Шли Ритшард, Гербарт, Хельфрих и Вихарт на врага
Так, словно бы нисколько им жизнь не дорога.
Бросался Вольфбранд в сечу, круша, разя, рубя.
Отвагой бернцы превзошли тогда самих себя.
В глазах у Хильдебранда сверкал безумный гнев.
С ним рядом бился Вольфхарт, вконец рассвирепев,
И не один из вормсцев простёрся, недвижим.
Так мстили люди Дитриха за Рюдегера им.
Сражался герцог Зигштаб едва ль не всех храбрей.
Ах, сколько добрых шлемов он сшиб с богатырей!
Да, много гордых рейнцев до срока и поры
Убил сей ленник Дитриха и сын его сестры.
Заклокотала ярость в груди у скрипача,
Когда увидел Фолькер, как Зигштаб бьёт сплеча
И по кольчугам вормсцев ручьями кровь течёт.
Он подскочил к противнику, и герцог в свой черёд
Изведал, сколь искусен бургунд в науке ратной. [352]
Взметнул могучий шпильман высоко меч булатный,
И дух отважный бернец на месте испустил,
Но старый Хильдебранд врагу за друга отомстил.
«Увы! – вскричал воитель. – Соратник дорогой,
Тебя свирепый Фолькер сразил своей рукой,
Но у меня сегодня и он не минет гроба».
Вовеки не был Хильдебранд столь преисполнен злобы.
На шпильмана низвергся такой удар клинка,
Что расскочились стяжки щита и шишака.
Осколками стальными вокруг покрылся пол.
Плашмя упал лихой скрипач, затих и отошёл.
В ряды бургундов бернцы врубались вновь и вновь.
Из рассечённых шлемов ключом хлестала кровь.
Блестящие кольчуги на витязях рвались.
Куски мечей изломанных, свистя, взлетали ввысь.
Была потеря друга для Хагена стократ
Страшней и тяжелее всех остальных утрат,
Хоть их герой немало понёс в чужом краю.
О, как за сотоварища он отомстил в бою!
«Вон верный мой сподвижник и лучший друг лежит.
Он старым Хильдебрандом повержен и убит,
Но рук моих убийце теперь не миновать».
Повыше Хаген поднял щит и в бой вступил опять.
Неустрашимый Данкварт был Хельфрихом сражён,
И хоть успел пред смертью с врагом расчесться он,
Млад Гизельхер и Гунтер слезу смахнули с глаз,
Увидев, что такой боец безвременно угас.
Уж в третий раз по залу шёл из конца в конец
Племянник Хильдебранда, могучий удалец,
Направо и налево удары нанося
И рейнцев на своём пути безжалостно кося.
Щит Гизельхер поправил и бернцу молвил так:
«Я вижу, мне попался весьма опасный враг.
Оборотись-ка, Вольфхарт, коль ты и вправду смел.
Твоим бесчинствам положить давно пора предел».
Оборотился Вольфхарт в ответ на эту речь
И к королю бургундов пошёл, вздымая меч.
Был шаг его столь тяжек, что из-под ног бойца
Взлетали струи крови вверх, до самого лица.
Но сын пригожей Уты не дрогнул пред врагом.
Млад Гизельхер так ловко орудовал мечом,
Что с ним и бернцу было не сладить в рукопашной.
Вовек столь юный государь не дрался столь бесстрашно.
На Вольфхарте кольчугу клинок его пробил,
И амелунг могучий смертельно ранен был.
Залился кровью алой он с головы до ног.
Удар подобный нанести лишь истый витязь мог.
Когда почуял бернец, что смерть ему грозит,
Он от себя отбросил уже ненужный щит
И с силою такою нанёс удар сплеча,
Что шлем и панцирь короля рассёк концом меча.
Бок о бок с Гизельхером простёрся враг его.
Из бернцев не осталось в живых ни одного.
Лишь Хильдебранда минул печальный их удел.
Как горько старый богатырь о Вольфхарте скорбел!
Всех спутников и Гунтер в той сече потерял.
Загромождали трупы залитый кровью зал.
Отыскан Хильдебрандом племянник был меж них.
Сжал дядя с плачем витязя в объятиях своих.
Сородича он поднял и с ним к дверям пошёл,
Но сразу рухнул наземь – тот слишком был тяжёл.
Тут полумёртвый Вольфхарт, придя в себя на миг,
Увидел, как его спасти пытается старик.
Он молвил: «Мне не властен уже никто помочь,
И вы, любезный дядя, бегите лучше прочь,
Чтоб не нанёс вам Хаген ущерба и вреда.
Поверьте, пуще прежнего пылает в нём вражда.
Родне моей велите не горевать напрасно:
От слёз мертвец не встанет, – а смерть моя прекрасна! —
Ведь я на поле чести нашёл себе конец,
И победил меня король, а не простой боец. [353]
К тому ж я не остался в долгу у пришлецов.
Из-за меня поплачет на Рейне много вдов,
И если люди спросят вас о моей кончине,
Ответьте, что один прервал я сотню жизней ныне».
Но тут припомнил Хаген, кем Фолькер был сражён,
И Хильдебранду крикнул с угрозой гневной он:
«Сведу я счёты с вами за скорбь свою сейчас.
Немало славных воинов вы отняли у нас».
Ударил Хильдебранда он Бальмунгом стальным, —
Тот меч ему достался в лесу, где Зигфрид им
Предательски заколот был давнею порой, —
Но старый бернец не сробел и смело принял бой.
Муж Дитриха обрушил на недруга клинок,
Который был на диво остёр, тяжёл, широк.
Однако Хаген смерти на этот раз избег,
Остался невредим и сам броню врага рассёк.
Почувствовав, что сильно он Бальмунгом задет
И на победу в схватке надежды больше нет,
Зияющую рану старик рукой зажал
И, щит закинув за спину, из зала убежал.
Из всех, кто там сражался, лишь двое были целы [354] —
Король бургундский Гунтер и Хаген, витязь смелый,
И к Дитриху из Берна с известием о том
Спешил его седой слуга, израненный врагом.
Владыка амелунгов был мрачен и угрюм.
Когда ж его внимание привлёк внезапный шум
И, весь покрытый кровью, беглец предстал ему,
С тревогой задал он вопрос вассалу своему:
«Скажите, как случилось, что с головы до пят
Обагрены вы кровью? Кто в этом виноват?
У вас с гостями стычка, наверно, вышла всё же,
Хоть говорил я, что вступать вам с ними в бой негоже».
И Хильдебранд признался: «Лишь этот чёрт из Тронье [355]
Виновен в понесённом сегодня мной уроне.
Я Хагеном был ранен, когда хотел уйти.
Не знаю сам, как удалось мне ноги унести».
Властитель бернский молвил: «Заслуженная кара!
Благодарите Бога, что вы годами стары,
Не то и сам убил бы я вас без разговору.
Я мир бургундам обещал, а вы ввязались в ссору».
«Мой государь, простите вассала своего.
Хлебнули горя ныне мы все и без того.
Просил я вормсцев выдать труп Рюдегера нам,
Но так и не склонили слух они к моим мольбам».
«Выходит, это правда, что Рюдегера нет?
Как горько, что покинул он нас во цвете лет
И мужа Готелинда отныне лишена!
Сестра двоюродная мне по матери она».
При мысли, что соратник и друг его убит,
С собой не сладил Дитрих – заплакал он навзрыд.
«Увы, мой благодетель, покинут я тобой
И должен о тебе скорбеть до сени гробовой!
Мне, Хильдебранд, скажите, от чьей руки жестокой
Пал Рюдегер отважный до времени и срока».
Старик ответил: «Гернот мечом его убил,
Но смерти в свой черёд и сам маркграфом предан был».
Сказал на это Дитрих: «Тогда я в зал пойду
И счёты за обиду с бургундами сведу.
К оружью призовите моих богатырей
И прикажите мой доспех подать мне поскорей».
Но Хильдебрапд промолвил: «Кто ж явится на зов,
Коль больше не осталось теперь у вас бойцов?
Из всей дружины вашей лишь я один в живых».
Был Дитрих смел, но задрожал и он от слов таких.
Страшней удара витязь не получал вовек.
Он застонал: «Ах, Дитрих, несчастный человек,
Ты стал, король недавний, последним бедняком!
Всех подданных лишился ты, отринутый Творцом.
Но как могло случиться, – воскликнул он опять, —
Что удалось пришельцам победу одержать?
Ведь их не обессилить столь долгий бой не мог.
Наверно, за мои грехи меня карает Бог.