— Это джентльмен, который управляет домом сеньора, — шепнул Хуан.
Питер досадливо прикусил губу. Пожилой джентльмен, увидев их, поспешил навстречу. Еле заметно кивнув Хуану, приподнял шляпу перед Питером. Услужливые манеры, но в то же время полная достоинства и изящества осанка приводили Питера в смущение.
— Сеньор Монтерей, — начал тот, — с нетерпением ждет вас, господин Куинс, а мне хотелось бы получить ваши распоряжения относительно устройства Злого Рока.
Еще одна озадачивающая деталь. Откуда Монтерей вообще мог узнать кличку коня, поскольку после встречи с грубияном горцем, давшем коню эту кличку, Питер Куинс не упоминал о ней ни одной живой душе? Про себя он решил сохранять невозмутимость, несмотря ни на какие словесные ухищрения. Сеньор Монтерей может напускать на себя видимость всеведущего, но если это сходит ему с рук среди соотечественников, ему следует усвоить, что в глазах Питера он выглядит просто смешно.
— Моему коню, — сказал Питер, — нужны лишь хорошее сено и зерно да чистая вода. Поставить можно где угодно.
Старик хлопнул в ладоши, и из-за скалы выбежал молодой парень, жаждавший взяться за дело.
— Конь трудный, — предупредил Питер.
— Иметь дело с трудными конями — наша обязанность, — ответил собеседник, взмахом руки отвергая возражения.
Вместо ответа Питер невозмутимо соскочил с коня и вручил поводья парню.
— Поставишь коня в новую конюшню, Рикардо, — приказал мажордом.
— И поберегись, — предупредил Питер Куинс. — Это сущий тигр!
Благодарно взглянув на Питера, Рикардо взял жеребца под самые удила. Шагнул вперед, но Злой Рок, прижав уши, не трогался с места. Парень потянул за уздечку, и тут серый, показывая норов, бросился на Рикардо. Глухо вскрикнув, парень повалился на землю. Злой Рок ударил его передним копытом и, встряхивая уздечкой, молнией умчался прочь.
Мажордом даже не взглянул на лежавшего. Побледнев от ярости, он смотрел вслед жеребцу, а тот, взметая тучи драгоценного перегноя, носился по клумбам. На крик управляющего сбежался сонм слуг. Прозвучал грозный приказ: одним духом и сию же минуту доставить жеребца целым и невредимым, иначе наступит расплата и на бездельников обрушится жестокая кара.
Управляющий еще не закрыл рта, как полдюжины молодцов вскочили на коней и стрелой ринулись в погоню. Но что толку от их рвения? Питер Куинс еще не встречал коня, который бы больше пяти минут выдержал гонку с серым. А на сей раз хорошей компенсацией за тяготы долгого пути было опустевшее седло. Легко упорхнув от преследователей, Злой Рок скрылся в лесу.
Питер не видел всего этого, сосредоточив внимание на распростертой недвижимой фигуре Рикардо. Зрелище ужасное — кожа на голове содрана до кости, кровь заливала лицо и куртку. Достав шейную косынку, Куинс расторопно забинтовал рану. Рикардо со стоном открыл глаза.
Питер поставил парня на ноги.
— Голову проломили, — выдавил из себя бедняга.
— Чепуха! — воскликнул Куинс. — Стоять можешь, руки целы. Все ребра, все кости на месте. Только раз шарахнули по голове. Через день-другой будешь как стеклышко. Благодари своего святого, Рикардо, а я очень сожалею, что Злой Рок так тебя отделал.
С этими словами он потихоньку достал горсть монет и высыпал в карман куртки Рикардо. Только теперь до слуха Питера стали доходить слова доведенного до крайности управляющего, и он увидел, что серого нет.
— Господин Куинс, — повернув к Питеру белое от страха и ярости лицо, заискивающе произнес управляющий, — коня вам немедленно вернут. А вы в свою очередь не сочли бы возможным при встрече с сеньором Монтереем на время умолчать…
— Не скажу ни слова, — заверил Питер, удивляясь тем не менее поведению старого слуги. Что там ему мололи о доброте Монтерея? Вот перед ним человек, отдавший семье добрую половину жизни, и он, как мальчишка, дрожит от страха перед наказанием из-за происшествия, в котором практически не виноват. — Кроме того, — добавил Питер, — я сейчас сам верну Злого Рока.
С этими словами он издал такой пронзительный свист, что паривший над долиной ястреб метнулся в сторону и обеспокоенно завертел головой.
— Через минуту будет тут, — уверенно заявил Питер. — А пока будем надеяться, что они не станут пытаться его заарканить.
— А что?
— Он повалит седока вместе с лошадью. Но погодите, скоро явится. — Они замолчали. Затем вдали послышался шум продиравшихся сквозь заросли множества лошадей и крики всадников. — Скачут по пятам Злого Рока, — отметил Питер, и тут из чащи вылетел серый. Взбрыкивая всеми четырьмя, промчался по саду и, сделав на глазах изумленного мажордома широкий круг, радостно встряхивая головой, как вкопанный встал перед хозяином. Из леса выскочили остальные.
— У него не ноги, а крылья! — восхищенно воскликнул управляющий. — Но как вы справляетесь с этим дьяволом?
— Возможно, вам объяснит сеньор, — ответил Питер с улыбкой, скорее адресованной Хуану Гарьену, и повел серого, куда указывал старик.
В пятидесяти футах от дороги находился широкий вход в глубь скалы. Внутри нее размещалась просторная конюшня. Под нее, расширив, оборудовали вымытую водой в известняке большую естественную пещеру. В скале пробили вентиляционные отверстия, обеспечив свободную циркуляцию воздуха, раздвинули с обеих сторон стены, оставив поддерживающие колонны. Пройдя по длинному коридору с боковыми ответвлениями, где можно было спокойно разместить десятки лошадей, они вдруг увидели впереди яркий солнечный свет и синее небо. Поначалу Питер не мог понять откуда. Каса-Монтерей стоял на скале, имеющей форму клина, и конюшни вырубили в направлении острия. Основная часть дома находилась на восточном краю скалы, а здесь располагалось недавно вырубленное в известняке большое стойло с проемом для поступления воздуха и света, пол покрывал деревянный настил.
Здесь Питер оставил собственноручно расседланного Злого Рока, и мажордом, представившийся сеньором Ромеро, повел гостя в Каса-Монтерей.
Глава 22
КОЗЫРИ РАСКРЫТЫ
Направляясь к дому Монтерея, Питер Куинс чувствовал себя солдатом, который должен предстать перед генералом вражеской армии. Неизвестно, отпустят ли его на свободу, арестуют как шпиона или просто бросят в тюрьму. Всякое возможно.
— Итак, Хуан, — спросил он, когда они подошли к дверям большого дома, — что меня ждет?
— Сюрприз, — с обычной ухмылкой ответил Хуан.
Их действительно ждал сюрприз. Мажордом провел их в отделанную темным деревом небольшую угловую комнату с очень высоким потолком и двумя узкими витражами. По стенам — высокие полки, уставленные книгами в богатых переплетах. С потолка на чугунной цепи свисала большая лампа. Под лампой — столик для чтения. Рядом со столиком большое кресло. На столике — разнообразные соблазны для курильщика: сигары толстые и тонкие, длинные и короткие, темные и светлые. Все, что душе угодно. Питеру так и захотелось надкусить толстую, с тупым концом «перфекто», чья коричневая маслянистая обертка скрывала сказочный аромат. Сигареты лежали в узком длинном мелком бронзовом ящичке, поделенном на отделения для различных сортов табака. Глядя на замысловатую резьбу на стенках ящичка, гость подумал, что сигареты в нем такого отменного качества, что за удовольствие насладиться ими настоящий курильщик отдаст душу. А такой вычурный орнамент можно увидеть разве что только на Востоке. Но, несмотря на обилие табака, в воздухе не чувствовалось его запаха. Его заглушал слабый неведомый аромат. Сначала Куинс не мог сказать, приятен он или нет. Поискав глазами источник, разглядел две тонкие струйки дыма, поднимавшиеся из стоявших по бокам окон курильниц.
Комната для одного, маленькая библиотека. Чтобы взять любимую книгу в руки, следовало лишь слегка приподняться в кресле. Так пожелал человек, создававший ее. И этот человек спроектировал ее и обставил таким образом, что в ней помещались лишь один стол, одно кресло и один источник света. Верно, у двери стояло еще два небольших стула, но они выглядели здесь совсем неуместно.
Но если эта комната для одного человека, то о самом хозяине она говорила весьма красноречиво. В воображении Питера рисовалось худое темное лицо, густые черные брови, глубоко запавшие усталые глаза, порочный взгляд, тонкие губы, обманчивая для неискушенных улыбка, медленные кошачьи манеры и беспокойные пальцы — словом, страшный человек.
Вместо этого пред ним предстал пышущий здоровьем румяный молодец лет пятидесяти, с большими живыми голубыми глазами под широченным лбом. Круглое веселое лицо, глядя на которое хочется улыбнуться. Вечно молодое, несмотря на седину и лысеющий лоб. Пухлые щеки излучают здоровье и довольство жизнью. Могучая шея свидетельствует о незаурядной силе. Когда он подался вперед в кресле, казалось, пиджак вот-вот лопнет в плечах. Поднявшись навстречу гостю, Монтерей шагнул вперед и протянул руку Питеру.
— Питер Куинс! — воскликнул он. — Я рассчитывал, что придется ждать вас по меньшей мере тройку дней. Теперь вижу, что нож в стене обернулся в мою пользу! — И к неописуемому изумлению Питера, выпустив его руку и взявшись за бока, он от души расхохотался. Восторг, казалось, так велик, что сеньор, потирая ладони и громогласно фыркая, забегал по комнате. Создавалось впечатление, что, обрадованный успехом своей выходки, он даже забыл о присутствии Питера. — А ведь мошенник швырнул так близко, что задел кожу!
— Он и метил в голову, — уточнил Питер. — Да еще с такой силой.
— В голову? Чепуха! Он прекрасно знал, что, если бы причинил вам вред, с него бы содрали кожу, вываляли в песке и отдали на съедение муравьям! Нет, он только чуть перестарался. Хуан!
Оглушительный голос не вмещался в комнате и отдавался эхом в самых отдаленных залах.
— Хуан Гарьен!
Тихие шаги; в дверях возник Хуан Гарьен.
— Ты поцарапал ему кожу ножом, — сказал Фелипе Монтерей.
— Зато он свернул мне челюсть, — криво ухмыльнулся Хуан.
— Так это ты, Хуан? — пораженно выдохнул Питер. — Ты бросил нож?
— Конечно. Кто же еще?
— Но я видел его у тебя за поясом!
— Это другой, — отмахнулся Хуан. — У меня еще два, видите?
Он показал длинное лезвие. Блеснув в руке, оно снова исчезло за пазухой. Питер Куинс тяжело вздохнул. До него стало доходить, что для этих южан он всего лишь ничтожная пылинка. Сеньор взмахом руки отпустил Хуана Гарьена.
— Сколько таких, как он? — спросил Питер. — Сколько у вас таких, как Хуан Гарьен?
— Таких, как он… ни одного, — ответил богач. — Поэтому я и послал его за вами. Выбрал одного из сотен других. Он самый лучший.
— Вы имеете в виду, что послали его еще в первый раз?
— Конечно.
— Уже тогда я был вам нужен?
— Разумеется.
— Для чего?
— Это долгая история. Садитесь, закуривайте.
— Благодарю. — Питер сел. Ему предложили ящичек с сигаретами. Он взял одну и затянулся ароматным дымком. Медленно выпустил его изо рта, стараясь распробовать на вкус. — И все же, — настаивал он, — мне не терпится узнать, зачем вы послали за мной.
— Я много наслышан о Питере Куинсе… до нас тоже дошло, как он проехал через пять штатов, оставив в дураках шерифов и их прихлебателей-добровольцев… как унес свою голову, за которую давали сто тысяч и даже больше долларов… и все из-за преступления, которого он не совершал! — Понизив голос, Монтерей серьезно добавил: — Но разве не помогал тебе сам Господь, Питер? Одной ловкости и хитрости мало.
— Пускай, как вы говорите, вам известны все мои приключения, — отмахиваясь от последнего замечания, продолжал настаивать Питер, — зачем я нужен вам?
— Значит, вам требуется ответ?
— За этим и тащился сорок миль.
— Если бы в этом сомневались, то не поехали бы в такую даль?
— Не поехал бы.
— Значит, не доверились бы мне.
— Ошибаетесь, сеньор Монтерей. Я знал, что если приеду, то придется иметь дело непосредственно с вами.
— А теперь, когда вы здесь? — с еле заметной улыбкой невозмутимо спросил сеньор.
— Вы утверждаете, что знаете меня, — сдержанно заметил Питер. — Но видимо, не поняли одного: для меня все зависит от исхода нашей беседы. Если буду удовлетворен — прекрасно. Если возникнут подозрения — я выхожу из дома позади вас, приставив револьвер к вашей спине.
— Вы самоуверенны, мой друг, — процедил сквозь зубы сеньор.
— Да, я в себе уверен, — подтвердил Питер.
— Но не проще разве взять вас обманом, а потом прибрать к рукам?
— Я игрок по натуре, сеньор Монтерей. Если сумеете меня обмануть, будете в дальнейшем пользоваться своим преимуществом. Но предупреждаю, что в данный момент я настороже каждую минуту.
— Знаю, — усмехнулся Монтерей. — И понимаю, что действительно привело вас сюда, — стремление докопаться до сути всего происходящего. Не так ли?
— Отчасти так. А отчасти любопытство в отношении вас и любопытство в отношении девушки, о которой недавно рассказывал мне Мартин Эвери.
Питер заметил, как вспыхнуло до того невозмутимое лицо Монтерея, но тот тут же скрыл свое замешательство за улыбкой.
— Мы или очень хорошо поладим, — констатировал Монтерей, — или вдребезги рассоримся.
— Отлично! — кивнул Питер. — А теперь все же скажите, зачем меня к вам привезли.
Сеньор Монтерей встал со стула и прошел в дальний конец комнаты. Отодвинул панель, и перед ними предстало зловещее лицо Тигра. Изображение было таким живым, что Питеру на мгновение показалось, что перед ним реальный человек. Потом понял, что это всего лишь картина. Облегченно вздохнув, он откинулся на стуле.
— Испугался, а? — поддразнил его Монтерей.
— Еще как!
Оба рассмеялись.
— Хвалю за откровенность, — сказал богач. — В таком случае постараюсь тоже говорить напрямик. Я привез тебя сюда и готов купить твои услуги. В первую очередь мне нужна голова этого человека, Тигра. Понятно?
— А-а, — отозвался Питер Куинс, — вот, значит, где собака зарыта!
Сложив руки, Питер заставил себя посмотреть на портрет. Он боялся признаться себе, но чем больше смотрел на портрет, тем больше убеждался в одном: несмотря на то что Тигр отказался принять вызов, Питер Куинс испытывал перед ним смертельный страх. Впервые за свою сознательную жизнь!
Глава 23
РАЗГОВОР С ГЛАЗУ НА ГЛАЗ
Но вслух всего лишь спросил:
— Что я имею?
— Если условия — это единственное, что вас удерживает, мы скоро договоримся. Говорите, что требуете. Самый лучший способ начать дело.
Монтерей улыбался в предвкушении, что Питер уже у него в руках.
— Мне нужны факты, — заявил Питер.
— Не деньги?
— Плевал я на них.
Монтерей удивленно уставился на парня.
— Я хочу знать, почему Тигр должен умереть, — продолжал Питер.
— А его преступления, разве этого мало? — отрезал богач.
Он зажег сигару и выкурил ее в несколько быстрых затяжек. Пожалуй, единственная заметная реакция на настойчивое любопытство.
— Преступления, — с нагловатой ухмылкой заметил Питер, — вызывают у меня лишь симпатии.
— На его счету сотни убийств.
— На моем около двух десятков, — возразил Питер, — но я всегда стрелял, обороняясь.
— Его преступления подтверждают тысячи свидетелей, — продолжал Монтерей.
— Мои тоже, — добавил Питер. — Всегда найдется тысяча лжецов, готовых броситься на лежачего! Однако у него есть сторонники, даже в этом городке.
— Его боятся, мистер Куинс.
— Может, и так, но одним страхом нельзя удержать в спокойствии целый город. Между прочим, не думаете ли вы, что все здешние обитатели исполняют ваши желания из одной любви к вам?
— Это предмет моей гордости.
— Ошибаетесь.
— Кто-нибудь сказал, что боится меня?
— Я видел страх в глазах по меньшей мере двух десятков людей. Улыбаетесь, сеньор? Вижу, вам это льстит!
— Вы весьма наблюдательны, — заметил Монтерей, — но все же заблуждаетесь.
— Возможно.
— Но вернемся к Тигру. Я вижу, что вам надо. Вы не удовлетворены объяснением, что этот человек — сущее бедствие для всех, и хотите понять, почему именно я считаю его своим врагом?