— По крайней мере, я еще ни разу не слышал, чтобы вы обошлись с кем-нибудь несправедливо!
В это время в гостинице «Лонгхорн», находившейся чуть дальше по улице, его уже дожидались те самые трое ранчеро, о которых говорили поселенцы, и теперь Сартейн знал, что их появление может привести к перестрелке, тем более, что к вечеру подтянутся их люди. Ситуация была накалена до предела.
Сартейн вспомнил, с какой уверенностью звучал голос Нолла, и удивился. Возможно, этот рассудительный человек поможет поддержать столь необходимое для всех равновесие.
Квартерман, высокий человек лет шестидесяти, с седыми усами и аккуратной острой бородкой, поднялся навстречу Сартейну. Это был подтянутый мужчина в сюртуке из черного сукна и белой шляпе. Сверкнув голубыми глазами, он протянул Сартейну руку. Рядом с ним стояла высокая темноволосая девушка с карими глазами и прелестной фигуркой. Она взглянула на него раз, другой…
— Как поживаете, полковник? Я — Сартейн.
— Сразу узнал вас, сэр. О вас ходят настоящие легенды. Мистер Сартейн, позвольте представить вам мою дочь, Кэрол. — Он повернулся к стоящему поодаль рослому молодому человеку с резкими чертами лица. — Это Стив Бейн, а вот этого джентльмена, — он указал на невысокого коренастого мужчину с широкоскулым лицом и умными голубыми глазами, — зовут Холстон Уолкер, ему принадлежит ранчо «Раннинг У».
С формальностями было покончено. Подметив собственнические замашки Бейна по отношению к Кэрол, Джим Сартейн вдруг с удивлением отметил, что его это раздражает.
Но больше всех его заинтересовала персона Уолкера. Холи Уолкер был преуспевающим ранчеро, среди ковбоев ходили легенды о его ловкости в обращении с шестизарядниками, а также просто-таки сказочной заботе о своих работниках.
Когда их руки встретились в рукопожатии, Сартейну показалось, что ни в одном человеке он не ощущал такой скрытой силы, как в этом светском льве. В его рыжевато-каштановых волосах не было и намека на седину, на гладкой коже лица ни единой морщинки.
— Пожар уничтожил обширные угодья, — заметил Сартейн. — Вы, случайно, не знаете, кто это сделал?
— Известное дело, «наседки" 10 , — раздраженно бросил Бейн. — Кто же еще?
— А вот они утверждают, что виноват кто-то из вас, — мягко заметил Сартейн. — Возможно, и вы и они заблуждаетесь.
Бейн пристально посмотрел на него.
— А вы, собственно говоря, за кого? — сурово осведомился он. — За этих проклятущих оборванцев или за нас?
— Ни за тех и ни за других, — ответил Сартейн. — Мне предстоит восстановить справедливость, выявить нарушителей закона и проследить, чтобы они понесли наказание. Закон, — добавил он, — существует не для того, чтобы защищать интересы одних в ущерб интересам других.
Бейн повернулся к Квартерману.
— Видите, полковник, я ведь говорил вам, нет никакого смысла посылать за рейнджером! Мы можем и сами управиться! Давайте я все же прикажу Джону Поулу взяться за них! Он-то уж выставит их отсюда, и очень быстро!
— Только попробуйте затеять что-нибудь подобное, — холодно сказал Сартейн, — и вы у меня живо окажетесь за решеткой.
Бейн порывисто обернулся.
— Послушай, ты, безмозглый идиот! Кто ты такой? На меня работают полсотни людей, и по крайней мере дюжина из них куда получше тебя! И не нужны нам тут никакие хваленые рейнджеры. Мы сами во всем разберемся!
Сартейн улыбнулся. Он редко улыбался, но это была искренняя, дружеская улыбка. Он посмотрел на Квартермана, а затем перевел взгляд на его дочь.
— Похоже, мнения разделились, — сухо заметил он и вновь повернулся к Бейну: — Я здесь не для того, чтобы выслушивать чьи-либо соображения о техасских рейнджерах, — теперь его глаза смотрели холодно, — я должен разобраться в ваших проблемах и уладить их. Хотя, — добавил он, — если у вас имеются такие экземпляры, как Джон Поул, то можно не удивляться тому, что здесь происходит.
Он известный убийца и подозревается в воровстве. Там, где он появляется, жди неприятностей. Чтобы разрешить проблему, лучше бы всего дать ему расчет и выставить из этих мест.
Бейн презрительно фыркнул:
— Такие, как Поул, помогали мне строить ранчо. Мне нужны парни, которые умеют управляться с оружием. А что до того, что его считают убийцей, то, по крайней мере, он не прячется за ширму закона!
— Тише, тише, Стив! — перебил его Квартерман. — Не стоит так говорить. Сартейн приехал сюда по моей просьбе, но мы ничего не добьемся, если и дальше станем продолжать в том же духе!
— Кстати, полковник, — Сартейн перевел взгляд на Квартермана, — необходимо выделить пять-шесть коров, чтобы накормить людей, что стоят сейчас лагерем у ручья. Нельзя допустить, чтобы они голодали.
Услышав это, собиравшийся было уйти Стивен Бейн повернулся, бешено вращая выпученными глазами.
— Что? — взревел он. — Мы еще должны кормить этих паршивых голодранцев? Ах ты…
Джим Сартейн неожиданно изменился в лице, и ничего хорошего эта перемена не сулила.
— Ты уже сказал достаточно, Бейн! Тебе это сходит с рук только потому, что я здесь по делу! Еще одно слово, и ты подавишься собственными зубами!
Кровь бросилась Бейну в лицо, и, одержимый дьявольским порывом, он произнес, четко выговаривая каждое слово:
— Трус вонючий, вот так я собирался назвать тебя.
Глава 3
Сартейн держал руки перед собой на уровне груди, потирая пальцы правой руки о ладонь левой. Едва только последнее слово слетело с губ Бейна, Сартейн стремительно выбросил вперед левую руку и костяшками пальцев в кровь разбил ему губы. Этот удар на какое-то мгновение остановил Бейна, а Сартейн только того и ждал. Давая выход своему гневу, он обрушил на противника ряд коротких прямых ударов.
От ударов левой и правой у Бейна перехватило дыхание, он широко раскрыл рот, и тут зубодробительный удар в челюсть поверг его на колени. Лицо исказилось от ярости и боли.
Сартейн по-прежнему был невозмутим. Он мельком взглянул на Квартермана, явно удивленного подобным оборотом событий, и на Холи Уолкера.
— Быстро же вы двигаетесь, друг мой, — тихо сказал Уолкер, чуть заметно улыбнувшись.
Сартейн перевел взгляд на Кэрол, она, не отрываясь, смотрела на Стива Бейна, и на лице ее было странное выражение. Затем девушка подняла глаза на Джима Сартейна.
— Прошу прощения, мисс Квартерман, — сказал Сартейн. — Но он сам напросился. Я не искал неприятностей.
— А вы, похоже, очень обидчивы, да? — холодно спросила она. — Неудивительно, раз вы убивали людей.
— Уверяю вас, никто бы не удивился, если бы я сразу выхватил револьвер. Многих убивали и не за такое, — ответил Сартейн и снова обратился к Квартерману: — Хочу повторить свою просьбу, полковник. Я вполне понимаю ситуацию, но ведь вы боретесь не с женщинами и детьми. Они хорошие, честные люди. Ну, так как?
Нервно покусывая кончик уса, Квартерман молчал. Черт знает, в какое дурацкое положение он попал. За спиной Сартейна раздался голос Уолкера:
— Думаю, я смогу выделить несколько коров, но поселенцы — гордый народ. Примут ли они эту помощь?
Сартейн обернулся к нему:
— Спасибо, Уолкер. Что ж, давайте съездим и спросим их самих. Не возражаете?
— А мне можно поехать?
Сартейн, приятно удивленный, взглянул на Кэрол:
— Почту за честь, мэм. Будем очень рады!
Ярко горели костры, разложенные между повозок. Здесь обосновалось десять семей, в общей сложности семнадцать ребятишек. Когда они трое направились к кострам, откуда-то из темноты появился вооруженный ружьем человек. Это был Пибоди.
— Что вам здесь надо? — подозрительно спросил он, переводя взгляд с Сартейна на Холи Уолкера. Потом он заметил Кэрол Квартерман и, смутившись, снял шляпу. — Прошу прощения, мэм.