— Даже если мать, отец, Винсент, Педро и я встанем на колени и будем умолять тебя?
— Даже тогда! Да простит меня Господь!
— Да, конечно, — пробормотал Хуан, — Господь простит тебя, потому что даже я могу тебя понять. Ты стал свободным человеком и теперь стремишься только к одному. Ты поддался злу, позволил ему увлечь себя, а учит тебя этому Уильям Бенн.
— Рикардо! — послышался голос из-за живой ограды.
— Уходи скорее, — прошептал Рикардо. — Сюда идет доктор. Он проницателен как дьявол и, если увидит в моих глазах слезы, сразу обо всем догадается. До свидания, брат. Возьми эти деньги, только не говори «нет», если не хочешь разбить мое сердце. Передай отцу и матери, что когда-нибудь я вернусь и осыплю их золотом.
— Эх, Рикардо! — печально проговорил Хуан. — Не надо золота, лучше возвращайся сам.
Глава 17
СОВЕТ ДОКТОРА
Подойдя к Рикардо, доктор спросил:
— Знаешь ли ты человека с кустистыми, выгоревшими бровями и шрамом на щеке?
— Нет, хотя описание мне знакомо.
— Этот человек сейчас в доме, он хочет поговорить с тобой. Тебе лучше увидеться с ним, раз он знает тебя.
— Откуда он может меня знать? — удивился юноша. — Ведь он спрашивал про Манкоса, не так ли?
— Да, это верно. Но говорил так, словно в его словах есть второй смысл. Наверное, мне лучше сказать ему, что сегодня ты не сможешь с ним увидеться, а вот завтра… ну, скажем, завтра вечером?
— Хорошо.
Доктор ушел, а когда вернулся, Рикардо по-прежнему сидел за книгами, нисколько не продвинувшись в своих занятиях.
Хамфри Клаусон имел обыкновение сразу переходить к делу. На этот раз он начал так:
— Сегодня ты приглашен на ужин, где будет много молодых американцев и несколько мексиканцев.
— Мне это совсем не нравится, — отозвался Рикардо. — Слишком много гринго и…
— Тебе лучше не употреблять это слово, — сухо заметил доктор.
— Все время забываю. Я хотел сказать, что, когда собираются одни американцы, они ведут себя так, словно мексиканцы люди второго сорта. Можно подумать, мы недостаточно хороши для них.
— Опять ты за свое! Я тебе уже однажды доказал, что нет никаких оснований думать, что в тебе течет мексиканская кровь.
— Мой отец и мать мексиканцы, — упрямо возразил юноша, — и я не собираюсь от них отказываться, если только они сами этого не сделают.
— Упрямый юнец! — небрежно буркнул доктор. — Ну да ладно, мне нет до этого дела. Вот только не нравится, когда ты становишься таким эмоциональным.
— Хорошо, хорошо, — послушно проговорил Рикардо. — Что я должен делать?
— Есть надежда, что у тебя будет шанс кое-что сделать. Сегодня ты отправишься на этот ужин. Там будут танцы.
— Прекрасно. Я пойду туда, если это так важно.
— Ты молод, друг мой, и это важно. Девицам, как правило, нравятся молодые люди, во всяком случае, на танцевальных вечеринках.
— Да, я молод, это так.
— И красив.
— Тоже верно, — согласился Рикардо, не хвастаясь, а всего лишь признавая очевидный факт.
— Ты хорошо танцуешь.
— Совершенно верно.
— Умеешь беседовать с девушками.
— Само собой разумеется.
— И в довершение ко всему ты принадлежишь к древнему, прославленному роду Манкосов.
— Ну конечно! — усмехнулся Рикардо.
— Ты напоминаешь Бенна, когда вот так улыбаешься, — хихикнув, заметил доктор. — Так вот, на этой вечеринке среди гостей будет Мод Рейнджер.
Рикардо хмыкнул:
— Бенн немного рассказывал мне о ней. Так сколько у нее денег?
— По нашим подсчетам, около семи миллионов. Быть может, чуточку больше, но уж никак не меньше.
— Стало быть, одних процентов — триста пятьдесят тысяч в год, — пробормотал Рикардо. — Человек может жить и на половину этих денег.
— Господь не обделил тебя умом, — улыбнулся доктор. — Ты умеешь умножать семь на пять и оставлять половину друзьям.
— Разумеется.
— А теперь я хочу рассказать тебе об этой девушке.
Рикардо не сдержался и воскликнул:
— Неужели вы знаете все на свете?! Когда я спрашиваю вас, как называется звезда, вы называете ее. Задаю вам вопрос из книги, и вы знаете ответ. О людях вы тоже все знаете. Даже о юных девицах!
— Я стараюсь знать все, что касается моего дела, — пояснил доктор. — Однако продолжим разговор о Мод Рейнджер. Ей восемнадцать лет, она весьма и весьма хороша собой и…
— Хотя довольно тощая, — заметил Рикардо.
— Ну что ж, это даже хорошо, — возразил доктор. — Значит, не растолстеет потом.
Юноша что-то нацарапал на листке бумаги.
— Что ты пишешь? — поинтересовался доктор.
— Заметки.
Доктор рассмеялся.
— Ты можешь подшучивать надо мной сколько угодно, дружок, но позволь мне все-таки дать тебе несколько советов, прежде чем ты с ней познакомишься.
— Конечно.
— Мод владеет семью миллионами, это известно каждому. После смерти отца она исправно посещает званые вечера и приемы, и все же, несмотря на то что ведет себя по отношению к молодым людям весьма благосклонно, она никогда ни с кем не была помолвлена, что в наш разнузданный век кажется весьма странным.
Рикардо молча слушал.
— Молодые хлыщи разом повлюблялись в нее, то есть в ее деньги, — продолжал доктор, — но никто из них не добился успеха. Трое ухажеров умерли внезапной смертью и при довольно странных обстоятельствах. Раны, полученные ими, свидетельствуют о перестрелке, кто убийцы — неизвестно.
Рикардо прищелкнул пальцами.
— Мне кажется, тут все ясно, — заявил он. — Один из ее поклонников решил устранить остальных и воспользовался для этого оружием.
— Неплохое предположение, — одобрил доктор. — Однако если влюбленные молодые люди и способны совершить одно убийство, никто из них скорее всего не отважился бы на целых три.
— Между честной схваткой и убийством есть разница.
— Можешь называть это как тебе угодно. Я-то всего лишь хотел отметить, что все это очень и очень странно.
— Разумеется, странно.
— Только представь себе, насколько это странно. Три человека умирают, причем с небольшим интервалом. А теперь представь другую вещь. Девица жила в доме своего отца, как невинное дитя, пока он не умер. Никогда никуда не выходила и вдруг начинает выезжать. Она принимает все предложения, благосклонна к многочисленным ухажерам… Что ты скажешь на это, Рикардо?
— Не вижу здесь никакой загадки. Просто отец ее был очень строгим человеком и держал девчонку в узде. Некоторые отцы поступают именно так. Разве нет?
— Разумеется.
— После его смерти она вырвалась на свободу. Чем не объяснение?
— Да, это могло бы быть объяснением.
— Полагаю, она как молодая кобыла, которую держали в загоне, а убрали барьеры, и она бросилась носиться по просторам.
— Все, что ты говоришь, вполне могло бы быть именно так, — признал доктор. — Но в данном случае, боюсь, ты совершенно не прав. Эта Мод Рейнджер на редкость спокойная и скромная девица. Она очень любила отца, и никто не понимает, почему вдруг перестала сидеть дома и оплакивать его смерть. В этом кроется какая-то тайна. Я должен предостеречь тебя, прежде чем ты познакомишься с нею. Потому что, если рано или поздно она обратит на тебя внимание, ты, мой друг, можешь попасть в беду, которая может даже означать твой конец, если, конечно, мы с Бенном не придем тебе на помощь. Я даже считаю, что ты рискуешь жизнью, знакомясь с этой девушкой. Так что, если хочешь, можешь отказаться, пока не поздно.
— Если на то пошло, — ответил Рикардо, стиснув зубы, — я впервые в жизни по-настоящему заинтересовался. Сегодня вечером я там буду.
— На том и покончим, — резко подвел итог Хамфри Клаусон. — Ну а как продвигается сегодня работа?
— Вот, посмотрите.
Доктор окинул взглядом кипу бумаг:
— Это ты за сегодня сделал?
— Да.
— А когда начал?
— В шесть.
— В шесть утра?!
— Да.
— Много успел. И не отдыхал?
— Только провел пару часов в горах — стрелял.
— А все остальное время просидел за книгами?
— Да.
— И как у тебя голова после этого?
— Ясная и свежая.
Клаусон присвистнул.
— Пошли со мной в дом, — предложил он. — Бенн не прав, заставляя тебя продвигаться такими темпами. Какой-нибудь год, и я полностью подготовлю тебя к великим свершениям. На свете немало головастых людей, но далеко не многие из них способны шевелить мозгами по многу часов ежедневно. Умственный труд, он как точильный камень, придающий ножу остроту. Ну да ладно, что это я занудствую, словно пожилая тетка. Пошли!
Они собрали книги и направились по тропинке к дому.
— Ты сегодня какой-то задумчивый, Рикардо.
— Я думаю о моей семье.
— О твоей семье? — удивился доктор.
— Ну… об усыновившей меня семье, если вам хочется, чтобы я называл ее так. Как бы то ни было, а я думаю о ней. Мне хочется что-нибудь сделать для отца, матери, братьев.
— Ну что ж, разумная мысль, — согласился доктор. — я рад, что она пришла тебе в голову.
Горькие чувства вдруг нахлынули на Рикардо.
— С чего бы это, интересно?! — воскликнул он. — Ведь вам вообще ни до кого нет дела. Так почему же вы говорите, что рады моему желанию помочь им?
— А потому, мой мальчик, что у тебя еще не окончательно окаменело сердце, — пояснил доктор с невозмутимой улыбкой. И он тихонько рассмеялся, будто бы говорил сам с собою. С ним такое случалось — в самом разгаре беседы могло показаться, что у доктора нет собеседника.
Глава 18
РИКАРДО УЧАСТВУЕТ В ТАНЦАХ И… ДРАКЕ
Было решено, что в помощь семье Рикардо будет незамедлительно отправлено пятьсот долларов. Такая сумма должна была показаться Антонио Пересу целым состоянием. На эти деньги он мог приобрести пару хороших мулов, выплатить большую часть долгов и быстро поправить свое положение.
— Если бы я только знал, как вас благодарить… — начал было взволнованный Рикардо.
Но доктор оборвал его, сухо отрезав:
— Не утруждай себя словами, друг мой! Прибереги их для Бенна. Это он дает деньги. Однако теперь, когда ты можешь быть спокойным за свою семью, постарайся взять себя в руки и приготовься к встрече с Мод Рейнджер.
И если до сих пор Рикардо искренне терзался угрызениями совести, то сейчас практически успокоился. Даже прекрасно понимая, что втянут в самое что ни на есть хладнокровное злодейство, он все-таки утешал себя тем, что будет всего лишь одним из бесчисленной армии ловцов удачи. А что касается доктора и Уильяма Бенна, то юноша успокоился тем, что, если эти люди проявили готовность помочь его голодающей семье, да еще в столь щедрой манере, значит, они не такие уж злодеи.
Точно так же действует четко отлаженная политическая машина, управляемая боссом, который заботливо распределяет свою доброту и благосклонность между всеми, кто от него зависит, пока в конечном счете намертво не привяжет их к себе своего рода псевдолюбовью и духом единой упряжки.
Щедрость Уильяма Бенна полностью уничтожила все сомнения, терзавшие душу Рикардо. Когда вечером он явился на прием, то ярким огнем горели не только его волосы, но и лицо, а увидев Мод Рейнджер, Рикардо сказал себе, что перед ним не просто женщина, а еще и семь миллионов долларов.
Она же весь вечер уделяла немало внимания истинному сыну западной границы — крепкому, широкоплечему человеку, чьи ноги свидетельствовали о том, что ему подолгу приходилось бывать в седле. Глядя на его обожженное солнцем лицо, особенно в области щек и носа, можно было легко догадаться, что он привычен к любой погоде. Судя по всему, он был очень горд вниманием, которое оказывала ему Мод Рейнджер; Рикардо же наблюдал за девушкой с наиживейшим интересом. В ней было куда больше характера, выразительности и очарования, чем ему казалось раньше, хотя в ее внешности и манере держаться ощущалась почти мужская независимость. Чувствовалось, что она способна сама заарканить дикую лошадь и даже скакать на ней как самый настоящий ковбой. Рукопожатие у нее было таким же крепким, как у мужчины, а взгляд прямым и открытым. Мод представила своего собеседника щеголевато одетому Рикардо, и тот, смерив юношу уничтожающим взглядом, сразу же спросил:
— Вы мексиканец?
Рикардо холодно улыбнулся пышущему здоровьем юноше. Все последние месяцы он выбирался из дому и оказывался среди сверстников не столько для того, чтобы развлечься и получить удовольствие, сколько для того, чтобы отшлифовывать свои манеры. Он все еще находился, так сказать, в процессе обучения.
Однако сейчас почувствовал, что период ученичества подходит к концу. Отправляя Рикардо на эту вечеринку, доктор напутствовал его такими словами: «Поступай так, как сочтешь нужным, и не считай, что ты на привязи. Но обязательно покажи ей, что ты мужчина».
Прямой и оскорбительный вопрос ковбоя заставил сердце парня забиться, как в былые времена, когда он бродил по улицам своей деревушки, словно тигр в поисках добычи. Но, сдержав охвативший его гнев, он спокойно проговорил:
— Все зависит от того, что вы под этим подразумеваете. Когда этот вопрос задает американец, он может иметь в виду испанца или даже кастильца, а иногда индейца-полукровку или вообще желтого. — Последнее слово он нарочно выделил, произнеся его медленно и отчетливо, с насмешливой улыбкой, в которой содержалось не что иное, как открытый вызов.
Ковбой пристально посмотрел на него, затем многозначительно протянул:
— Я объясню вам это позже.
— Благодарю вас, — снова улыбнулся Рикардо и отошел в сторону. Сейчас у него не было ни малейшего желания разговаривать с Мод Рейнджер, он весь буквально светился от предвкушения предстоявшего выяснения отношений. Но через несколько минут совершенно случайно оказался лицом к лицу с девушкой.
— Вы собираетесь иметь неприятности с Диком Джонсом? — поинтересовалась она со свойственной ей прямотой.
— Надеюсь, что нет, — ответил Рикардо, хотя горящий в глазах огонек конечно же выдавал его истинные намерения.
Потом они танцевали, и Мод расспрашивала Рикардо о его прежней жизни. Она была наслышана, что он вырос в диких горах Мексики, и Рикардо рассказал ей то, чему его научили доктор и Уильям Бенн, — о кочевой жизни, о диких нравах людей, живущих в постоянной опасности…
Мод слушала с таким интересом, что они протанцевали еще один танец.
— Я хочу сказать вам о Дике Джонсе, — вдруг заявила она. — Надеюсь, у вас не будет с ним стычки. Его здесь считают человеком суровым и даже опасным.
Рикардо вежливо поблагодарил ее за предупреждение. Она отошла в сторону, а через некоторое время уже танцевала с этим крутым на вид парнем, смеясь и весело о чем-то болтая.
Рикардо вышел в сад, как кошка запрыгнул на четырехгранный пилон и уселся там, подтянув колени к подбородку. Он был более чем доволен. Жизнь по режиму, установленному Бенном, оказалась очень напряженной, сейчас же его охватило чувство радостного возбуждения, душа пела в предвкушении предстоящего события. Ему хотелось громко хохотать, но вместо этого он поднял глаза к звездам и стал тихонько напевать себе под нос.
Гости, время от времени выходящие в сад освежиться, почти не обращали на него внимания, и лишь изредка кто-нибудь тихонько хихикал, проходя мимо или показывая пальцем: «Смотрите, вон сидит этот дикий мексиканец!»
Вдруг кто-то похлопал его по ноге. Рикардо отвлекся от своих мыслей, глянул вниз и встретился со взглядом Дика Джонса. Вокруг больше никого не было, из дома по-прежнему лилась музыка, гости вернулись туда.
— А вот теперь можно и поболтать, — угрожающе проговорил ковбой.
— Почему бы и нет?
— О желтых?
— И о гринго.
— Мне было бы удобней беседовать с тобой, если бы ты соизволил спуститься на землю.
Рикардо спрыгнул вниз.
— Ну и с чего начнем? — поинтересовался он,
— С челюсти слева! — прорычал Дик Джонс и взмахнул кулаком, намереваясь нанести мощный удар в лицо Рикардо, но промахнулся. Его кулак просвистел мимо головы юноши, и тут же оба, сцепившись, покатились по земле. Когда наконец они разжали объятия, ковбой встал, покачнулся и прислонился к колонне, беспомощно, словно плети, свесив руки. Но через мгновение пришел в себя и, тяжело дыша, спросил: