Что же касается многострадального животного, то оно отныне стало символом торжества закона и справедливости. Многие даже считали, что если, не дай Бог, с ним произойдет нечто экстраординарное, то правление преступных кланов в городке снова восстановится.
Однако чем дольше Джимми общался со своим другом-героем, тем больше его настораживало поведение Барри. Ему не нравилось, что Литтон никогда не заводил разговоров ни о своем прошлом, ни о планах на будущее, не высказывал желания заняться, как многие другие, разведением скота. Он вел себя как человек, временно поселившийся в Холи-Крике. И уж совсем мальчишку не устраивало то, что, положив конец войне из-за быка, Синий Барри стал просто спокойно почивать на лаврах славы.
Короче говоря, Джимми Риберн был озадачен. Явно имея инстинкты подозрительного индейца, он решил выяснить, как Литтон ведет себя в его отсутствие. Не отягощенный по молодости лет ни моральными принципами, ни этическими нормами, он надумал проследить за своим знаменитым другом.
Как-то под вечер, наблюдая из укрытия, Джимми увидел, что Барри вышел из дома и зашагал через поле в сторону кладбища Бут-Хилл. Крадучись, пацаненок засеменил за ним. Когда Барри вошел на территорию погоста, он тоже юркнул в его ворота и, прячась за надгробиями, короткими перебежками двигался за Литтоном до тех пор, пока тот не присел у почти свежей могилы. Пригнувшись, чтобы его не было видно, мальчик затаился.
Эта могила ему была хорошо известна. Дело в том, что Джимми давно обследовал кладбище Бут-Хилл до последнего дюйма. В солнечные дни он приходил сюда один и часами разбирал надписи, сделанные на небольших деревянных крестах. Некоторые из них, те, что были выполнены обычным графитовым карандашом, под воздействием солнца и дождя становились неразборчивыми. Обнаружив такую неясную надпись, мальчик слюнявил специально принесенный для этой цели химический карандаш и приступал к ее реставрации. Это занятие доставляло ему удовольствие, хотя одновременно и пугало.
Литтон присел у могилы, обхватил сильными руками колени и замер, только изредка поднимая глаза на деревянный крест, на котором было выведено: «Здесь покоится Питер Чалмерс, известный как Рыжий Пит, погибший в результате несчастного случая».
Эту эпитафию Джимми знал наизусть, и ему казалось странным, что Барри, погрузившись в тяжелые раздумья, так долго ее изучает.
И вдруг мальчика охватило легкое волнение. Он увидел шагающего по кладбищу очень загорелого мужчину, который явно направлялся к Барри.
Незнакомец был маленького роста и довольно худощав. Широкая черная шляпа и удлиненный пиджак делали его похожим на профессионального игрока в карты. Его ботинки были так надраены, что при каждом шаге мужчины поблескивали на солнце. В левой руке незнакомец держал перчатку, снятую с правой руки. Этот факт Джимми почему-то особенно насторожил.
Неслышно подойдя к Барри, мужчина остановился. Как ни странно, но Литтон с его обостренным слухом не сразу почувствовал, что рядом с ним кто-то стоит. И это еще больше обеспокоило мальчика.
Только спустя некоторое время Барри резко повернул голову, увидел ботинки незнакомца и поднял глаза.
— Боже милостивый! — воскликнул он. — Стейси!
Невысокий мужчина улыбнулся и прижал к губам палец-костяшку.
— Тише, Барри! Не упоминай этого имени!
— Но его все равно никто не услышит, — возразил Литтон.
— Хоть вокруг нас и мертвецы, но многие из них при этом имени в гробу перевернутся.
— Так как же теперь тебя называть? — поднимаясь, поинтересовался Синий Барри.
— Рэнн Дюваль, — ответил низкорослый мужчина.
Джимми от неожиданности вздрогнул — Рэнн Дюваль был легендарной личностью, о нем ходили самые невероятные слухи. В сознании многих это имя было связано с коварством и жестокостью.
— Так, значит, ты и есть Рэнн Дюваль? — произнес Литтон. — И здесь никто не знает, что твое настоящее имя Стейси?
— Тише! — прикрикнул мужчина, и на его узких губах заиграла леденящая душу улыбка. — Пожалуйста, никогда не называй меня Стейси. С этим именем давно покончено.
— Однако в других краях о нем все еще помнят. Не так ли?
— Ну, прошлого и мне никогда не забыть, — мрачно пробурчал Дюваль.
— Что, туго пришлось?
— Не то слово. Да и тебе с Чалмером было несладко.
— Это верно, еле ноги унесли, — согласился Барри.
— Поэтому вы с ним и решили здесь осесть?
— Совсем нет. Просто мы с Питом решили поставить на прежней жизни крест. Между нами было много общего, что и сделало нас когда-то напарниками. Боже, сколько лет пролетело!
— Ну, не так уж и много, — заметил Стейси-Дюваль.
— Все кончено. Он мертв, — сообщил Литтон.
Дюваль присвистнул.
— Совсем плохо! Вы с Рыжим Питом всегда мне противостояли, но он мне нравился. Несмотря ни на что, я его всегда уважал…
— Из нас двоих Пит был тебе более симпатичен, да? — усмехнулся Барри.
— Не надо ворошить прошлое, — почти шепотом предложил Дюваль.
У него был такой тихий голос, что Джимми приходилось напрягать слух. Никогда еще ему не встречался человек, глядя на которого его охватывал бы озноб. Но сейчас мальчик испытывал такое чувство, как если бы он находился в мрачном замке, где обитали привидения.
— Все верно, — вздохнул Литтон. — В твоем отношении ко мне я никогда не сомневался. Вот только никак не пойму, Стейси… прости, Дюваль, почему ты так меня ненавидишь?
— Неужели не понял? — едва слышно пробормотал тот.
— Нет.
— Сказать?
— Скажи.
— Да потому, что ты из тех подонков, которые не знают, что они подонки.
— Ну, то, что я подонок, мне прекрасно известно, — улыбнулся юноша.
— Нет, неизвестно. Ты постоянно уверяешь себя, что в скором времени перестанешь им быть и начнешь новую жизнь. Но тебе этого никогда не сделать. Однако ты упрямо твердишь, что исправишься. Поэтому-то и считаешь себя выше остальных головорезов, в том числе и меня.
— В чем-то ты прав, — признал Барри. — Но если я подонок, скажем, наполовину, то ты, Дюваль — стопроцентный мерзавец.
— Вот то-то и оно, — хмыкнул Рэнн. — А теперь объясню, почему я здесь объявился — мне надо с тобой переговорить.
— И о чем же?
— О твоей жизни в Холи-Крике. Городок этот хоть и большой, но нам с тобой вдвоем в нем будет тесно!
Глава 12
ЧЕЛОВЕК ИЛИ ДЬЯВОЛ?
Джимми такое заявление тщедушного коротышки показалось неимоверно странным. Как он смеет заявлять самому Барри Литтону, что в одном городе им не ужиться? Услышав сказанное Дювалем, мальчишка чуть было не расхохотался.
Но, к удивлению пацана, его старший друг даже не улыбнулся, а лишь тревожно посмотрел на собеседника.
— Раз в Холи-Крике нам вдвоем тесно, мне следует уехать, — отреагировал он. — Так?
— Я не шериф, чтобы здесь командовать, могу только просить, — протянул Дювалье.
— Представляю, как тебе это противно, — тихо проговорил Литтон. Нагнувшись, он поднял с земли несколько камешков и стал по одному их бросать.
Внешне Барри выглядел вполне спокойным, слегка задумчивым, и только по складкам в уголках его губ можно было догадаться, что ему не по себе.
Джимми был поражен: надо же, его герой не сделал даже попытки прогнать этого омерзительного типа!
— Верно. Просить мне всегда было противно, — подтвердил Рэнн. — А то, что ты решил уехать, — отличная идея. Когда я тебя искал, то даже не знал, как тебе это предложить.
— Неужели? — удивился Литтон.
— Правда.
— Что-то я тебя не пойму, — буркнул Барри.
— В самом деле? — отозвался Дюваль. — Тогда послушай. И хотя последний раз вы с Чалмерсом меня здорово накололи — новичкам всегда везет, — я рад встрече с тобой. Должен же я отыграться. Кроме того, приятно встретить человека, с которым можно просто поболтать, ну хотя бы даже о птичках. — Он засмеялся.
Смех Дюваля был таким же глухим, как и голос, но от него у Джимми Риберна по спине пробежали мурашки.
— Вот, забрел на кладбище, — говорил между тем Рэнн, — увидел тебя сидящим у могилы Рыжего Пита… Да, дела… — Он повел плечом.
— Хочешь сказать, что расстроился? Пита пожалел? — с иронией в голосе поинтересовался Литтон. — Ну, это уж вершина лицемерия!
— Лицемер ты, — огрызнулся хилый коротышка. — Пришел на могилу товарища и изображаешь тут неутешное горе. Ха! Да кто тебе поверит? Здесь же никого, кроме нас, нет! Тоже мне белая кость выискалась! Ты пришел не для того, чтобы отдать Рыжему Питу последний долг, ты ищешь на его могиле утешения!
— Ты так считаешь?
— Да. Ты же из тех, кто первый раз удивляется, когда помирает, а второй — когда оказывается в аду.
— Черт подери! — воскликнул Барри. — Как же ты меня ненавидишь!
— Хоть я и не люблю этого слова «ненависть», но мое отношение к тебе по-другому не описать.
— Для меня это не новость.
— Неужели? — ехидно спросил Стейси-Дюваль, вопросительно подняв брови.
— Раньше я думал, что у меня осталось хоть немного храбрости, но оказалось, что ее совсем нет, — неожиданно признался Литтон.
— И в этом ты абсолютно прав, — заметил Рэнн. — Кладбище — единственное место, где можно оставаться самим собой. Здесь нет того конопатого юнца, который ни на шаг тебя не отпускает. Вот поэтому-то я и пришел сюда.
Услышав это, Джимми Риберн вздрогнул.
— А один ты и руки-то на меня не поднимешь — стыд не позволит, — продолжил Дюваль. — Теперь что касается твоего предстоящего исчезновения. Не бойся, никто в Холи-Крике ничего не заподозрит. Могу устроить так, что тебе, скажем, из Нью-Йорка, придет телеграммой срочный вызов, и честь твоя будет спасена.
— Тогда надо сказать шерифу, чтобы забирал у меня быка?
— Конечно.
— И вернуть ему бляху помощника шерифа?
— Можешь оставить ее себе. Единственное, что мне нужно, чтобы ты отсюда исчез.
— И сколько же тебе, Стейси, за это заплатили? — вдруг задал вопрос Литтон.
— Об этом лучше не спрашивай. Это мое личное дело, но взялся я за него с превеликим удовольствием.
— Что ж, благодарю за откровенность. Бьюсь об заклад, что за свои услуги ты содрал одновременно с Моргана и с Чейни по нескольку тысяч, а после моего отъезда заберешь и быка.
— А это тебя уже не касается, — мягко заметил Дюваль.
— Разумеется, но все-таки интересно, какой из тебя выйдет ковбой. Вот смеху-то будет! Стейси — и вдруг ковбой! — засмеялся Литтон.
На душе у Джимми Риберна сразу же полегчало. И все же он не понимал, почему Барри до сих пор не врезал этому мерзавцу. Неужели Дюваль и в самом деле так страшен? Может, он и вправду обладает какой-то загадочной силой?
— Ну так что, дружище, принимаешь мои условия? — спросил Рэнн.
— Понимаешь, во всей этой истории меня волнует лишь одно.
— Скажи что, я все устрою.
— Бык!
— Ты шутишь?
— Совсем нет. Меня интересует только бык, и ничто другое. Если объясню почему — будешь смеяться.
— Вряд ли. Я же до этого не смеялся…
— Хочу, чтобы этот бык не достался ни Моргану, ни Чейни. Принципиально. Ты говоришь, что я прожженный лицемер? Возможно, так оно и есть, но, опираясь на силу закона, я жажду воздать по заслугам убийцам Питера Чалмерса. Я уже наполовину очистил мою душу, которой, как ты сказал, место в аду.
— А по-моему, ты немного сдвинулся, — отреагировал Дюваль. — Объясняю еще раз. Я предлагаю тебе уехать из Холи-Крика и больше сюда не возвращаться. Об истинной причине твоего отъезда знать никто не будет — только мы с тобой и те, кто мне заплатил. А кто они — не важно. Понял?
— Чего здесь не понять? Все проще простого.
— А не примешь моего предложения, лежать тебе здесь рядом со своим дружком.
— И это яснее ясного.
— Ну так как?
— До смерти не хочется оставлять быка, — вздохнул Литтон. — Ты, Дюваль, старше и умнее меня. Точнее стреляешь, и реакция у тебя получше. У тебя есть все, что требуется первоклассному убийце. Но…
— Дорогой мой Барри, — протянул Рэнн, — ты меня разжалобил! Сердце мое кровоточит при виде твоих страданий!
— Да, я боюсь тебя как черт ладана, но этот бык продолжает меня удерживать.
— Так, может, ты ему все и объяснишь?
— Может, и объясню. Понимаешь, у меня не было времени, чтобы обдумать твое предложение.
— Даю тебе десять минут.
— Мне нужно час или два.
— Нет, слишком много.
— Я прекрасно знаю, что мне тебя, Стейси, не одолеть. Ты опытней и искусней меня. Хоть я и не слабак, но с нашей последней встречи многому научился. Да что говорить, ты об этом и сам знаешь. Пока есть надежда убедить меня, стрелять ты не станешь. Так что дай мне на размышление пару часов. Скажем, до девяти вечера.
— Ну, хорошо, — согласился Дюваль. — Не пойму только, почему ты так медлишь с ответом. Неужели и впрямь из-за этого быка и ответственности перед обществом?
— Тебе меня все равно не понять, — отмахнулся Барри. — И ты уже начинаешь действовать мне на нервы.
— Рад это слышать! — воскликнул Дюваль. — Хоть честно признался.
— Итак, сейчас я иду домой, а к девяти часам дам тебе знать о моем решении.
Рэнн посмотрел на опускающееся к горизонту солнце.
— Отлично, — согласился он. — Около девяти я подойду к твоему дому. Если увижу в окне горящую лампу, значит, ты уезжаешь, если нет — готовься к худшему. Такой вариант устроит?
— Вполне, — кивнул Литтон.
— Ну тогда прощай, — пробормотал Дюваль и, развернувшись на каблуках, легкой походкой направился к выходу.
Джимми был поражен. Конечно, его герой не из тех, кто стреляет противнику в спину, но почему Дюваль в этом уверен? Джимми перевел взгляд на Барри и обомлел — тот держал на уровне бедра огромный, серовато-голубоватого цвета револьвер.
Глаза мальчика застлало красноватой дымкой — он мгновенно разочаровался в своем кумире и стал ждать, что вот-вот грянет выстрел. Однако его так и не последовало. Джимми вновь впился глазами в Литтона и, поскольку в его руке уже не было револьвера, облегченно вздохнул.
Тем временем Дюваль уже приблизился к воротам кладбища. Около них он вдруг резко обернулся и, галантно приподняв шляпу, пропел:
— Спасибо, Барри! — Затем повернулся и, легко поднимаясь на мыски, пружинящей походкой зашагал дальше.
Наблюдавший за ним Джимми никак не мог взять в толк, откуда в тщедушном теле этого мерзавца столько энергии.
А Барри так и не тронулся с места. Как только его заклятый враг исчез, он вновь присел у могилы Питера Чалмерса и, обхватив голову руками, погрузился в тяжелые раздумья. Таким образом он неподвижно просидел на кладбище до тех пор, пока на землю не опустилась вечерняя прохлада. Только тогда поднялся и медленно побрел к дому.
Глава 13
СВЕТ В ОКНЕ
Джимми Риберн, чье сердце последние два дня бешено колотилось от радости, внезапно сник. Все внутри у него похолодело. Как только его старший друг покинул кладбище, он упал между могил и распластался на земле, словно раненый. Мальчик впал в отчаяние. Он понимал — надо срочно что-то предпринять, но не знал что. Перед ним всплыли мрачные очертания погруженного в темноту маленького домика, к которому направился Литтон.
Джимми вдруг с ужасом осознал, что его старший товарищ для него уже больше не кумир — за какие-то считанные минуты из героя он превратился в обыкновенного человека. Состояние, охватившее мальчишку, было похоже на тоску, но только гораздо более мучительное.
С трудом поднявшись на ноги, паренек, испытывающий душевные терзания, сразу почувствовал себя повзрослевшим. Ведь не зря же старшие утверждают, что душевные переживания бывают только у них! Да, Барри, оказывается, вовсе не бесстрашный человек! Более того, Джимми сам видел, как он был близок к тому, чтобы выстрелить своему противнику в спину! Так, может, этот коротышка Дюваль в своих суждениях о Литтоне прав?
Как бы то ни было, но мальчик решил, что в таком подавленном состоянии его старшему другу не стоит появляться в доме, где его встретит только один Том Виллоу. Бывший моряк наверняка готовит ужин, а занимаясь стряпней, он всегда бывает чрезмерно ворчлив.