Когда Сен, Амели и Торшер начали отставать, Мерги легкомысленно завела разговор о том, как ей не хватает магии, которая ушла на восстановление магутора, как ей неуютно от этого, но ничего, через часик магия вернется, и уж тогда она… И тут Мергиона наткнулась на взгляд Гаттера.
Девочка чуть не подавилась, поспешно сменила болезненную тему на первую попавшуюся и вот уже десять минут с горячностью ее развивала.
– Ну что ты молчишь? Ладно, извини. Извинил? Ура. И не переживай так. Найдем Трубу, найдем Мордевольта, вы Трубу переделаете, и я тебе сразу отдам половину моей… то есть половину твоей магии. Так что ты думаешь о Долорес?
Нет, обижаться на Мергиону Пейджер было решительно невозможно.
– Не такая уж Долорес и злодейка. Если бы она все это устроила просто от злобности или из вредности, тогда да. А так… у нее же детей из школы выперли. Их выперли, а вас с Сеном – нет. Она пришла восстановить справедливость. Так что у нее были причины…
– Порри, ты такой наивный, просто ужас. У каждого преступника есть причины. Или ты думаешь, злодеи на грядках растут?
Гаттер представил мамин огородик, на котором среди салата и брюссельской капусты пробиваются мелкие начинающие злодеи, и засмеялся.
– Ну хорошо. Когда мы с Мордевольтом переделаем Трубу, можно будет и детям Пузотелик магию вернуть. И тогда все уладится… Стой!
Мергиона тут же встала в боевую позицию застигнутого врасплох ниндзя [42] .
– Мерги, что мы здесь делаем?
– В смысле? Мы идем в Стоунхендж. Я ищу Белку, тебе там нужна хочуга для инвентаризации… ой! Порри! А почему мы не ищем Трубу?!…
* * *
– …Потому мы и не искали Трубу. Даже думать о ее поисках не могли… Стой!
Амели послушно остановилась. Сен щелкнул пальцами и повернулся к ней:
– Амели. Мы отправляемся искать Трубу Мордевольта.
– Я с вами, – быстро сказала Амели. – Ой…
– Отлично! Понимаешь, что случилось? Мы слишком далеко от Первертса, заклинания Лужжа ослабли. Теперь мы можем думать о Трубе!
– Понимаю, – сказала Амели и посмотрела вперед. – А Порри и Мерги тоже могут?
Сен глянул в сторону друзей – гаттеровский фонарь уже не двигался.
– Могут, – сказал он. – Поспешим-ка.
* * *
Если бы спасательная экспедиция настигла беглецов в этот момент, Югорус Лужж имел все шансы увидеть технику ниндзя в действии, и не просто увидеть, а еще и ощутить.
Но поскольку экспедиция только выходила из Первертса, разъяренной Мергионе пришлось довольствоваться призраком Лужжа, которого по ее свирепому требованию выколдовала Амели. И хотя добрая девочка одела призрак в рыцарские доспехи, заменителю ректора это не очень помогло.
Доспехи задержали Пейджер всего на минуту.
– Еще давай! – рявкнула она, когда остатки призрака, хрипя и грозя отчислением, растворились в воздухе.
Амели учла недостатки первого экземпляра. Второй призрак Лужжа получился одетым в современный бронежилет и удивительно прытким.
– Послушайте, – сказал Гаттер, когда Мергиона сиганула добивать шустрого ректора в придорожные кусты, – а если…
– Слушаю вас, Гаттер, – усмехнулся Аесли.
– Да нет! Я в смысле – а если мы вернемся в Первертс, ректорское заклинание снова начнет действовать?
– А вот и нет, – сказала Амели. – Нас на гражданской самообороне учили, что на каждое заклинание найдется контрзаклинание. Что там использовал Лужж?«Сейчас отсюда вылетит птичка»? Это гипнотизирующее зомбирование?
– Или зомбирующий гипноз.
– А, неважно. Посмотрите на меня.А-нам-все-равно! Все, мы свободны.
– Все? – спросил Порри. – А почему мне все равно хочется пойти в Стоунхендж за хочугой, зарядить магутор и выполнить просьбу Лужжа?
– Наверное потому, что теперь это просто просьба, – сказал Сен.
– А кроме того, заряженный волшебством магутор очень даже поможет в поисках Трубы.
– И правда, – повеселел Порри. – А вот и Мергиона.
Из темноты вышла Пейджер. Вид она имела чрезвычайно угрюмый. Похоже, истребление призраков коварного ректора исчерпало терапевтический потенциал.
Торшер забеспокоился.
– Печаль я вижу в вашем взоре, неужто приключилось горе? Какой у вас печальный взгляд! Ужели спасся вредный гад? Бежал, как трус, в ночную тьму…
– …Не бегать никогда ему, – сказала Мерги. – Но нету радости в победе над призраком в бронежилете. Нет, это все совсем не то…
Пейджер замолкла на полуслове, постояла немного с плотно сжатыми губами, потом посмотрела волшебному осветительному прибору прямо в абажур.
Амели испуганно глянула на Сена. Сен со значением глянул на Порри. Порри сунул руку в рюкзак, вытащил будильник и протянул Мерги.
– Часовой механизм, – отрывисто сказала она, прикручивая будильник к ножке Торшера. – Испорченный. Повышенная чувствительность к рифмам. Возможно короткое замыкание. Самовозгорание. Взрыв. Разрушение источников освещения в радиусе ста метров. Вопросы есть? Желательно в стихотворной форме.
Вопросов в стихотворной форме не было.
– Ну, – девочка повернулась к друзьям. – Что делать будем?
–А-нам-все-равно! – сказала Амели.
– Как это «все равно»? А-а-а, ты в этом смысле… – голос Мергионы чуть потеплел. – Спасибо, подруга. Ну что, вперед, в Стоунхендж?
Ночные облака разошлись, открыв огромную полную луну. Камни Стоунхенджа оказались совсем близко.
Торшер откашлялся и, с трудом подбирая слова так, чтобы они не рифмовались, произнес:
– Мне дадите не соврать вы, нас пять здесь ровно, признайте [43] .
– Ну… считая тебя, пять.
– Нас храбрецов пять отважных, удальцов готовых все на, свою отдать жизнь можем мы, истину добыть в бою чтоб [44] .
– Да, да, нас пятеро! И что?
– А скажут, – вздохнул Торшер, – скажут, что нас было четверо [45] .
Стоунхендж при свете полной луны
Оставив торшер учиться говорить не в рифму, первокурсники направились к знаменитым камням. Сен отметил, что при полной луне Стоунхендж выглядит совсем не так, как днем.
«Странно, – думал он по мере того, как громада Стоунхенджа приближалась. – На фотографиях эти камни какие-то другие. Неужели солнечный свет так все меняет? Или дело в ракурсе съемки?»
И только оказавшись в окружении камней, Аесли понял, что дело вовсе не в ракурсе. А также понял, почему никого никогда не распределяли в Стоунхендж.
Камни бесцеремонно рассматривали пришельцев.
Дети мгновенно заняли круговую оборону. Порри выставил перед собой лазерный арбалет, стреляющий болтами. Мергиона выхватила любимые нунчаки. Амели закрыла лицо руками. Аесли принялся напряженно думать.
«Если смотрят – значит, мыслят. Если мыслят – значит, говорят. Если говорят – значит, с ними можно договориться».
– Нет, это уже просто невыносимо! – раздался из груды булыжников знакомый голос. – Опять Гаттер!
Камни зашевелились, и перед путешественниками показалась фигура, чешущая в затылке.
– Я же все страницы вырвал, – горестно произнесла она. – Я же все свидетельства уничтожил. Ну что вам еще надо?
– Это же Каменный Философ! – закричала Амели, которая, оказывается, подглядывала сквозь пальцы. – Ура!
– Посмотрим, какое такое «Ура»! – прогрохотал другой голос, незнакомый и очень неприятный. – И вообще, мы все здесь каменные философы.
И действительно, рассевшиеся по кругу существа были близнецами школьной реликвии Первертса. Каменные гуманоиды отличались друг от друга лишь размерами и способом мышления: одни чесали подбородок, другие – за ухом, а самый маленький философчик ковырялся в носу.
Дети дружно захлопали глазами.