У тебя единственный выход — беги! Беги, пока он не узнал, что ты здесь!
— Пойди к нему и скажи, что видел меня. Передай ему, что я буду рад встретиться с ним, где он пожелает.
— Не валяй дурака! Он главарь самой большой шайки негодяев в Лондоне. Вокруг него собрались воры, карманники и разбойники со всего света!
— Тогда мы, без сомнения, вскоре встретимся, — возразил я, — потому что я часто хожу по улицам Лондона, а у нас еще не закончена старая дуэль.
— Он лучший фехтовальщик в Англии, а может быть, и во всей Европе! Я не имел ничего против тебя тогда и не имею сейчас, но знай: Лекенби — сущий дьявол!
— А почему ты сам не уйдешь от него?
Несмотря на впалые щеки и измученные глаза, это был красивый парень. Он печально покачал головой:
— Он отыщет и убьет меня, а я не хочу умирать. — Он вздохнул. — Хотя, может быть, это было бы и лучше. Ты не знаешь его. Он никого не выпускает из рук — ни друзей, ни врагов.
Когда он ушел, Джекоб Биннс посмотрел на меня своими мудрыми глазами.
— У тебя страшный враг, парень, я слышал о нем. Не рассчитывай, что ты справишься с ним в одиночку. — И, поколебавшись, продолжил: — Тэтт, отправляйся в эту таверну, — и он написал мне название на клочке бумаги, — и передай записку Роберту Грину.
— Это драматург?
— Да, драматург. Это высокий, красивый человек с рыжей бородой. Беспутный, любит выпить, но очень талантлив, хотя и растрачивает свое дарование зря. Он действительно очень способный и умный человек. Не говори ему ничего о своем прошлом до того, как мы встретились на Гебридских островах. Лучше всего пусть он думает, что Гебриды — твоя родина. Расскажи ему про Лекенби. Но прежде упомяни, что ты от меня, а то он вообще может отказаться с тобой говорить, да еще и нагрубит. Человек он непредсказуемый и резкий.
Джекоб вручил мне записку такого содержания: «Если не миновать схватки, то пусть дерутся один на один. Скажи Боллу». Подписано было просто — Биннс. Но ниже подписи была изображена какая-то фигура, заключенная в треугольник.
— Не теряй времени, — посоветовал Биннс, — и не пытайся избежать встречи с Лекенби — все равно тебе от этого не уйти.
Странно, но в эту минуту я не думал ни о Рзйфе Лекенби, ни о грозящей мне опасности, а только о нем, об этом старом человеке, вместе с которым я недавно едва не погиб в море.
Кто же такой Джекоб Биннс?
Глава 18
Я пришел в таверну «Бел Саваж» на улице Ледгэйт-Хилл. Роберт Грин сидел в зале за столом один. Перед ним стоял пустой стакан и наполовину опорожненная бутылка. На нем был зеленый камзол, на голове — плоский берет из зеленого бархата. Лицо у него слегка покраснело от выпитого.
Когда я вошел, он поднял на меня глаза, хотел было что-то сказать, но я уже прошел через зал и подошел к нему вплотную.
За другим столом, в десяти футах от Роберта Грина, сидело четверо молодцов разбойного вида. Один из них — тощий, со свирепым выражением на физиономии — внимательно разглядывал меня.
Я положил перед Грином записку Биннса. Когда он понял, что я направляюсь к его столу, его лицо исказила неприязненная гримаса, — видимо, он был в раздраженном состоянии духа.
— Я от Джекоба Биннса, — сказал я.
Лицо Грина мгновенно изменилось — я еще никогда не наблюдал такой быстрой смены выражения. Он прижал записку к столу ладонью и другой рукой ткнул на скамью напротив.
— Садитесь, — буркнул он.
Прочитав записку, он снова взглянул на меня. Я обходительно, как учил меня Биннс, изложил свое дело. Он слушал внимательно. Я готов был поспорить на все свое состояние, что, когда я закончил, он сумел бы повторить все сказанное мною слово в слово.
— Значит, Лекенби. — Он поднял палец, и к нам тут же подсел один из молодцов с соседнего стола.
Грин кратко представил его:
— Каттинг Болл, он выполняет всякие поручения.
— Вы знаете Рэйфа Лекенби? — спросил Болл. — Вы встречались с ним?
— Да, встречался, но не здесь — далеко отсюда. Мы дрались с ним на дуэли, — ответил я.
— Дрались на дуэли? И вы остались живы?
— Да, дрались, и вначале я успешно оборонялся, но потом он стал брать верх. Он, наверное, прикончил бы меня, если бы я не свалился с крутого и высокого обрыва. Дело было в горах. Чтобы добраться до меня, ему потребовалось бы идти кружным путем, и я успел убежать.
— Говорят, он никогда не оставляет в живых человека, если уж взялся за него.
— Тогда мне просто посчастливилось. Скоро он узнает, что я здесь, и сразу же начнет меня искать. Мы снова будем биться.
— Чего же вы хотите от меня? Что я могу сделать?
— Чтобы никто в нашу драку не вмешивался.
— Ну а как быть с ним? Вы же признались, что он сильнее вас.
— Я стал старше и многому научился. Теперь он едва ли меня одолеет.
— Я бы не поставил на вас и пенни, — сказал Болл. — Я видел его в бою и должен признать: никогда не встречал лучшего бойца, хотя сам я его не люблю и был бы рад, если бы его убили.
Грин криво улыбнулся.
— Болл не любит его, потому что он отнял у него власть. А лев оставляет шакалам только объедки.
— И все же я готов биться с ним, если потребуется, — настаивал я. — Я многому научился с тех пор, как мы с ним встречались, кроме того, вырос и стал сильнее.
— Но он тоже вырос и стал сильнее. — Болл смерил меня критическим взглядом. — А у кого вы учились?
— Меня учил Фергас Макэскилл.
Каттинг Болл присвистнул.
— А, сам Макэскилл? Великолепный боец, может быть, самый сильный. Не знаю только, хороший ли он учитель. Иногда превосходные фехтовальщики не могут объяснить своим ученикам, как они это делают. Вы фехтовали с ним?
— Мы с ним фехтовали несколько месяцев подряд.
— Тогда вы, вероятно, хорошо фехтуете, но это еще ничего не значит. Мало быть храбрым и обладать искусством фехтования, нужно знать, что может задумать ваш противник. Например, такой человек, как я, — он улыбнулся, показав плохие зубы, — не станет сражаться так, как дерутся дворяне. Есть множество обманных и коварных приемов... мне все они известны.
— Тогда научите меня.
— Я не учитель, но у меня есть подходящий человек. Он мастерски владеет искусством фехтования, к тому же знает немало всяких каверзных штук. Он португалец, двадцать лет жил в Индии, Китае и Вест-Индии.
Я вновь обратился к Грину.
— Я считаю для себя большой честью, — сказал я, — беседовать с вами. Я слышал о вас как величайшем писателе Лондона.
Он взглянул на меня, и, видимо, прежнее раздражение вернулось к нему.
— Я? Нет. — В его голосе прозвучала нотка горечи. — Возможно, когда-то... впрочем, не знаю. Сейчас появились новые авторы. — Он помолчал минуту. — Слишком много новых писателей. Растут как грибы после дождя. И большинство из них — полные невежды, абсолютные ничтожества!
Я начал было что-то говорить, но тут же прикусил язык. Пусть остается при своем мнении. И уж, во всяком случае, не следует говорить, что я тоже намереваюсь писать, хотя и не считаю себя писателем.
Он последними словами ругал английских читателей, издателей, театральных менеджеров, Издательскую компанию и то, как она ведет издательское дело.
Наконец мне удалось ускользнуть. Болл вышел вместе со мной на улицу. Несколько минут он внушал мне, что я должен избегать такие-то и такие-то заведения, что мне надо вообще затаиться, пока я не освоюсь в Лондоне как следует. Совет был дельный, и я решил ему следовать. По улицам Лондона валила толпа: потные люди толкали и давили друг друга.