Для этого она налила в кастрюльку вино и масло, добавила туда пряные травы, лук-порей и немного чесноку. Она порождала, пока все подрумянится, и насыпала в кастрюльку немного муки, потом положила мясо жареного каплуна и только в последний момент добавила порезанные финики и сушеную мушмулу. От рагу шел чудный аромат.
Валери сняла кастрюльку с огня и поставила ее на землю, где уже устроились трое мужчин, Хелион держался немного поодаль. Мужчины расположились полукругом и нетерпеливо ждали начала трапезы.
Девушка не собиралась присоединяться к ним, и д'Арлей удивленно и очень выразительно посмотрел на нее.
— Мадемуазель, если вы не станете с нами есть, еда потеряет для нас всю прелесть.
Валери покачала головой:
— Господин, мне не следует так делать. Мой отец всегда ел первым, а потом садились есть моя мать и я. Так принято во время путешествий.
— Нам придется изменить этот обычай. — Д'Арлей подвинулся, чтобы девушка могла присоединиться к остальным. — Садитесь со мной рядом, и мы предложим вам пищу в первую очередь.
Ему не удалось выполнить обещание, потому что Прежан Кеннеди уже опустил ложку в котелок. Он проглотил первую порцию и с одобрением покачал головой.
— Вкусное блюдо, — сказал он, облизывая губы. — В Шотландии мы варим это без всяких хитрых приправ. Хорошая пища помогает шотландцам стать сильными, с крепкими руками и рассудительными головами. Эти крепкие руки прогонят англичан за Ла-Манш, когда для этого наступит подходящее время.
Кеннеди понял, что его похвальба вызвала у спутников раздражение, и тут же добавил:
— Я хочу сказать только одно — рыцари Франции не смогут выиграть войну, если она разразится.
Д’Арлей неохотно сказал:
— Я с вами согласен.
— Войну можно выиграть только с помощью пушек и бомбард. Многие предусмотрительные шотландцы станут служить в качестве бомбардиров.
Некоторое время царило молчание. Все были голодны и ели с большим удовольствием. А девушке было приятно, что все спутники оценили ее усилия. Д'Арлей обратил внимание, что Валери так и не приняла участия в трапезе.
— Я понимаю, почему вы не едите, — сказал он. — Но вы не должны поддаваться горю. Начинайте есть! На время хотя бы расстаньтесь с печальными мыслями и поешьте, пока эти голодные волки не выскребли котелок дочиста.
— Милорд, у меня отсутствует аппетит.
Но все-таки Валери послушалась д'Арлея и начала медленно есть.
Дождь еще не начинался, хотя небо совсем потемнело. Не было видно ни звездочки. Вокруг огня сновали летучие мыши. Каминка-попутчик покружилась и улетела, затем вернулась, крича: «Чат! Чат!» Где-то рядом ухала сова.
Д’Арлей постоянно наблюдал за Валери и заметил, что у нее все время меняется настроение. Сначала она не поднимала головы, вздыхала и не интересовалась пищей. Потом глаза засверкали, руки крепко сжались в кулаки. Д'Арлей был уверен, что она вспоминает ссору с Элис. Он подумал: «Эта девушка обладает сильным и воинственным характером».
Валери расслабилась, казалось, она что-то вспоминала. Руки свободно лежали на коленях. Глаза невидяще уставились в темноту.
— О чем вы думаете? — спросил д’Арлей. — Мне кажется, что вы находитесь очень далеко от нас.
Девушка покраснела.
— Мне стыдно признаться. Это… это нечто весьма тривиальное. Если вам станет известно, о чем я только что размышляла, вы плохо обо мне подумаете.
Остальная компания продолжала с аппетитом есть, не обращая ни на что внимания. Чавканье Хелиона было отчетливо слышно, хотя он и сидел особняком. Хелион расположился не слишком близко к огню, чтобы не проявлять непочтительности к знатным особам, но и не слишком далеко, дабы не лишать себя возможности погреться. Д'Арлей придвинулся ближе к девушке.
— Расскажите мне, — настаивал он.
Девушка колебалась:
— Право, мне… очень стыдно, что я… могу думать об этом в такое время. — Она взглянула на него и сильно покраснела. — Это красота бархатного платья, что было надето на благородной даме.
Д’Арлей улыбнулся:
— Я ехал два дня вместе с ними и не могу сказать, какого цвета был ее наряд. Это что, действительно красивое платье?
— О, его просто невозможно описать! Мне кажется, что у него был самый редкий и прелестный оттенок синего цвета! — Валери разговорилась, и слова лились бурным потоком. — Вы заметили кружева у нее на шее и на запястьях? Мне кажется, что вы даже не обратили на них внимания. Я никогда не видела подобной красоты! А перья на шляпе! Мне хотелось их погладить, чтобы ощутить их мягкость. Ее туфли…
Девушка остановилась и быстро прикрыла юбкой собственные башмаки. Она боялась, что д'Арлей увидит их. Но Валери опоздала. Д’Арлей еще раньше с жалостью отметил, что они были старыми и что их изготовил плохой сапожник. Он также обратил внимание, что ее лосины были очень дешевыми и покрыты множеством заплаток. Обычно женщины — молодые или старые, благородные или простые — всегда старались, чтобы лосины были в полном порядке.
— Вам кажется, что важно быть хорошо одетой? — спросил д’Арлей.
Девушка вздохнула:
— Когда у вас ничего нет, это становится весьма важным. С тех пор как умерла моя мать — а это было шесть лет назад, — я стала сама шить себе одежду. Но из меня вышла плохая портниха, как вы сами уже успели заметить.
— Мне кажется, что для вас не так важны нарядные одежды. Вы настолько привлекательны, что меня очень заинтересовали. Наверное, у вас кругом полно воздыхателей и это… Даже иногда может представлять для вас некоторую опасность.
— Лудильщики и парикмахеры и еще подавальщики в тавернах. — Теперь девушка разговаривала более спокойно. — Да, у меня есть обожатели, но это очень простые люди. Если девушка постоянно находится в дороге, как это случилось со мной, она не может избежать подобного внимания.
— Вам это все неприятно?
— Не-е-ет.
Манеры девушки разительно изменились. На мгновение она позабыла о своем горе. Она заулыбалась и принялась все подробно объяснять:
— Я умею избегать их внимания. Когда у нас были деньги и мы могли остановиться в харчевне… Так было не часто, господин, и это всегда было для меня великим событием. В таких случаях я всегда делала именно так. — Валери выпрямилась и сказала: — Смотрите!
Уголки рта у нее опустились, контуры бровей также изменились не к лучшему. В ее внешности появилось что-то неприятное. Довольная произведенным эффектом, Валери рассмеялась:
— Можете мне поверить, что, только раз взглянув на меня, все кавалеры сразу исчезали. Но иногда, когда вокруг было много мужчин и мне следовало быть более осторожной, я натягивала на лоб капюшон и начинала выглядеть вот так.
На этот раз д’Арлею показалось, что лицо у нее стало удивительно широким. Глаза сделались жесткими и приобрели неприятный блеск. У Валери был вид простой, нахальной и неряшливой девицы и к тому же не очень умной. Она стала настолько непривлекательной, что ни один мужчина не пожелал бы подарить ей свой взгляд.
— Если я изображала из себя такую девицу, ко мне никто не приставал, — сказала она, и ее лицо приняло обычный вид. — Мой отец говорил, если бы я родилась мужчиной, из меня вышел бы неплохой актер. Он даже говорил, что я могла бы стать ему равной, а это, господин, самая большая похвала со стороны актера.
Прежан Кеннеди промокнул губы кончиком клетчатого платка и отодвинулся от котелка. Затем он оглядел лица спутников, которые с трудом можно было различить в наступившей темноте.
— Нам следует поговорить, — сказал он.