В 1928 году я был награжден орденом Красного Знамени за заслуги перед пролетарской революцией. Я возвращаю его Вам».
Вот какой выбор сделал Игнаций Райсс. Он не доверил письмо почте. Он передал его знакомой, жене работника торгпредства в Париже, а та — представителю НКВД. По следу Райсса кинулись трое. Его изрешетили дюжиной пуль в начале сентября 1937 года под Лозанной.
Одно из самых страшных дел «ежовщины» — «дело» Тухачевского. В советской печати уже подробно рассказывалось, как в недрах разведывательных органов фашистской Германии были состряпаны документы, предназначенные для того, чтобы скомпрометировать высшее советское командование. Они послужили детонатором в создании «дела Тухачевского». В начале мая 1937 года фальшивка о «заговоре Тухачевского» была передана представителю НКВД [44] .
13 мая был арестован ответственный сотрудник Разведупра РККА А. X. Артузов, дзержинец, один из выдающихся деятелей советской разведки. Когда Берзин, рискуя жизнью, спешил из Испании с поддельными документами через Западную Европу в Москву, Артузов под пытками «признал», что заговор в Красной Армии возглавляет некто Тургуев. Следователь, обеспечивший это ценное признание, конечно же был осведомлен, что под этой фамилией Тухачевский ездил в 1931 году в берлинскую командировку.
Ежов приказал арестовать M. H. Тухачевского и ряд других высших военачальников Красной Армии. 19 мая следователь по особо важным делам Ушаков, он же Ушиминский, преподнес Ежову подарок: «расколол» комкора Бориса Фельдмана, начальника Главупра РККА. Как писал сам Ушиминский: «Вызвал Фельдмана в кабинет, заперся с ним в кабинете и к вечеру 19 мая Фельдман написал заявление о заговоре с участием Тухачевского, Якира, Эйдемана и других».
М. Н. Тухачевский, И. Э. Якир, И. П. Уборевич, А. И. Корк, Р. П. Эйдеман, Б. М. Фельдман, В. К. Путна, а также В. М. Примаков, арестованный еще в 1936 году, были обвинены в особо опасных государственных преступлениях, предусмотренных статьями 58-1б, 58-8, 58-11 Уголовного кодекса РСФСР: измена Родине, шпионаж, террор, создание контрреволюционной заговорщической организации. И все они были соратниками Берзина!
Ведь именно Берзин оформлял дела Иеронима Петровича Уборевича, посланного в Германию Генштабом РККА, Ионы Эммануиловича Якира, учившегося там же в академии Генерального штаба, командарма 2-го ранга Августа Ивановича Корка, бывшего и.о. советского военного атташе в Берлине, многое сделавшего для Разведуправления РККА, Витовта Казимировича Путны, которого он командировал военным атташе в Лондон...
Об этом ему напомнят уже на Лубянке. А в июне 1937 года командарм Берзин знакомил работников Разведупра с приказом Наркома обороны СССР Маршала Советского Союза К. Е. Ворошилова № 96 от 12 июня 1937 года: «С 1 по 4 июня с.г. в присутствии членов правительства состоялся Военный Совет при Народном комиссаре обороны СССР. На заседании Военного Совета был заслушан и подвергнут обсуждению мой доклад о раскрытой Народным комиссариатом внутренних дел предательской, контрреволюционной военной фашистской организации, которая, будучи строго законспирированной, долгое время существовала и проводила подлую, подрывную, вредительскую и шпионскую работу в Красной Армии».
Берзин читал, мертвея: 11 июня Специальное судебное присутствие «признало всех подсудимых виновными во всех предъявленных обвинениях...» и постановило: «всех подсудимых лишить воинских званий и приговорить всех к высшей мере наказания — расстрелу» [45] . В ту же ночь приговор был приведен в исполнение.
Леопольд Треппер, о котором я уже рассказывал, писал о Берзине в своей книге «Большая игра»: как мыслящий человек да еще и гроссмейстер разведки Берзин в последний год своей жизни «все понимал».
«С генералом Берзиным, — писал Треппер, — я встретился вновь после его возвращения из Испании. Он мне показался совершенно другим человеком. Он уже знал, что Тухачевский и весь его генеральный штаб арестован, а затем расстрелян. Он не сомневался, что „доказательства“ против них могли быть только фальшивыми. Все это очень взволновало его. Берзин был слишком умен, чтобы питать какие-либо иллюзии насчет своей личной судьбы. Волна, смывшая его товарищей, накатывалась и на него. Вопреки грозившей ему опасности, он вернулся в Москву по собственной инициативе, чтобы заявить Сталину протест против избиения коммунистов, совершаемого в Испании сотрудниками НКВД.
Берзин знал, что действуя таким образом, он сам подписывает себе смертный приговор. Глубоко принципиальный коммунист, сознающий всю меру своей ответственности, он не мог молча наблюдать, как вследствие безоговорочно осуждаемых им действий исчезают лучшие кадры, которых он сам отбирал и пестовал. И хотя время было против него, он все же хотел во что бы то ни стало использовать оставшийся ему срок, чтобы хоть както быть полезным людям» [46] .
После Великой Отечественной войны НКВД арестует советских разведчиков Шандора Радо, Леопольда Треппера и их помощников. Треппер и Радо пройдут все круги ГУЛАГа: они были приговорены к 15 и 10 годам лишения свободы. Освободили их только после смерти Сталина, в 1954 году.
С «делом» Тухачевского перекликается «дело» И. А. Пятницкого. Старый большевик, агент «Искры», Иосиф Аронович Пятницкий («Осип») был близким соратником Ленина. После создания Коминтерна он стал одним из его главных руководителей, был секретарем и членом Исполкома Коминтерна. Обладая большими организаторскими способностями, он подбирал и формировал кадры Коминтерна во всех странах. В начале 1937 года Пятницкого арестовали и предали суду как «германского шпиона». Все документы, доказывающие «виновность» Пятницкого, были фальшивками, сфабрикованными германской контрразведкой. Нацисты задумали использовать царящую в Советском Союзе шпиономанию для того, чтобы сотворить «германского агента», будто бы пробравшегося в руководящую партийную верхушку. Но почему их выбор остановился именно на Пятницком? По очень простой причине: немцы знали, что через Пятницкого они нанесут удар по всему управлению кадров Коминтерна.
В Германии Пятницкого хорошо знали: после Октябрьской революции вместе с Радеком он ездил туда с секретной миссией. Гестапо в 30-х годах арестовало двух активистов КПГ, командированных Коминтерном. Обоих агентов удалось перевербовать. Один из них по заданию гестапо сообщил в НКВД, что имеет доказательства предательской деятельности некоторых руководителей Коминтерна. Затем при его участии в Москву было переправлено досье на Пятницкого, «доказывающее», будто после Первой мировой войны тот вошел в контакт с одной из германских разведслужб. В атмосфере, господствовавшей тогда в Москве, этого было вполне достаточно, чтобы осудить старого революционера. Машина была пущена в ход, а ее маховик завертелся как бы уже сам по себе. Вместе с Пятницким исчезли сотни ответственных работников Коминтерна. То была одна из лучших услуг, которые Сталин оказал Гитлеру!
...Берзина все чаще вызывали из камеры на допросы. Его обвиняли в «военно-фашистском заговоре» и в причастности к деятельности так называемого «центра латышской фашистско-шпионской организации».
С каждой новой очной ставкой все больше падал духом Берзин. Следователь вызывал всех руководителей Разведупра: Урицкого, Давыдова, Никонова, Стиггу. Мужественные разведчики держатся стойко, хотя все они избиты, окровавлены, глаза запали в черных глазницах.