Оррина выбрали в конгресс штата, причем благодаря мексиканским избирателям, однако в последнюю минуту за него проголосовали и люди, поддерживающие Приттса. Брат мой выиграл у соперника с большим преимуществом, а в политике человек, который смог собрать много голосов, становится видной фигурой.
Ходили слухи о том, что Оррина изберут в сенат США или он даже станет губернатором. Глядя на Оррина и слушая, как он разговаривает с мамой и братьями, я представил его в роли сенатора и вынужден был признать, что сенатор из него получится.
Мой брат — умный парень, а со временем он еще и приобрел жизненную хватку. У него не было никаких иллюзий относительно того, как приобретаются голоса избирателей или как надо удерживаться на должности. Он был честным человеком и не искал для себя особой выгоды, кроме той, которую мог получить законным путем.
— Я приглашал Тома Санди работать заместителем шерифа, — говорил Оррин, — но Том не согласился, заявив, что подачки ему не нужны. Я его люблю и уважаю, а к тому же здесь нужен сильный человек.
— Конечно, Том мог бы справиться, — сказал Кэп. — Плохо, что он затаил обиду.
Оррин кивнул.
— Нехорошо получилось. А знаешь, Кэп, Том очень изменился. Он слишком много пьет, но это еще не все. Он сейчас как старый медведь с больным зубом, я боюсь, что если так будет продолжаться и дальше, он кого-нибудь убьет. Или убьют его. — Брат посмотрел на меня. — Том всегда любил тебя, Тай. Если кто и сможет помочь ему, то только ты. Любого другого, кто попытается поговорить с ним, и меня в том числе, он просто застрелит.
— Хорошо, поговорю.
На второй день к нам приехал Мигель, и мы долго с ним разговаривали. Друсилья не хотела меня видеть — он приехал, чтобы сообщить об этом.
— Почему, Мигель?
— Из-за той женщины, на которой женился твой брат. Сеньорита считает, что дона Луиса погубил Джонатан Приттс.
— Я не нянька своему брату, — медленно ответил я. — И не я выбирал ему жену. Мигель, я люблю сеньориту.
— Знаю, сеньор. Знаю.
Наше ранчо процветало. Скот нагулял жир, и в тот год мы продали часть стада.
Шерифом в Море был Билл Секстон. Он мне сразу понравился, хотя я понял, что ему больше подходит канцелярская работа, вращающееся кресло и письменный стол.
Здесь меня все знали, и работы особой не находилось. Один раз пришлось гнаться за парой конокрадов, но я обезвредил их без стрельбы: вначале по следам дошел до их логова, затем — после того, как они легли спать, — подкрался, взял оружие и разбудил.
С Томом Санди мы встретились лишь однажды. Он приехал в город, небритый и неряшливо одетый, но когда увидел меня, расплылся в улыбке и протянул руку. Мы несколько минут поговорили, выпили кофе, и мне показалось, что вернулись старые времена.
— Об одном можешь не волноваться, — сообщил он, — Рид Карни умер.
— Что случилось?
— Чико Крус убил его в Сокорро.
Мне вдруг стало не по себе от известия, что этот мексиканский ганфайтер находится где-то рядом. Откровенно говоря, я надеялся, что он будет держаться подальше от наших мест.
Я проработал с неделю и в один прекрасный день сидел на крыльце нашего дома, когда увидел, что к дому подъезжает черная блестящая повозка. Лошадьми правила Лаура.
Я спустился по ступенькам, чтобы ее встретить.
— Как поживаете, Лаура? Рад вас видеть.
— А я не рада, — зло ответила она и сжала губы. В тот момент ее лицо стало просто уродливым. — Если ты хоть немного любишь своего брата, то уедешь отсюда и никогда больше не вернешься!
— Здесь мой дом.
— Уезжай, — настаивала она. — Всем известно, что ты злобный убийца. Ты обманом выманил работу у Секстона и сидишь здесь только для того, чтобы разрушить карьеру Оррина и нашу жизнь.
Она так меня разозлила, что я ответил:
— Есть разница, когда человек убивает сам и когда нанимает для этого других?
Разозлившись, Лаура попыталась ударить меня, однако я отступил, и она чуть не вывалилась из повозки. Поймав ее за руку, я удержал ее, но Лаура вырвала руку.
— Если не уберешься по-хорошему, я заставлю тебя. Ты ненавидишь меня и моего отца, от тебя только одни неприятности.
— Извините, я остаюсь.
Лаура резко развернула повозку, едва не опрокинув ее, и уехала, а я подумал, что Оррин наверняка никогда не видел жену в таком состоянии. Оказывается, она непохожа на того узколобого жеребца, о котором я рассказывал, у коня характер намного лучше.
Мама мне ничего не говорила, но я видел, что она скучает без Оррина, ведь он стал все реже и реже навещать нас. Лаура обычно придумывала для него срочные дела или организовывала встречи всякий раз, когда он собирался выбраться на ранчо.
Эд Фрай, ранчо которого находилось рядом с домом Тома, начал распускать слухи, что у него пропадает скот; на Тома Санди поступило несколько жалоб. Как бы не изменился характер Тома, но в его честности я не сомневался. И вот однажды я оседлал Келли — крупную рыжую кобылу — и поехал к Тому.
Хозяйство у него было сыромятное — так говорят на Западе, когда хотят объяснить, что нечто разваливается и держится только на ремешках из сыромятной кожи.
Когда я подъехал, Том Санди вышел из дома и прислонился к дверному косяку, наблюдая, как я привязываю Келли.
— Хорошая кобыла, Тай, — произнес он. -У тебя всегда были хорошие лошади.
Он присел на корточки и начал сворачивать самокрутку. Пристроившись рядом, я завел разговор о пастбищах и наконец спросил, почему он не ладит с Фраем.
Том пристально посмотрел на меня.
— Слушай, Тай, это мои проблемы. Не суйся, куда тебя не просят.
— Я здесь представляю закон, — мягко ответил я. — И должен следить за порядком.
— Мне не нужна ни твоя помощь, ни твое вмешательство.
— Ладно, Том, давай посмотрим на эту проблему с другой точки зрения. Со всеми делами на ранчо справляются братья, поэтому я взялся за работу помощника шерифа. Если ты будешь мне мешать, я потеряю работу.
В его глазах заблестела ироническая насмешка.
— Не старайся перехитрить меня, Тай. Ты приехал, потому что услышал сплетни и забеспокоился. Это — поганое вранье, и ты это знаешь.
— Я-то знаю, Том, а другие нет.
— К черту других.
— Ты можешь послать их к черту, а я не могу. Я приехал по двум причинам: во-первых, разобраться, что здесь происходит, во-вторых, повидать тебя. Мы вчетвером настоящие друзья, и я хочу, чтобы так оставалось и дальше.
Он хмуро уставился на меня.
— Я не очень-то лажу с твоим братом, Тай. Он последнее время зазнался и считает себя лучше других.
— Ты забыл об одном, Том. Именно ты помог ему выбиться в люди, научил его читать, так же как и меня. Если он достиг чего-нибудь в этой жизни, то во многом благодаря тебе.
Я думал, ему приятно будет это услышать, но он, похоже, даже не обратил внимания на мои слова. Том выбросил окурок.
— Пойдем выпьем кофе, — он поднялся и зашел в дом.
За кофе мы почти не разговаривали, просто сидели друг против друга и молчали. На перегонах и при сборе скота мы с Томом часто проезжали вместе по много миль в таком же молчании и не потому, что нам нечего было сказать, а потому что мы и без слов ощущали связывающее нас чувство товарищества.
На столе у Тома лежала книга Диккенса «Холодный дом». Я читал некоторые романы этого автора, печатавшиеся с продолжением в газетах.
— Ну и как книга? — спросил я.
— Хорошая… чертовски хорошая. — Он с хмурым видом отпил кофе. — Кажется, ты подъехал к нашему лагерю возле Бакстер-Спрингс давным-давно.
— Пять лет назад, — согласился я. — Да, Том, мы давно дружим. Нам с Кэпом в последнем путешествии тебя очень не хватало.