Таким образом, мы будем иметь дело с караулом в семь человек и тремя инструкторами, которые постоянно обитают в гарнизоне.
— Я думаю, сдюжим. — Мишин уже понял, в чем дело, и считал, что во всем остальном они разберутся со временем.
— Я тоже так думаю. — Крюков энергично потер руки. — Теперь о подготовке к делу. Вот вы, Мишин, скажите, сколько раз вам пришлось стрелять за последний год?
Мишин пожал плечами. Вопрос требовал прямого ответа, но прямо на него отвечать не хотелось. В отрицании содержалось нечто, бросавшее тень на собственное умение стрелять.
— Уже год, как меня уволили. А что?
— Просто я не очень высокого мнения о стрелковой выучке армейских офицеров.
— Почему так? — Мишин спросил с обидой.
— Человек только тогда может отлично владеть оружием, когда оно постоянно при нем. Это как в бильярде: мастер должен брать в руки кий каждый день.
— Где же есть такая возможность, чтобы брать пистолет и ежедневно стрелять?
— Вот именно, где. У нас в стране самое большее, что со времен Сталина власти разрешают офицеру носить повседневно, — это погоны. А вот пистолетики господам командирам приказано хранить на службе в большом железном сундуке под замком. Ключ от сундука, как водится, в другом ящике, под другим замком и пломбой…
— И стоит ящик на макушке дуба, — поддержал Лукин. — Если офицер сумел на дуб забраться — это уже ЧП.
— Не надо иронизировать. — Мишин хмурился, словно все, что бьыо сказано, относилось лично к нему.
— А почему не надо? — Крюков не согласился. — Лишая офицеров права на оружие, власть выражает им недоверие. Вы, конечно, не помните времена Брежнева. Но при нем был характерный случай. Военная контрразведка узнала, что офицер, служивший в Петрозаводске, взял пистолет и скрылся из части. Это случилось в канун встречи космонавтов в Москве. И что наши чекисты предприняли? Они первым делом выдернули из торжественной процессии машину партайгеноссе Брежнева. Боялись, что будет покушение на него. Теперь скажите, кому пришло бы в голову отобрать револьверы у офицеров царской армии, когда в полк приезжал император Николай. Без разницы — номер один или два?
— Ну накидали проблем, — Демин усмехнулся. — От неумения офицеров хорошо стрелять до покушения на Брежнева. А если разобраться, то все идет от разумных мер безопасности.
— Мышление жандарма, — угрюмо сказал Лукин.
Крюков оставил реплику без внимания.
— Разве не разумнее доверять тем, кто дал присягу? Недоверие всегда рождает протест.
Демин стоял на своем:
— Будто в других странах не так.
— Так, — перебил Лукин, — только далеко не везде и не всегда. Ты слыхал историю карьеры немецкого фельдмаршала Роммеля? Так вот, он командовал полком вермахта. Однажды в полк еще никому не известного полковника приехал с инспекцией фюрер — Адольф Гитлер. Как ты понимаешь, на полк загодя навалились эсэсовцы. Все окружили, оцепили, опутали. Ждут фюрера, время идет, а Роммель полк на плацу строить отказывается. К нему и так и сяк: Гитлер вот-вот появится, и будет большой скандал. А Роммель стоит на своем: уберите из части всех эсэсовцев. Всех до одного. Солдаты и офицеры полка присягали фюреру, и оскорблять их честь недоверием не имеет права никто — ни СС, ни гестапо.
— И что?
— Эсэсовцев из полка пришлось убрать.
Фюреру доложили, что меры безопасности сорваны полковником Роммелем. Эффект оказался обратный. Гитлер выделил Роммеля из других, и фактически с того момента полковник попер вверх по ступеням карьеры…
— Согласен, у немцев есть чему поучиться.
— Кое-чему можно учиться и у папуасов. У немцев учиться стоит многому. Особенно в воинской дисциплине, в офицерских взаимоотношениях. Возьмите того же Гиммлера. Что он сволочь — неоспоримо.
Но были у него черты, которые нашему грузинскому палачу Берии даже не снились.
— Что имеете в виду? — Теперь уже предложенной темой заинтересовался Мишин.
— Отношение к подчиненным. Был случай, когда Гиммлер приехал с инспекцией в боевую часть СС. Ночью. Внезапно. Его встретил дежурный по полку. Доложил: «Командир полка спит. Приказал разбудить через два часа». «Будите сейчас», — приказал Гиммлер. «Нет, рейхсфюрер, — офицер воспротивился, — командир не спал двое суток. Я разбужу его, когда он приказал. Если вам что-то необходимо, я готов исполнить». — «Отлично, — сказал Гиммлер. — Полк, где приказы командира исполняются с такой точностью, в инспекции не нуждается». Что уж он там думал, трудно сказать, но головы ни у кого не полетели. Теперь поставим в такие обстоятельства любого из наших начальников. Вне зависимости от времени — Сталина, Жукова, Брежнева, Горбачева, Ельцина… Кого еще можем вспомнить?
— Это точно, — вздохнул Мишин, — советское начальство самое начальственное в мире.
— Хорошо, — прервал их беседу Крюков, — вернемся к нашим баранам. Мне не очень приятен ваш экскурс в гитлеровские времена, но вывод один: наши офицеры стреляют плохо…
Странно устроены люди. Любой профессионал считает себя вправе критиковать свое дело и своих коллег. Но выскажи такую критику посторонний — ее встречают в штыки.
— Не так уж плохо. — Мишин сразу вступился за честь мундира. — Наш батальон на всех проверках меньше отличной оценки не получал.
— Разве в оценке дело? — Крюков стоял на своем. — Оно в принципах. Все вы служили в армии и не по одному году. Тогда скажите, кто из вас имел возможность в неурочное время взять свой пистолет, получить патроны, в конце концов, купить их за свои деньги и вволю пострелять в тире? Готов спорить — никто.
— Да, но… — Мишин не хотел уступать.
Однако Лукин поднял руку, обращенную открытой ладонью к нему.
— Давай не спорь. Полковник прав. Самое полезное для нас пострелять. Поболтать успеем потом.
Крюков улыбнулся.
— Я к этому и вел разговор. Два дня мы проведем в Мытищах на стрельбище. Патронов хватит. Программы — никакой. Важно, чтобы к вам вернулось чувство оружия. Всем следует подумать об одежде. Прошу обратить внимание: я не говорю о форме. Никаких намеков на однообразие. Вы — мелкие коммерсанты из новых русских. Без особого опыта и особо больших денег. Ни единого предмета военного образца. Ничего нового. Разве что галстуки и шляпы. Все остальное — секонд хэнд. Если по-русски — бэу. Полетим все одним самолетом, но каждый сам по себе. Знакомства между собой не обнаруживать. Я объясняю понятно? Вопросы?
— Куда летим?
— Авиабилеты у всех до Белграда. Там нас встретят. И еще, это касается вас, Вера Васильевна. До Белграда вы у нас — женщина. Подумайте, как лучше обставить свое преображение. Да, пока не забыл. Никаких темных очков. Не следует привлекать к себе внимание. Оружие и форму приобретем уже в Боснии. Теперь снова вернемся к карте. Желательно, чтобы все вы ясно представляли район наших действий. Главным стержнем, вокруг которого будем ходить, — река Кривудав. В переводе на русский — река Кривуля. Течет по узкой долине с юга на северо-запад. С востока долину реки подпирают три хребта. Северный — Голетан. То есть Голый, не поросший лесом. Высшая точка — Дебела Глава — Дурья Башка. Высота 1128 метров. Далее на юг через узкую долину лежит хребет Литице. По названию близок к Голетану и звучит как «Голые скалы». Господствующая точка — Троглав. Высота — 1200 метров. Между кряжами Голетана и Литице пробила русло река Бистар…
— Быстрая? — Демин вдруг ощутил желание угадывать смысл слов чужого языка, но так похожего на родной.
Крюков с самым серьезным видом подтвердил:
— Почти что так. Но понимать надо иначе.