105
В давние времена кавалер, посетив то место, где прогуливались принцы, на берегу реки Тацутагава –
"Потрясающе-стремительных
богов в век – и тогда
не слыхать, чтоб волны
– река Тацутагава –
окрашивались в пурпур!" [146]
XV
106
В давние времена у одного не особенно благородного человека была в услужении женщина одна. В нее влюбился бывший в должности секретаря Фудзивара Тосиюки. Эта женщина по лицу и по всей наружности своей была красива, но молода еще была и в переписке неопытна, она не знала даже, что говорить, тем более стихотворений слагать не умела. Поэтому ее хозяин писал ей сам черновики и давал ей переписывать, – и тот, в приятном будучи заблуждении, восхищался ими. Раз тот кавалер сложил так:
"Тоскливо мечтаю, –
и в мечтаниях этих
«слез» все полнеет «река».
Один лишь рукав увлажняю,
свиданья же нет!"
В ответ на это, по обычаю, вместо дамы хозяин:
"Ну, и мелко же, если
только рукав увлажняешь!
Вот, если услышу: тебя самого
понесло уж теченьем –
поверю..."
Так сказал он, и кавалер, восхитившись этим, как бы ее, стихотворением, уложил его в шкатулочку для писем и всем носил показывать.
Он же, после того как с нею уже повстречался, послал такое ей письмо: «Собрался было я к тебе уж идти, как начался дождь, и с горестью взираю на эту помеху. Если б счастлив удел мой был, дождь не должен был бы идти!» Так он сказал, и, по обычаю, хозяин вместо дамы послал в ответ ему стихи такие:
"Любишь сильно
иль нет, –
спросить об этом трудно...
Но жизнь, что знает хорошо
все обо мне, льет еще пуще..."
Так сказал он, и тот, не успев даже взять дождевой плащ и шляпу, насквозь промокнув, второпях к ней прибежал.
107
В давние времена дама, ропща на сердце кавалера, –
"Подымется ветер – всегда
вздымаются волны, утес же –
всегда поверх их.
Рукаву ж моему – ни минуты,
чтоб высохнуть, нет..." [147]
Сказала... а кавалер, прослышав о том, что постоянно твердит она так, –
"В том поле, где так много
лягушек каждый вечер
плачет, –
вода все прибывает,
хоть и нет дождя" [148] .
108
В давние времена кавалер своему другу, который потерял любимого человека, послал сказать:
"И вот быстротечней,
чем даже цветы,
она оказалась...
А кого из них – первым
нужно любить, думал ты?" [149]
109
В давние времена жила дама, с которой кавалер в сношениях тайных находился. И вот от нее пришли слова: «Сегодня в ночь ты снился мне во сне», – на что кавалер:
"То дух мой был,
что отделился
от любви избытка...
Увидишь поздней ночью
еще – завяжи!" [150]
110
В давние времена кавалер, как будто выражая свое соболезнование даме благородной, у которой умерла служанка, так сказал:
"В старину, быть может,
это и бывало, – я ж сегодня
узнал только: можно
любить того, ни разу
кого увидеть не пришлось".
111
В давние времена кавалер даме жестокой:
"Люблю тебя – не стану
вновь я говорить...
сама узнаешь, видя,
как твой исподний шнур
развязываться станет!" [151]
А та в ответ:
"Такого знака, чтобы
исподняя шнуровка
распускалась, – нет.
Уж лучше бы не прибегал
к таким намекам вовсе!" [152]
112
В давние времена кавалер даме, с ним бывшей в нежном союзе и теперь изменившейся, молвил:
"Дым, что разводит,
соль в Сума добывая, рыбак –
под ветра напором
склонился туда,
куда вовсе не думал!"
113
В давние времена кавалер, одиноким оставшись, –
"Чтоб забыть в этой жизни,
такой скоротечной, –
столь же короткой
душой обладать
тогда нужно!"
114
В давние времена, когда микадо Нинна приезд свой совершил в Сэрикава, еще не бывший слишком старым кавалер, хоть и знал, что ныне это не к лицу ему, но, так как раньше при этом был он, прислуживал микадо, как сокольничий [153] .
На поле своей охотничьей одежды, где фигура цапли изображена была, он надписал:
"Утеха старца то...
не осуждайте люди!
Охотничья одежда...
«Сегодня только!» –
поет ведь цапля та..." [154]
Вид у государя был недовольный. Кавалер лишь о своем возрасте думал, а люди уже немолодые приняли, что ли, на свой счет [155] .
115
В давние времена в провинции Митиноку жили кавалер и дама. «В столицу отправляюсь», – сказал ей он. И эта дама, в печали сильной, хоть проводить его желала [156] и в местности, что зовут Миякодзима в Окинои, вином его угощая, сложила:
"Печальней, чем сжечь
в сильном пламени тело
свое, здесь расстаться
с тобой у самой
Миякодзима!"
Сказала она, и он, восхищенный, остался [157] .
116
В давние времена кавалер в скитаниях как-то дошел до провинции Митиноку. Оттуда в столицу, к той даме, которую любил, послал так сказать:
"Деревья на побережье
тех островков, что средь волн,
виднеются там...
Давно уж они предо мною,
за время разлуки с тобою!"
Сказать ей послал он, что во всем у него хорошо стало [158] .
XVI
117
В давние времена микадо свой выезд совершить изволил в Сумиёси:
"Даже я – и то долго
вижу тебя на берегах Сумиёси,
принцесса сосна! [159]
А сколько веков уж всего
прошло за то время..." [160]
И божество само появиться соизволило:
"Не знаешь ты разве, что мы
в близкой дружбе с тобой?
Что с веков отдаленных – давно
уж как стал я
твой род охранять?" [161]
XVII
118
В давние времена кавалер, долго вестей о себе не давая, даме сказал: «Забвенья на сердце нет у меня. К тебе я приду», – на что дама:
"Так много стало ныне
дерев, вокруг которых вьешься
ты, о жемчуг-плющ!" [162]
Слова «тебя не брошу» –
не радостны уж мне..."
119
В давние времена дама, глядя на предметы, оставленные, как память, кавалером, что ветрен был, –
"Память твоя ныне [163]
врагом мне стала!
Не будь ее, – имела б
минуту я, когда
тебя забыть могла бы..."
120
В давние времена кавалер полагал сначала, что дама еще опыт мирской не прошла, но, потом прослышав, что она в сношениях тайных с другим, – через некоторое время –
"Если б поскорее
настал тот праздник в Оми,
праздник в Цукума!
Посмотрел бы, сколько,
жестокая, котлов с тобой" [164] .
121
В давние времена кавалер, видя, как уходит из Умэцубо, под дождем промокая, некий человек, –
"Ах, если б шляпа та,
где соловей цветов узоры
выткал, у меня была!
Надеть домой тому я дал бы,
кто, видно, мокнет под дождем..."
А тот в ответ:
"Шляпы тех, где выткал
цветов узоры соловей, –
я не хочу. Вот лучше –
люби меня, и на огне
любви твоей просохну!"[165]
122
В давние времена кавалер той даме, что верность нарушила, –
"Ладонью зачерпнув, жемчужные
струи пью, что в Идэ
в Ямасиро текут...
Без веры всякой ныне
союз с тобой наш стал!" [166]
Сказал так, а она и ответа не дала.
123
В давние времена жил кавалер. Надоела, что ли, ему та дама, что в местности, «Густой травой» называемой, жила, но только он сложил:
"Если уйду я
из дома, где прожил
много годов, –
еще более "густой
травы" – он полем станет!"
А дама в ответ:
"Если полем станет, –
буду перепелкой
плакать в поле я...
Неужли на охоту
ты даже не придешь?"
Так сказала она, и он, в восхищении, об уходе и думать перестал.
124
В давние времена кавалер, по-видимому, о чем-то думая, сложил:
"Так и оставлю,
никому не сказав,
свои думы!
Ведь нет никого,
кто был бы со мною...