«Растроган я приветом, – воскликнул Гунтер тут, —
Который зять с сестрою мне так любезно шлют.
Сердечное спасибо и вам, гонцы, за весть,
А то уже тревожиться стал о сестре я здесь».
Два младших государя явились в зал чуть-позже —
Не сразу их успели уведомить вельможи,
Что от сестры любимой известие пришло.
Млад Гизельхер её послов приветствовал тепло:
«Любой, кто служит зятю, – для нас желанный гость.
Когда бы вам приехать на Рейн ни довелось,
Тут вы друзей найдёте и обойдутся с вами,
Как обходиться надлежит со старыми друзьями».
Промолвил Свеммель: «В этом у нас сомнений пет.
Я выразить не в силах, сколь искренний привет
Мне вам король с супругой велели передать.
Во всём судьбою взысканы у вас сестра и зять.
Она меня просила напомнить вам о том,
Что вы всегда друг друга любили с ней вдвоём.
Но самым первым делом мы сообщить должны,
Что вас и братьев ждёт на пир король моей страны.
Шурьёв он приглашает прибыть к его двору.
А если не угодно вам повидать сестру,
Рассчитывает Этцель, что, дав ему отказ,
Вы хоть поведаете нам, чем прогневил он вас,
Будь вы совсем чужими владыке моему,
И то пора бы в гости приехать вам к нему.
А уж родных-то братьев своей супруги славной
Увидеть у себя в стране он вправе и подавно».
Сказал на это Гунтер: «Послы, ответ я вам,
Потолковав с друзьями, через неделю дам,
А вы пока с дороги ступайте отдыхать [241] —
Неблизкий и нелёгкий путь вас скоро ждёт опять».
Возвысил голос Вербель: «Прошу простить за смелость,
Но не уйдёт наш отдых, и очень бы хотелось
Нам с госпожою Утой поговорить сперва».
Млад Гизельхер такой ответ дал на его слова:
«Препятствовать не станем мы в этом вам, друзья.
С охотой и радушьем вас примет мать моя,
И ваш приход доставит большую радость ей —
Вы присланы Кримхильдою, родной сестрой моей».
Затем он гуннов к Уте отвёл без долгих слов.
Весьма приятно было ей увидать послов.
Она им оказала внимание и честь,
Они же передали ей от милой дочки весть.
Хозяйке храбрый Свеммель сказал, шагнув вперёд:
«Вам наша королева привет сердечный шлёт.
Сильней всего на свете – я слово в том даю —
Прижать к груди хотелось бы Кримхильде мать свою».
«Увы, – вздохнула Ута, – ничем тут не помочь.
Сама уже давно бы я навестила дочь,
Лежи чуть-чуть поближе от нас её страна.
Дай бог, чтоб были счастливы и Этцель и она.
Ничей приезд желанней, чем ваш, мне быть не мог.
Когда вам в путь сбираться опять настанет срок,
Заранее об этом меня предупредите».
И обещали ей гонцы дать знать о дне отбытья.
Потом на отдых были они отведены.
Меж тем король бургундский со всех концов страны
Своих друзей ближайших созвал держать совет,
Что лучше и разумнее – поехать или нет.
Знатнейшие меж ними уверили его,
Что к Этцелю он должен прибыть на торжество.
Лишь Хаген, разъярённый, как никогда дотоль,
Сказал вполголоса: «Мы все погибнем там, король. [242]
Сестры остерегаться по гроб вам надлежит:
Немало претерпела она от нас обид.
Собственноручно мною убит её супруг,
А вы на праздник к Этцелю решились ехать вдруг!»
Король в ответ: «Что было, того не будет вновь.
Кримхильда возвратила родным свою любовь,
Когда в знак примиренья мне поцелуй дала.
Нет, друг мой Хаген, лишь на вас она быть может зла».
Угрюмо Хаген бросил: «Словам послов не верьте,
Обид не позабудет она до самой смерти.
Вам потерять придётся у гуннов жизнь и честь.
Всем нам супруга Этцеля тайком готовит месть».
Не согласился Гернот с ним и на этот раз:
«Страшиться мщенья, Хаген, причина есть у вас,
Но то, что вы боязни за жизнь свою полны,
Ещё не значит, что сестры мы избегать должны».
Млад Гизельхер добавил: «Коль скоро за собою
Вы знаете провинность перед моей сестрою,
Останьтесь здесь, на Рейне, а нас сопровождать
Поедут те, кто никогда не смел ей досаждать».
Вскипел владетель Тронье: «В край Этцеля дорогу
Получше, чем другие, я знаю, [243] слава богу,
И в этом убедитесь вы, государь, вполне,
Коль с непреклонностью такой внять не хотите мне».
Начальник кухни Румольт был мнения того же:
«Скакать на праздник к гуннам вам, короли, негоже.
Иль гости в Вормс не ездят? Иль оскудел ваш двор?
Вы все с советом Хагена считались до сих пор.
Но раз теперь нет веры тому, что он сказал,
Вам повторит и Румольт, ваш преданный вассал:
Покинуть не стремитесь отечество своё.
Что общего у вас с сестрой и Этцелем её?
Чем плохо вам на Рейне, где ваша жизнь прекрасна, [244]
Где вражеские козни нисколько не опасны,
Где дорогого платья у вас полным-полно,
Где милых дам вы любите и пьёте всласть вино?
К тому ж еды вкуснее нигде вам не дадут.
Но если даже это вас не удержит тут,
Подумайте о жёнах – уж ради них одних
Без толку рисковать собой не след в краях чужих.
Страна у вас богата, вот и останьтесь в ней,
Где вы от бед нежданных защищены верней,
Чем во владеньях гуннов: бог весть, что будет там.
Послушайтесь же Румольта – добра хочу я вам».
Возвысил голос Гернот: «Оставим спор пустой.
Коль так любезно в гости зовут нас зять с сестрой,
Ответить им отказом не позволяет честь,
А те, кто на подъём тяжёл, пусть остаются здесь».
Сказал на это Хаген: «Посмотрим, кто был прав.
Меня не осуждайте за мой строптивый нрав,
А лучше снарядитесь в дорогу к гуннам так,
Чтоб нас врасплох не захватил и самый хитрый враг.
Коль вы решили ехать, извольте дать приказ
Вассалам в Вормс собраться, а я найду для вас
Меж ними десять сотен бойцов как на подбор,
Которые помогут вам Кримхильде дать отпор».
Обрадовался Гунтер: «Такой совет мне мил».
Во все концы державы гонцов он отрядил
И созывать вассалов в столицу им велел.
Кто из бургундов знал тогда, какой их ждёт удел!
Сошлись они по зову владыки своего.
Три тысячи их было иль более того.
Распорядился Гунтер коней и платье дать
Всем тем, кто к гуннам вызвался его сопровождать.
Помчался в Тронье Данкварт, что Хагену был брат.
Оттуда он с собою привёл большой отряд.
Слепили взор оружьем и платьем дорогим
Все восемьдесят витязей, приехавшие с ним.
Примкнул и шпильман Фолькер к дружине королей.
Пришло с ним вместе тридцать его богатырей
В нарядах столь роскошных, что лучшие едва ли
У государей на плечах когда-нибудь бывали.
Не понимать превратно прошу слова мои.
Был Фолькер из презнатной, владетельной семьи, [245]
А шпильманом был прозван в краю своём родном
Лишь потому, что сызмалу умел владеть смычком.
Из тех, кто ехать к гуннам был с королём готов,
Взял Хаген десять сотен отборных удальцов.
Была ему их доблесть по опыту известна.
Тот, кто их знал, не мог о них не отозваться лестно.
Всё время об отъезде вели посланцы речь —
Могла на них задержка гнев Этцеля навлечь,
Но Хаген помешать им старался что есть сил.
Его поступками и тут расчёт руководил.
Он Гунтеру промолвил: «Почествовать гостей
Мы здесь должны подольше, чтоб только за семь дней
До нашего отъезда они пустились в путь. [246]
Тогда нас будет недругам труднее обмануть.
Кримхильда не успеет собрать друзей своих
И натравить не сможет на нас заране их,
А если и натравит, придётся худо им:
Мы с тысячью бойцов всегда врагу отпор дадим».