу не выходил, а ел в каюте в компании своих сиделок. Четверо мужчин и одна женщина – неудачное соотношение за столом.
Первым заговорил Мигель Каррерас.
– Цены «Кампари» совершенно чудовищны, мистер Картер, – он спокойно раскурил свою сигару. – Грабеж на большой дороге – только так их можно назвать. С другой стороны, кухня соответствует рекламе. У вашего шефа божественный дар.
– "Божественный", сэр, пожалуй, самое точное слово. Искушенные путешественники, которые останавливались в лучших отелях по обе стороны Атлантики, утверждают, что Антуану нет равных ни в Европе, ни в Америке. За исключением, возможно, Энрике.
– Энрике?
– Нашего второго шефа. Его вахта завтра.
– С моей стороны, пожалуй, невежливо, мистер Картер, давать оценку правдивости рекламы «Кампари»? – судя по улыбке, фраза не таила никакого подвоха.
– Напротив. Но лучше всего это сделать через двадцать четыре часа.
Энрике вас убедит скорее, чем я.
– Один‑ноль в вашу пользу, – он снова улыбнулся и протянул руку к бутылке «Реми Мартэна». Во время кофе официанты исчезали из зала. – А как насчет цен?
– Они ужасны, – я говорил так всем пассажирам, и всем это, по‑видимому, нравилось. – Мы предлагаем то, что не может предложить ни один корабль в мире, но цены у нас все же скандальные. Мне говорили это примерно десять человек из присутствующих здесь. Кстати, большинство из них по меньшей мере третий раз на борту.
– Вы можете убедить любого, мистер Картер, – вмешался Тони Каррерас. Говорил он именно так, как и можно было ожидать: неторопливо, взвешивая каждое слово, низким, звучным голосом. Он посмотрел на отца: – Помнишь список очередников в конторе «Голубой почты»?
– А как же. Мы были в самом низу списка, и какого списка. По крайней мере, половина всех миллионеров Центральной и Южной Америк. Нам просто повезло, мистер Картер, что мы единственные смогли воспользоваться столь внезапно представившейся возможностью после отъезда с Ямайки наших предшественников по каюте. Не могли бы вы, хотя бы схематично, ознакомить нас с маршрутом?
– Предполагается, что это одно из наших достоинств, сэр. Нет установленного маршрута. Расписание зависит в основном от наличия груза и пункта его доставки. Одно могу сказать: мы придем в Нью‑Йорк. Большинство наших пассажиров поднялось на борт именно там, а пассажиры любят, когда их привозят обратно, – насчет Нью‑Йорка он и сам знал, потому что туда везли гробы. – Может быть, мы остановимся в Нассау. Все зависит от того, как пожелает капитан. Компания предоставила ему большие права в смысле выбора маршрута с учетом просьб пассажиров и сводок погоды. Сейчас сезон ураганов, мистер Каррерас, или совсем скоро наступит. Если сводки будут плохие, капитан Буллен уйдет в открытое море и сделает Нассау ручкой, я улыбнулся. – Среди других достоинств теплохода «Кампари» немаловажно то, что мы не мучаем наших пассажиров морской болезнью, разве только когда это совершенно неизбежно.
– Разумно, весьма разумно, – пробормотал Каррерас и оценивающе поглядел на меня. – Но, насколько я понимаю, в порты Восточного побережья мы один‑два захода сделаем?
– Не имею представления, сэр. Обычно делаем. Опять все зависит от капитана, а как поведет себя он, зависит от доктора Слингсби Кэролайна.
– Они все еще его не поймали, – громогласно констатировала мисс Харбрайд. Воинственный патриотизм свежеиспеченной американки требовал выхода. Она осуждающе оглядела своих соседей по столу, как будто мы были виноваты в этой истории. – Невероятно. Совершенно невероятно. Я до сих пор в это не верю. Американец в тринадцатом поколении!
– Мы слышали об этом, субъекте, – как и его отец, Тони Каррерас получал образование, очевидно, в одном из университетов Новой Англии, но в отношении к английскому языку был менее щепетилен. – Я имею в виду Слингсби Кэролайна. Но какое отношение этот парень имеет к нам, мистер Картер?
– Пока он в бегах, любой корабль, отходящий от Восточного побережья, тщательнейшим образом осматривается в поисках его самого и «Твистера». Ни один корабль не избегает длительного обыска, суда простаивают, владельцы теряют деньги и отказываются платить докерам. Те забастовали, и все идет к тому, что после перепалки с судовладельцами они будут бастовать, пока не поймают Кэролайна.
– Предатель! – воскликнула мисс Харбрайд. – Тринадцать поколений!
– Поэтому мы будем держаться в стороне от Восточного побережья? предположил Каррерас‑старший. – До тех пор, по крайней мере?
– Как можно дольше, сэр. Но Нью‑Йорк – наша обязанность. Когда – я не знаю. Если там все еще будет забастовка, придется подниматься до реки Святого Лаврентия. Сейчас трудно сказать.
– Романтика, тайны и приключения, – улыбнулся Каррерас. – В точности, как в вашей рекламе, – он посмотрел через мое плечо. – Наверно, этот посетитель к вам, мистер Картер.
Я повернулся на стуле. Посетитель был действительно ко мне. Рыжик Вильяме – Рыжик из‑за своей буйной копны огненных волос – приближался ко мне в безупречно отглаженных белых брюках, твердо держа в левой руке белоснежную фуражку.