Надеюсь, когда придет в себя, то заговорит.
Коуэн сердито посмотрел на него из-под густых бровей.
— Черт побери, у тебя на уме одни разговоры. Ищи, ищи, шериф. Все равно ничего не найдешь. — Допив кофе, парень вытер рот ладонью. — Сколько ты собираешься нас так держать?
Шанаги пожал плечами:
— Пока босс не освободит вас, чтобы потом прикончить. Зачем расходовать деньги на суд, если с вами так или иначе расправятся? Когда начнется стрельба, они и позаботятся.
— Кто «они»?
— Твои дружки. Те, которые втянули тебя и его в свою игру и не хотят расплачиваться. В городе каждый ребенок знает, как только вспыхнет заваруха, вас прикончат. — Шанаги встал. — Пошли назад. Ты мне ничего не сказал, если останешься в живых, свалю всю вину на тебя. — Том весело усмехнулся. — Знаешь, Коуэн, мне тоже потребуется козел отпущения. Кого-то из наших наверняка убьют, а за организацию беспорядков полагается веревка. Кроме того, у местных давно не было возможности кого-нибудь повесить.
Приковав Коуэна к коновязи рядом с Турки, шериф снова зашагал по улице. Если он заставил поволноваться этих двоих, кто-то из них обязательно заговорит. Ну а если окажутся на свободе, то наверняка убегут. Однако он ничего не достиг. Посеял в них сомнение — вот и все.
Ясное тихое утро обещало теплый и приятный день. По голубому небу лениво ползли легкие пушистые облака. Шанаги вспомнил Нью-Йорк.
С тех пор как он оттуда уехал, прошло всего несколько дней, но образ города померк, стал для него неясным и расплывчатым. Сейчас он опять пожалел, что не может посоветоваться с тем ветераном Запада, который научил его стрелять, пожалел, что его здесь нет. То был хитрый старик. Как Моррисси и Локлин.
Что с Локлином?
А Чайлдерс? Что случилось после того, как он уехал? Насколько он помнил, Чайлдерс имел какие-то связи на Западе, поставлял крутых ребят, чтобы провернуть темные дела с землей вдоль железной дороги.
Том увидел миссис Карпентер и перешел улицу.
— Мэм! — Она остановилась. — Я немного поработал в кузнице, закончил кое-что из того, что хотел сделать ваш муж. Если не возражаете, когда все это кончится, я выкуплю у вас кузницу или ее половину. И лошадей тоже, — добавил он.
— Муж не стал бы возражать, мистер Шанаги. Он всегда говорил, что вы отличный кузнец и что кузнечное дело — ваше призвание.
Том покраснел.
— Мэм, у меня нет призвания. У меня вообще нет ничего стоящего, кроме одного желания.
— Желания?
— Да, мэм. Желания стать лучше, чем я есть сейчас. А сейчас я никто. Может быть, если начать с кузницы…
— Мы поговорим, когда все кончится, шериф. — Она помолчала. — Мистер Шанаги, я всегда считала себя христианкой, но теперь мне хочется только одного — чтобы убийцу моего мужа поймали и примерно наказали.
— Он будет наказан. Только не говорите об этом никому, мэм. Кто-то в городе работает на бандитов, а я не знаю кто.
Шанаги смотрел ей вслед. Карпентер был хорошим человеком, слишком хорошим, чтобы умереть такой смертью. Он направился к железнодорожной станции, потом остановился. Навстречу ему ехал Джош Лунди.
— Думал, что смогу тебе помочь.
— Ты приехал один?
Джош посмотрел на него с седла сверху вниз. В уголках его глаз появилась улыбка.
— Ну, я выехал рано. От ранчо до города далеко.
— Так ты один приехал? — продолжал настаивать Шанаги.
— Пендлтон, можно сказать, занят. Правда, он предупредил, что, наверное, подъедет попозже. Его сын ловит разбежавшихся лошадей.
Поняв, что Джош больше ничего не скажет, Том спросил:
— Ты умеешь читать следы?
— Немного. Одно время жил с индейцами, кое-чему научился. Какие следы ты хотел мне показать?
— Отпечатки пары лошадей. — Шанаги рассказал о трех всадниках, появившихся в городе, и о том, что один из них сидел на коне с клеймом Паттерсона.
— Не беспокойся. Здесь есть пара лошадей с клеймом Винса… Их оставил его брат. После того как его убили, кто-то их подобрал и держит.
— Ладно, привязывай своего и пойдем в ресторан. Надо кое-что обсудить.
— Хорошо, — кивнул Джош. — Иди, я догоню. Только отведу коня в кузницу и…
— Карпентер мертв. Его убили.
— Что ты говоришь! Но это неудивительно. Он был порядочным человеком.
Войдя в ресторан, Шанаги снял шляпу и прошел ползала, прежде чем увидел ее.
Джейн Пендлтон сидела к нему лицом и улыбалась.
— Доброе утро. Вы удивлены?
— Джош не сказал…
— И не скажет. Мне нужно было с вами повидаться. — Она кивком пригласила его за свой стол. Том отодвинул стул и сел.
— Зачем? — Шанаги чувствовал приятное волнение.
— Я слышала, у вас неприятности, — начала она.
— Да, мэм. Вчера я даже пожалел, что вас здесь нет, чтобы побыть с миссис Карпентер. Знаете, когда рядом женщина…
— Думаю, ее поддержал брат. Я ей ни к чему.
— Брат?
— Да, разве вы не знали? Он работает на станции. Телеграфистом.
Глава 15
Люди приходили в ресторан и уходили, но Шанаги их почти не замечал. Неожиданно для самого себя он рассказал Джейн о своем детстве в Ирландии, о событиях, которые помнил, о лошадях, на которых ездил… о Мейд О'Килларни.
— Вы собираетесь возвращаться в Нью-Йорк? — спросила Джейн.
Том помолчал, обдумывая ответ.
— Не знаю, — произнес он наконец. — Возможно, останусь здесь. В городе нет кузнеца. Это хорошее ремесло, но не совсем то, чем мне хотелось бы заниматься.
— А чего вы хотите?
— Не знаю, мэм. Я…
— Зовите меня Джейн.
Он взглянул на нее, и на секунду их глаза встретились. Он смутился.
— Меня зовут Том.
— Я знаю, как вас зовут. Наслышана о вас больше, чем вы думаете.
— Ошибаетесь. Если бы знали, вы бы со мной даже не здоровались.
Появился Джош Лунди, огляделся и подошел к их столику.
— Извините, что прерываю, но мне надо поговорить с шерифом.
— Говори. А почему ты не сказал, что приехал вместе с Джейн?
Джош широко раскрыл глаза.
— Шериф, да я и не подозревал, что тебе это интересно. Собираешься ее арестовать?
— Садись, Джош. Если бы я смог найти повод, я бы приковал тебя к коновязи вместе с теми двумя.
— Не кипятись, дай хоть два слова вставить, — ответил Джош. — Я обнаружил лошадей. По крайней мере, нашел место, где их держали, — добавил он и указал на юг. — Там есть небольшой овражек. В нем стоит корраль и шалаш. В коррале — те же следы, что и в переулке, где их привязывали.
— А чей корраль?
— Ничей. Его построил для своего табуна какой-то торговец скотом. Овражек всего в ста ярдах, но туда никто не ходит, кроме мальчишек, которые играют в индейцев. Одна из лошадей была темно-серой — необычная масть. Я собрал несколько волосков с жердей корраля, где она чесалась.
Шанаги задумался. Наверное, не стоило задавать этот вопрос. Но он так и вертелся на языке.
— Джош, ты догадался, чья лошадь? Темно-серая?
— Конечно. — Он взглянул на Джейн и опустил глаза. — По-моему, ее все знают.
— Моего брата, — сказала Джейн.
Шанаги почувствовал, что у него на лбу выступил пот, а язык прирос к небу.
— Это не значит, что он приехал на ней в город, — не дожидаясь, когда к шерифу вернется дар речи, заметил Джош. — Наши кони пасутся на свободе. Любого можно заарканить и оседлать. Такое случается часто, в основном по необходимости, и не считается воровством, если только на лошади не пытаются уехать из нашей округи или оставить ее себе. Конечно, тому, кто пользуется чужим, лучше иметь подходящее объяснение. Я и сам, когда очень спешил, ловил и седлал чужих лошадей.
— На маленьком пастбище рядом с ручьем пасется с полдюжины лошадей Дика, — продолжила рассказ Джейн.