— Не бойся, я же дал тебе слово стреляться честно. Просто убивать тебя не собираюсь — мне хотелось бы снова доказать тебе, что ты передо мной ничто! Жаль только, что ты, Барри, на этот раз не в самой лучшей форме.
— Повесь-ка кобуру с револьвером мне на плечо, — попросил Литтон Тома и, когда тот выполнил его просьбу, тихо сказал: — Ну что, Том, настала пора прощаться. Сколько раз мы за последнее время уже прощались друг с другом? Не сосчитать! Но это наше рукопожатие, конечно, будет последним. Увидишь Джимми, передай ему, что перед смертью я думал о нем. Хорошо?
— Я все ему передам, — пообещал Виллоу. — И пусть будет проклят тот день, когда мне придется это сделать!
— И еще. Знаешь, чье лицо мне сейчас вспоминается?
— Нет, сэр, не знаю.
— Сестры Джимми. Ведь только благодаря ей я повел себя как настоящий мужчина и принял вызов, брошенный мне Стейси. И хотя все кончилось для меня плачевно, я все равно безумно рад, что не покинул Холи-Крика. Так что поблагодари от меня эту чудесную девушку и скажи, что, умирая, я видел ее перед собой.
— Как, эту девушку? — вытаращил глаза от удивления напарник. — Не понимаю, сэр. В мире столько прекрасных дам, столько настоящих леди, которые были готовы ради тебя переплыть моря и океаны, только бы быть рядом с тобой! И как это тебе удавалось влюблять их в себя? Ума не приложу! Ну, да ладно, Барри, останусь жив, обязательно передам твои слова Лу. Правда, надеяться мне совершенно не на что — погибнешь ты, а следующим буду я. Стейси в живых меня ни за что не оставит!
— Да, скорее всего, так и будет, — согласился Литтон. — Но все же чем черт не шутит, когда Бог спит… Ну, что-то я заболтался — пора идти. Помоги мне добраться до двери, а потом — быстро назад! Понял?
Подхватив друга под левое плечо, Виллоу осторожно подвел его к двери, и тот, сделав шаг, оказался под открытым небом. В серебристом свете луны, без куртки и рубашки, опоясанный только широкой повязкой, на которой пятнами проступала кровь, он был похож на пирата из прошлых столетий. Легкий ночной ветерок шевелил на его голове волосы.
Увидев Литтона, люди Дюваля взревели, одни с радостью, другие — с восхищением: как-никак перед ними стоял тот, кто этой ночью сумел совершить настоящее чудо — незаметно проникнуть в их лагерь и выкрасть ребенка. Было ясно, что он серьезно ранен, но все же нашел в себе силы выйти, чтобы сразиться с самим Дювалем! А еще они обратили внимание на то, что Литтон вышел с пустыми руками — его кольт был в кобуре, висевшей у него под мышкой.
Едва крики бандитов стихли, как из-за большой каменной глыбы в десяти шагах от юноши появился низкорослый Стейси и поднял в приветствии левую руку.
— Ну, Барри, могу сказать, что еще никогда я так не радовался нашей встрече!
— Ты меня всегда люто ненавидел, — напомнил Литтон.
— Верно. Ненавидел я тебя за твое лицемерие и подлость. Ты мне противен, как слизняк, как ядовитая мразь, которую и раздавить не жалко. Боже, как я рад, что ты нашел в себе силы подняться и выйти из своего укрытия!
— Сказать по правде, Стейси, я и сам себе удивляюсь, как это я решился на такое.
— Да, Литтон, ты всегда любил производить на других эффектное впечатление. В старые добрые времена, когда были солдаты удачи, ты непременно стал бы одним из них. Носил бы кружевные рубашки, на бедре болтался бы меч. Твои манеры были бы изысканными, под стать шелкам и бархату, в которые ты рядился бы. Ты же всегда любил покрасоваться.
— Возможно, ты и прав, Стейси, — признал раненый.
— Смотри, вот даже сейчас ты думаешь о том, какое впечатление ты производишь на моих людей. Ведь отнюдь не смелость заставила тебя выйти из укрытия. Тебя, приятель, вытащил к нам самый элементарный стыд! Или ты с этим не согласен?
— Согласен, — не задумываясь ответил Барри, — но рисоваться ни перед тобой, ни перед твоей бандой я не собираюсь. Тебе цена известна, теперь узнайте, чего стою я.
— Интересно, — широко улыбнулся главарь банды и оперся левой рукой о каменную глыбу, возле которой стоял. — Так какова же наша цена?
— Тебе — ломаный грош, — пояснил Барри. — А вот мне страх перед тобой помогли преодолеть двое. Если бы я струсил, то стоил бы столько же, но мне стало бы стыдно смотреть им в глаза.
— Похоже, ты, Литтон, впервые в жизни начал говорить правду, — протянул Стейси. — Очень хотелось бы
узнать, и кто же эти двое? Можешь назвать нам имена или боишься их скомпрометировать?
— Эти двое — совсем молодые люди, которые высокого положения в обществе не занимают. Они всего-навсего простые, честные ребята, выросшие в атмосфере доброты и порядочности. Но тебе, Стейси, такие человеческие качества незнакомы.
— Ладно, хватит с меня этих прелюдий! Ты, Барри, всегда любил поучать других! Лучше назови их имена! — теряя терпение, взорвался главарь банды.
— Это, Стейси, дочь и сын Сэма Риберна. Вот о ком я сейчас думаю. Это благодаря им я смог перебороть страх, который ты мне всегда внушал.
— Так ты перестал меня бояться из-за этих детей? — удивился Стейси и засмеялся каким-то натянутым смехом. — Боже, какие сантименты! И это за минуту до смерти! Как был ты, Барри, сентиментальным вруном, так им ты и помрешь!
— Я тебе не вру, — сказал Литтон. — Признаюсь, после нашего разговора на кладбище я был готов бежать от тебя куда глаза глядят. Однако Джимми и его сестра сумели пробудить во мне стыд, вселить веру в собственные силы.
— Ну что ж, тогда приступим. Вынимай кольт! За тобой право первого выстрела! — крикнул Стейси-Дюваль.
Глава 35
СЕНТИМЕНТАЛЬНЫЕ ГЛУПЦЫ
И тут из темного дверного проема старой хижины показался Том Виллоу. Бандиты Стейси, как по команде, вышли из-за камней и, окружив место предстоящего поединка, застыли на склоне, словно черные изваяния. Презрев опасность, они хотели запечатлеть в памяти мельчайшие подробности важного в их жизни события — дуэли между легендарным Стейси и не менее знаменитым Барри Литтоном.
Высоко в черном ночном небе светила почти полная луна. Она была похожа на огромный серебряный диск, от которого молотком отбили самый краешек.
Услышав приглашение к поединку, молодой человек коснулся кобуры с револьвером, но тут же замотал головой.
— Нет, Стейси, первым стрелять я не стану, — решительно заявил он. — Мне стыдно перед Джимми и его сестрой иметь такое преимущество. Если хочешь стреляться, то только на равных.
— Опять сентиментальничаешь, Литтон? — усмехнулся главарь банды. — Хватит разыгрывать из себя благородного рыцаря! Для тебя мир всегда был огромной сценой. И даже уйти с нее ты хочешь красиво. Боже, ну как же я тебя ненавижу!
— Это нетрудно заметить. А вот моя ненависть к тебе прошла, и произошло это, как только я перестал тебя бояться.
— Врешь! — воскликнул Стейси. — Не было еще случая, чтобы у тебя при одном упоминании моего имени не холодела кровь!
— Что было, то быльем поросло, дружище. Раньше ты и в самом деле действовал на меня как удав на кролика, но теперь гипноз прошел. Видишь, я стою перед тобой, и голос мой даже спокойнее, чем у тебя… Ну, ты готов стреляться? Давай же, командуй!
— Баркер! — гаркнул Стейси.
— Я? — отозвался бандит, стоявший на склоне несколько выше него. — Слушаю тебя, шеф.
— Отсчитай про себя сколько хочешь, а потом пальни в воздух, — приказал главарь и повернулся к Литтону: — Пусть его выстрел послужит нам сигналом.
— Годится! — откликнулся Барри. — Я готов.
— Ах, ах! Как жаль, что в эту минуту никто из твоих друзей, кроме Виллоу, не видит тебя. Меня это удручает, потому что ты, Барри, при свете луны да еще в окровавленной повязке смотришься настоящим героем. Сколько тебя помню, ты всегда корчил из себя героя, но вот уйти из жизни тебе придется жалким трусом и подлым обманщиком.
— Зато я никогда не был наемным убийцей, как ты, Стейси, — отрезал Литтон.
— Наемным убийцей? — возмутился Стейси-Дюваль.
— Да! Тебя нанял Чейни, а возможно, и Морган тоже!
— Братва, сюда едут! — закричал стоявший на склоне выше всех бандит. — Я слышу топот копыт! Это жители Холи-Крика, и их не меньше сотни! Еще минута, и они будут здесь!
— У нас еще уйма времени, — спокойно заметил Стейси. — После быстрой скачки лошади на таком крутом склоне быстро выдохнутся. Ну, Баркер, действуй!
Через несколько секунд почти у самой вершины горы прогремели подряд три выстрела. Первым из дуэлянтов выстрелил великий стрелок Стейси — он на какую-то долю секунды сумел опередить Литтона. Однако главарь банды на этот раз оказался неточен — его пуля просвистела у самого уха юноши.
Литтону из-за нестерпимой боли в боку было трудно сосредоточиться, потому с выстрелом он немного запоздал. Не желая рисковать, Барри метился в живот противника и, нажав на спусковой крючок, тут же увидел, как тот резко взмахнул руками.
Револьвер выскочил из руки бандита и, описав в воздухе дугу, упал где-то среди камней. Сам же Стейси сначала отступил на шаг назад, а потом, широко расставив руки и ноги, рухнул и уткнулся лицом в землю.
Однако, глядя на него, победитель не испытывал чувства радости. Ему казалось, что все это с ним происходит во сне: какая-то неведомая сила заставила выхватить револьвер, точно направить его дуло и нажать на спусковой крючок.
Только спустя несколько секунд Барри пришел в себя, понял, что свершилось чудо — тот, кого он так долго боялся, застрелен.
И тут бандиты дружно закричали:
— Он погиб! Дюваль мертв! Бежим отсюда, пока нас всех не переловили! Дюваль погиб! Дюваль мертв!
Один из них, стоявший почти на вершине горы, налег всем телом на огромный камень и толкнул его. Глыба с грохотом покатилась вниз, увлекая за собой массу других камней. Увидев это, Виллоу не раздумывая кинулся к другу, схватил его в охапку и перетащил в безопасное место. Буквально в следующую секунду старый домик, рядом с которым еще недавно стоял Литтон, снесло камнепадом. Лавина пронеслась всего в паре ярдов от Тома и Барри и со страшным грохотом устремилась к подножию склона.
— Пусти меня, — попросил Литтон Виллоу, который все еще крепко держал напарника в объятиях. — Эти подонки так быстро сбежали, что и на Стейси даже не взглянули. Пойду посмотрю, а вдруг он только ранен и нуждается в помощи.
Они оба подошли к лежащему на земле бандиту и, как только перевернули его на спину, тотчас поняли, что ему уже ничем не помочь — в груди раненого зияла огромная дыра. Глаза Стейси были широко открыты, губы покрыты кровавыми пузырьками, которые при лунном свете казались черными. Со стоном он пробормотал:
— Трусливые собаки. Все меня оставили!
С большим трудом Барри опустился на одно колено и обратился к умирающему:
— Стейси, это твой последний час. Скажи мне, что ты хочешь?
— Опять эти сантименты! — презрительно прошептал тот. — Дай мне воды.
— У нас ее ни капли не осталось! — вмешался Виллоу. — Сейчас подойдут горожане. У них наверняка с собой полные фляжки!
Топот лошадей, взбиравшихся по склону, становился все громче и громче.
— Твоя взяла, Литтон, — произнес бандит. — На этот раз удача от меня отвернулась, но это вовсе не твоя заслуга. Просто моя кобура так промокла от пота, что револьвер к ней прилип — я не сразу его выхватил. Так что особенно не обольщайся.
— А я и не обольщаюсь. Что тут поделаешь, Стейси? Видно, судьбе угодно, чтобы ты проиграл. Не попади я в тебя, ты бы, наверное, сделал шаг, упал и сломал себе шею!
— Представляю себе, как теперь обрадуется сын Риберна! — прошептал умирающий.
— Да, моей победе он будет безумно рад, — согласился Барри.
— Признаюсь тебе, Литтон, я ведь собирался от него избавиться. Уж очень он мне мешал. Но были моменты, когда этот парень заставлял меня призадуматься.
— О чем? — полюбопытствовал юноша. — Нет, лучше помолчи, не трать силы — они тебе еще могут пригодиться! Возможно, среди горожан окажется доктор, который тебя обязательно…
— Вылечит? После того, как я повержен? А зачем? Чтобы я потом, перед тем как вновь схватиться за револьвер, думал, а не прилип ли он к кобуре? Или твой врач поставит меня на ноги, чтобы меня смогли вздернуть на виселице? Нет уж, спасибо, лучше я умру. Жизнь моя прожита, смерти я не боюсь. И запомни, я ни о чем не жалею. Барри и ты, Том, обещайте, что скажете людям обо мне правду — что я перед смертью не хныкал, не стонал и не молил о пощаде. Обещаете?
— Обещаем, Стейси, — кивнул Литтон.
— Отлично! — со вздохом произнес тот. — Даже я и то, рассказывая, как умирали мои противники, никогда не лгал. А моим подручным передай, что я их всех проклял! И еще скажи всем, что я перед смертью ни в чем не раскаялся. Да, Литтон, будь у меня еще одна жизнь, я бы прожил ее точно так же.
— Хорошо, Стейси, я все так и передам, — вновь пообещал юноша.
— Спасибо, — поблагодарил его умирающий главарь банды. — Никогда не думал, что мне придется тебя благодарить, Барри… И вот что я тебе скажу. Раз уж мне суждено умереть, то это замечательно, что я получил пулю от тебя, а не от какого-то молокососа… — Тут голос его стих, в горле Стейси что-то забулькало.
— Все, отдал концы, — констатировал Виллоу.
— Врешь, — вдруг очень отчетливо произнес бандит. — Я умру только тогда, когда исповедаюсь. Хочу перед смертью признаться, что я, Барри, такой же сентиментальный глупец, как и ты. Там, у костра, глядя на Джимми Риберна, я думал о женитьбе, о будущих собственных детях… Ты не представляешь, как мне вдруг захотелось, чтобы мои сыновья были хоть чуточку похожи на этого задиристого веснушчатого чертенка!
— Прекрасно тебя понимаю, Стейси. Я тоже мечтаю о таком сыне, как Джимми Риберн, — с нежностью в голосе проговорил Литтон.
— Конечно, по-другому и быть не могло, — признался бандит, — ты же ради него рисковал жизнью! Будь ты таким, как…
Стейси умолк, голова его запрокинулась, и тут склонившимся над ним Барри и Тому стало ясно, что он испустил дух. Тем не менее Литтон приложил ухо к его груди, однако сердцебиения не услышал.
И в эту минуту на небольшой пятачок, где они находились, с громким криком выскочили всадники.
Глава 36
ОБРЕТЕНИЕ ДОМАШНЕГО ОЧАГА
Сначала они окружили Литтона, Виллоу и умершего Стейси плотным кольцом, но буквально через минуту бросились во главе с шерифом в погоню за разбежавшимися бандитами.
Рядом с Барри и Томом остался только Джимми Риберн. Он лихо спрыгнул со своего мустанга и, подойдя к шатающемуся старшему другу, подставил ему свое худенькое плечико. Истекающий кровью и нуждавшийся в поддержке, Литтон обнял мальчика за шею.
— Все кончено, Джимми, — сказал он. — Присядь и поговори со мной, но только не останавливайся. — Он сделал пару шагов, сел на землю, а потом лег, широко раскинув руки.
Мальчик не стал никого звать на помощь, потому как нужды в этом не было — несколько человек, чьи выдохшиеся на склоне лошади не смогли продолжить погони, соскочили с них и кинулись к Литтону.
Виллоу принялся отдавать распоряжения — двоих парней, что помоложе, послал принести воды, а других попросил помочь ему заново перевязать раненого. Том осторожно отодрал от бока друга пропитанную кровью повязку. Несколько мужчин сняли с себя нижние рубашки и протянули их ему. Повидавший виды моряк обработал рану друга. Затем он подозвал Джимми и попросил его побыть рядом с потерявшим сознание Барри.
— Малыш, когда он очнется и увидит тебя, то очень обрадуется, — сказал Виллоу мальчику.
Подросток поднял на него заплаканные глаза.
— Господь ведь не допустит смерти Барри, правда? — с надеждой в голосе спросил он.
— Господь? Да он что, дурак, что ли? Конечно же не допустит, — нахмурился Том.
Поднявшись с корточек, он направился к лежащему на земле трупу Рэнна Дюваля — так убитого Стейси знали в других частях света — и, подойдя, его обыскал. В кармане бандита оказался весьма пухлый бумажник из свиной кожи, в котором лежала толстая пачка банкнотов большого достоинства. Виллоу аккуратно разложил их на земле и пересчитал, но, заметив любопытные взгляды горожан, тут же убрал обратно в бумажник.