Сразу же после них шла каста индейской аристократии, представителей которой можно было отличить по золотым серьгам в виде колец или дисков, которые они носили в мочках ушей, — из-за них испанцы прозвали их «орехонами», или «большими ушами». Орехоны занимали менее высокие должности. Инки правили добросовестно, но также пользовались всеми имевшимися в их распоряжении формами роскоши и привилегиями. У них была самая лучшая еда и одежда, великолепные столовые сервизы, украшения и дворцы, прекрасные женщины, слуги, особый язык, разрешение на кровосмешение, что запрещалось рядовым индейцам;
они могли пользоваться дорогами и специальными мостами, путешествовать в паланкинах; к ним применялась другая шкала наказаний; они имели право жевать слабонаркотическую коку и т. д. Вожди покоренных племен постепенно допускались в этот привилегированный класс. Их сыновей увозили в Куско с тем, чтобы они могли получить там образование и участвовать в придворных церемониях. Таким образом, семьи подвластных Инке правителей навсегда сохраняли свои кастовые отличия, пользуясь привилегиями, но утрачивали при этом большую часть своей власти. Вообще принадлежать к племени инков было престижным, как принадлежать к элите. Группы инков переселялись во вновь завоеванные районы, чтобы сформировать там ядро безоговорочно преданных людей. По мере расширения империи другие племена, говорившие на языке кечуа, стали считаться почетными инками. Таким образом, в обществе инков было сильно развито классовое сознание, причем в основе классовых различий не лежали денежные отношения или частная собственность, а главенствующая каста своим милосердным правлением обеспечивала благосостояние государства.
Харизма привилегированного класса находилась в зависимости от его ничем не прерываемого процветания. Это было разрушено опустошительной эпидемией в Кито, междоусобной войной за престолонаследие и больше всего массовой резней на площади Кахамарки и пленением Инки. Среди жителей Анд стало расти разочарование и безразличие к судьбе бывшего правящего класса. Они не могли постичь, что испанцы, пришедшие с Писарро, представляли собой передовой отряд вторжения, которое в конечном счете поработит их всех. Поэтому они стояли в стороне, и испанцы поняли, что классовые различия в империи инков могут сыграть в их пользу, так же как и семейные раздоры междоусобной войны.
Политика, которую решил проводить Атауальпа, используя всю имевшуюся у него власть, состояла в том, чтобы выплатить выкуп для спасения его собственной жизни. Очевидно, он рассуждал, что испанцы, которые не убили его сразу же после победы, выполнят свое обещание и вернут ему свободу, когда выкуп будет собран. Тогда, на свободе, он получит в свое обладание империю, которую для него завоевали его полководцы. Поэтому он приказал своим военачальникам оставаться на своих местах на юге Перу, ускорить присылку золота для выкупа и не пытаться силой освободить его. Сам Атауальпа был доволен своим существованием в условиях привычного комфорта в Кахамарке, в то время как шло накопление золота.
Вскоре после пленения Атауальпы пришла весть, что его пленного брата Уаскара везут из Куско и что он находится на расстоянии всего нескольких дневных переходов от Кахамарки. Писарро сказал Атауальпе, что ему очень хочется увидеть его соперника, и приказал Атауальпе обеспечить его благополучное прибытие. Испанцы думали, что скоро у них в руках будут два претендента на трон инков. Атауальпа был все еще поглощен политикой в междоусобной войне и был уверен, что испанцы не представляют угрозы внешнего вторжения. Поэтому вместо того, чтобы приказать освободить Уаскара для организации национального сопротивления, он думал только о том, какая опасность ему грозит, если его соперник окажется в Кахамарке.
Поэтому Уаскар был убит своей охраной в Андамарке, в горах, выше долины Санта между Уамачуко и Уайласом, немного южнее Кахамарки. Атауальпа, протестуя, заявил испанцам, что охрана Уаскара действовала по своей собственной инициативе, и Писарро принял это в высшей степени маловероятное объяснение. Трудно было допустить, чтобы какой-нибудь перуанец осмелился убить брата Атауальпы, не имея на то его четкого приказа, особенно в такой близости от него.
Убийство Уаскара было кульминацией истребления ветви королевской фамилии из Куско, и оно немедленно дало Атауальпе личное преимущество. «Так он обычно поступал со своими братьями „…“ потому что, по его собственным словам, он убил многих из них, кто пошел за его братом [Уаскаром]». Среди предметов, которыми очень дорожил Атауальпа, была голова Атока, одного из полководцев Уаскара, который взял Атауальпу в плен под Томебамбой и потерпел поражение в первом же сражении гражданской войны под Амбато, южнее Кито. Кристобаль де Мена видел эту «голову, обтянутую кожей, с волосами и высохшей плотью. В ее стиснутых зубах было зажато серебряное горлышко. Сверху к голове была приделана золотая чаша. Атауальпа имел обыкновение пить из нее, когда ему напоминали о войнах, развязанных против него его братом. Ему наливали чичу в золотую чашу, и он пил ее из горлышка во рту головы».
Атауальпа продолжал закреплять свой успех в гражданской войне другими способами, находясь в Кахамарке. По словам Педро Писарро, два единокровных брата [Атауальпы] Уаман Титу и Маята Юпанки попросили разрешения у губернатора Писарро уехать из Кахамарки к себе домой в Куско. Хотя испанцы и вооружили их мечами, Атауальпа подослал к ним людей, чтобы те убили их в пути. Два других брата прибыли в Кахамарку в середине 1533 года; одним из них был Тупак Уальпа, человек, у которого теперь, после смерти Уаскара, были наибольшие права на то, чтобы стать преемником Уайна-Капака. «Они приехали тайно из страха перед своим братом… Они спали возле губернатора, потому что они не осмеливались ложиться спать в каком-нибудь другом месте» и «не выходили из своей комнаты, притворяясь больными в течение всего времени, что Атауальпа был там. [Тупак Уальпа] делал это из страха перед Атауальпой, который мог подослать к ним убийц и расправиться с ними, как он это сделал с другими братьями».
Междоусобные войны порождают неистовые страсти и сильную ненависть. Поведение Атауальпы было понятно с точки зрения его собственных притязаний на трон Инки, но было трагичным перед лицом иностранной угрозы. Страна оказалась лишенной руководства и единства в момент, когда и то и другое ей были нужны больше всего. Если бы испанцы появились здесь год спустя, они бы попали в страну, которой бы твердо правил Атауальпа. И, как писал Педро Писарро, «если бы Уайна-Капак был жив, когда испанцы пришли на эту землю, было бы невозможно ее завоевать, так как он пользовался огромной любовью своих подданных… А также если бы страна не была разделена войной между Уаскаром и Атауальпой, мы не смогли бы вторгнуться в нее или завоевать ее, если только больше тысячи испанцев не прибыли бы одновременно. Но в то время было невозможно собрать вместе даже пять сотен человек, потому что людей было так мало, а также потому, что страна пользовалась дурной репутацией».
Атауальпа однажды попытался помериться силами с испанцами. Он предложил, чтобы один из людей Писарро вышел бороться против местного великана по имени Тукуйкуйучи. Писарро принял вызов и назначил на поединок крепкого Алонсо Диаса. Индейский боец явился обнаженный, с коротко подстриженными волосами. Сначала победа склонялась в его сторону. Но Диас вывернулся, поймал Тукуйкуйучи в смертельный захват и задушил его. Благоговение индейцев перед испанцами возросло еще больше.