Как сказал когда-то герой-подводник Магомет Гаджиев: „На подводной лодке или все побеждают, или все погибают“, — так что стоит ли удивляться, что юмор этих людей постоянно вертится вокруг темы возможной гибели? Шутки подводников рождаются вовсе не для хохмы — это их тайные формулы выживания, облаченные ради лучшего запоминания в одежды смеха. „Удвоим тройную бдительность“. „За пять минут до катастрофы — разбудить“. „Если лейтенант всё знает, но ещё ничего не умеет, то старики всё умеют, но уже ничего не знают“. Или же абсолютно конкретное: „Да, ты очень хороший парень! Но на корабле — нет такой должности…“
Совершенно другой характер носило флотское остроумие в советские времена. Тогда проблема физического выживания моряков в различных авариях едва ли не перекрывалась проблемой выживания нравственного, требующего ежедневного противостояния самодурству флотского начальства и выработке адского терпения по отношению к дурости воинского устава и требованиям повседневной службы. Отсюда в юморе этого времени так много негатива.
Вот некоторые из образчиков моряцкого шуточного фольклора того периода разных жанров (по записям ленинградского писателя Александра Покровского).
Философский:
«На флоте ЛЮБОЕ НАЧИНАНИЕ всегда делится на четыре стадии:
первая — ЗАПУГИВАНИЕ;
вторая — ЗАПУТЫВАНИЕ;
третья — НАКАЗАНИЕ НЕВИНОВНЫХ;
четвертая — НАГРАЖДЕНИЕ НЕУЧАСТВУЮЩИХ».
Бытовой:
«Старший офицер кричит молодому лейтенанту:
— Кто это тут ходит с такой умной рожей! А ну подойди сюда, я тебе верну человеческий облик!..»
Филологический:
«— Что вы мечетесь, как раненный в жопу рак! Вы мичман или где?..»
Мировоззренческий:
«— Слушай, что стряслось во Вселенной? Умер кто-нибудь из высшего командования или съели твой завтрак?»
Медицинский:
«На флоте нет больных, а есть только живые и мертвые.»
Поведенческий:
«Все пропьем, но флот не опозорим!» — и так далее.
Или вот помню, как уже здесь, на лодке, во время того нашего новогоднего праздника, наш лодочный кок Валентин Иванович припомнил такой эпизод:
«…Я тогда ещё молодым был, — рассказывал он, — только недавно на лодку поступил. Вышел как-то на берег, иду, и вдруг слышу за своей спиной страшный крик:
— Почему зад зашит?
Обернулся и увидел нашего коменданта. Смотрит на меня, аж побагровел весь.
— Почему у вас зад зашит, я спрашиваю?! Зад почему зашит?!.
Оказывается, это он — про шинель мою! Шинель у меня была ещё новая, всего пару дней как получена, так что я ещё и складку на спине не распорол. А он это заметил.
— Разорвите себе зад, или я вам его сейчас сам разорву!!!
Что на это можно ответить?
— Есть, — говорю, — разорвать себе зад! — и приложил руку к бескозырке…»
Я вспомнил, как мы тогда хохотали в кают-компании, как было всем хорошо и весело, и я даже почувствовал тогда себя на время не случайным узником лодки, а членом её большой подводной семьи. Помнится, я даже сам тогда какой-то анекдот рассказал… А! Про Несси. Как приехал турист в Шотландию, на знаменитое озеро Лох-Несс, и интересуется у сторожа: а когда, мол, у вас тут обычно чудовище появляется? А тот ему в ответ: да, как правило, после пятого стакана…
Хорошо мы тогда посидели, хоть и без водки, дружно. Мне даже с друзьями в городе никогда так уютно не было. Даже у Димки Кузнецова в Калуге. Правда, кто-то, как всегда, заскулил, что не хватает девчонок (отчасти я сам в этом виноват, так как настроил их на это тем своим стишком), но где их взять посреди океана? Разве что, как припомнил кто-то, пойти по стопам некоего пирата по имени Бен Бел, который орудует в Южно-Китайском море, грабя туристические и торговые суда и забирая себе наряду с драгоценностями и товаром самых красивых женщин. По слухам, его пиратский гарем на сегодняшний день насчитывает уже около 600 красавиц самых разных национальностей.
Кто-то ещё по этому поводу сказал тогда, что…
— Все стоят к погружению! — снова прервала течение моих мыслей очередная команда по громкоговорящей связи. — Принять главный балласт! Боцман, погружаться на глубину 200 метров с дифферентом на нос три градуса. Курс — по пеленгу шума винтов корабля сопровождения!
Как я узнал, зайдя чуть позже к Алексею в акустическую рубку, в течение нескольких дней мы шли над обширной горной цепью Средне-Атлантического хребта. Но если на поверхности земли покорение вершин кажется делом невероятно трудным, то здесь, в подводном мире, самая высокая вершина находилась не над нами, а под — в трех тысячах метров от нашего днища!..
Несмотря на далеко не экскурсионный характер нашего плавания, экипаж подлодки уже давно втянулся в размеренный ритм подводной жизни и, казалось, напрочь забыл об ожидающей его впереди страшной работе и потенциально возможной опасности. Еда, вахта, сон и снова еда, вахта сменяли друг друга, как кадры закольцованной кинопленки. Коки на камбузе готовили прекрасно, баня клубилась паром круглосуточно, избавляя желающих от накопленного за день пота. Единственным реальным противником на этом этапе пути была только тоска по дому. Ни погода, ни морские волны не доходили сюда, чтобы напомнить нам о том, где мы находились.
Центральная Атлантика была слишком обширна, чтобы американцы могли её всю контролировать. Слишком много каньонов и подводных хребтов обеспечивали нам надежное укрытие от их прослушивающей аппаратуры. К тому же впереди нас шли их собственная «Толедо» и оставленный при ней один из надводных кораблей сопровождения, которые как бы заслоняли нашу лодку, фиксируясь на экранах слежения береговой службы.
Но мы приближались к берегам Америки, через день-другой нам предстояло спуститься с гор Северо-Атлантического хребта и через разлом Атлантис просочиться в Саргассово море, поэтому надо было думать о том, не пора ли осуществить задачу, ради которой, собственно говоря, и затеяно всё это небезопасное плавание.
— …А как происходит торпедирование? — поинтересовался я как-то у Лячина. — С какого расстояния мы можем поразить противника?
— Да хоть с пятидесяти километров! Сегодняшние торпеды — это ведь совсем не те, что применялись во Вторую мировую войну и имели дальность хода от 12 до 22 кабельтовых, то есть от 2-х до 4-х километров (1 кабельтов = 0,1 морской мили = 185,2 м). Из-за небольшой скорости подводных лодок, бывших не в состоянии гоняться за уходящими от них надводными кораблями, существенным фактором тогда был момент обнаружения судна противника, с которым было желательно встретиться на небольшом удалении да ещё и на носовых курсовых углах. Чтобы провести результативную атаку, писал в своей книге «Победа под водой» американский офицер-подводник Уильям Холмс, командир подводной лодки с момента обнаружения судна противника должен действовать быстро и точно, иначе лодка окажется за кормой противника, и тогда неприятельский корабль, как и возможность желанной победы, пройдут мимо. Если судно обнаружено, когда его корпус скрыт за горизонтом, а над поверхностью моря едва-едва виднеются лишь верхушки мачт (а подводные лодки тогда большей частью плавали в надводном положении и только не надолго «ныряли» по мере надобности под воду), первой задачей командира является определение направления движения цели. Обычно, говорит он, это можно быстро сделать, взяв курс прямо на цель и наблюдая в течение нескольких минут, как изменяется пеленг на неё — вправо или влево. Установив таким образом общее направление движения, подводная лодка, приведя цель на траверз, ложится на курс сближения с целью, при этом курсовой угол должен быть равным 90 градусам. Этим курсом лодка идет несколько минут, пока не прояснится обстановка.