Уэнделл хотел… он хотел…
— Уэнделл, — перебил Сэм Джадж, — вбил себе в голову, что твоей женушке мало того, что она получает от меня. Сам он говорит, что это она пыталась под него подстелиться, но я-то слышал, как она кричала! За посягательство на имущество капитана Уэнделл будет наказан.
— Тогда почему связана моя жена?
— Потому что она пыталась выцарапать глаза сначала ему, а потом и мне.
Сэм Джадж оттянул пальцем ворот рубашки. Под ним обнаружилось несколько сочащихся кровью царапин.
— Ну, не говорил ли я, что в этом тихом омуте водятся черти?
— Да, капитан, сэр, — устало произнес Джерри. — Отпустите ее. Она больше не причинит вам хлопот.
Не обращая на него внимания, Джадж махнул Хэнку, все это время стоявшему с плеткой наготове.
— Дай Уэнделлу десять ударов. Внимание! Всем смотреть! И чтобы впредь было ясно, что дамочка находится под крылом капитана. Следующий, чья память окажется короткой, получит тридцать.
Джерри повернулся вместе с другими и встал по возможности так, чтобы заслонить Рэй обзор.
Уэнделл был привязан в такой позе, что казалось, он нежно обнимает мачту. Его широченная спина блестела от пота, он со страхом ждал наказания. Прежде чем впиться в живую плоть, девятихвостая плеть прошелестела в воздухе с обманчиво мягким звуком. Для каждого нового удара ее опускали в морскую воду, чтобы тонкие кожаные ремни пропитались солью. Это приносило большую боль, похожую на ожог. По мере того как плеть ласкала спину Уэн-делла, на белой коже возникало зловещее перекрестье красных рубцов. На седьмом ударе матрос издал хриплый крик, от которого Рэй бросило в пот. Дальнейшую экзекуцию он перенес молча, если не считать жалобного поскуливания. Все наказание заняло несколько минут, но казалось, что длилось целую вечность.
— Развяжите его и пусть возьмет плеть, — последовал приказ. — Маклеллан, твоя очередь.
Из всей команды один Джерри не испытал при этом никакого удивления. При виде царапин на шее капитана он понял, что услышит именно это. Не говорил ли Джадж, что за проступок одного будет наказан другой? Еще он был уверен, что наказание — это расплата за чрезмерную догадливость, ведь тогда, в трюме, он намекнул Сэму Джаджу на его извращенные наклонности.
— Дашь ему двадцать, — приказал тот Уэнделлу, пока Джерри расстегивал рубашку.
— За что?! — воскликнула Рэй. — Он же ни в чем не виноват!
— Правильно, виноваты вы, мэм, — невозмутимо ответил Джадж. — Вы позволили себе наброситься на одного из моих матросов.
— В порядке самозащиты!
— Уэнделл говорит, что вы сами навязались ему в обмен на прогулку по палубе под покровом ночи, а когда услышали мои шаги, то сделали вид, что защищаетесь.
— Это наглая ложь! Ложь! Я бы никогда не попросила этого человека ни о чем, тем более ценой своего тела! — В надежде вырваться, Рэй пнула одного из тех, кто ее держал. С тем же успехом она могла пнуть мраморную колонну. — Мистер Джадж, я не хотела вас царапать! Я была не в себе! Не трогайте моего мужа, прошу вас, умоляю!
— Двадцать один удар, — бесстрастно произнес Сэм Джадж.
— Что?! Нет, нет! — По щекам Рэй градом покатились слезы. — Не делайте этого!
— Двадцать два удара.
Она умолкла, полная ненависти к себе за мольбы, которые лишь усугубили положение Джерри. Чтобы не разрыдаться, пришлось до крови прикусить губу.
— Ей совсем ни к чему на это смотреть, — заметил Джерри, отбрасывая рубашку. — Вы уже настояли на своем.
— Двадцать три удара. Вашей женушке не помешает побыть среди зрителей.
Джерри услышал свистящий звук. Рэй втянула в себя воздух, стараясь сохранить самообладание. Не оглядываясь, он прошел к мачте, еще мокрой от пота Уэнделла, и позволил себя привязать.
— Хочешь «затычку», Маклеллан? — прошептал Хэнк.
Джерри кивнул.
«Затычкой» назывался туго свернутый кусок парусины, который наказуемый стискивал зубами. Это помогало переносить боль от ударов без криков и стонов. Зажав зубами протянутую материю, Джерри повернул лицо в сторону Рэй, надеясь, что она поймет: он достаточно стоек, чтобы все вынести. Глаза ее были тусклыми, несчастными, на припухшей нижней губе виднелось пятнышко крови. Но она больше не плакала.
— Начинай!
В первый удар Уэнделл вложил всю свою неприязнь к Джерри. Он явно намеревался превратить наказание в личную месть, а поскольку человек он был далеко не слабый, это ему вполне удалось. Упорное молчание Джерри лишь подливало масла в яростный огонь, бушевавший в душе Уэнделла.
От боли глаза Джерри наполнились слезами, и лицо Рэй расплылось. От ударов содрогалось все тело, ноги грозили подкоситься. Речь шла уже не о рубцах — по спине ползли теплые струйки смешанной с морской водой крови. Джерри знал это, потому что видел ведро, куда Уэнделл погружал плеть: вода в нем становилась все краснее. Чтобы удержаться на ногах, Джерри тянул за веревки, которыми был привязан к мачте. От напряжения его пальцы стали багровыми. На двадцатом ударе он ощутил кровь и во рту, когда вопреки «затычке» прокусил язык, а на двадцать втором сквозь красную пелену в глазах увидел, как Рэй всем телом подалась вперед и кивок Сэма Джаджа матросам, чтобы отпустили ее. Он был отвязан сразу после двадцать третьего удара и рухнул бы на палубу, если б Рэй не подставила плечо. Вытолкнув изо рта «затычку», Джерри обнял девушку трясущимися от напряжения руками.
— Как трогательно, — хмыкнул Сэм Джадж. — А теперь все за работу! Миллер, отведи миссис Маклеллан обратно в каюту. Там ее развяжешь, но не раньше. Надеюсь, теперь она станет держать когти втянутыми.
С этими словами он отправился на мостик. Миллер приблизился к Рэй и Джерри, но остался в стороне, украдкой давая им возможность перемолвиться парой слов.
— Не тревожься, я это переживу, — сказал Джерри.
— Я буду послушной, клянусь! Что бы ни случилось!
— Не говори так. Ты поступила правильно. Поступай так и впредь. Я человек привычный, я выдержу.
Однако Рэй решила, что больше никому не позволит издеваться над Джерри, даже ценой собственной чести. Но мысли эти она оставила при себе, просто улыбнулась и поспешила прочь, пока слезы еще удавалось сдерживать.
Рэй сидела на краю кровати и подшивала отпоровшийся подол, когда в коридоре послышались шаги. Не успела она подняться, как дверь распахнулась и захлопнулась снова — за Джерри. С другой стороны по ней забарабанили чем-то тяжелым.
— Что происходит?
— Прилаживают еще одну задвижку, побольше, — пояснил Джерри. — Джадж решил держать нас обоих здесь до тех пор, пока герцог Линфилд не заплатит выкуп.
Сердце Рэй защемило и ушло в пятки.
— Значит, мы уже в лондонском порту?
— Нет, но у берегов Англии. Между прочим, прибыли под датским флагом. Оказывается, наш капитан знаком с местными контрабандистами и получил пристанище в одной из бухт, где они держат свои посудины.
Значит, они у цели, подумала Рэй. Со дня расправы над Джерри прошла неделя, но с тем же успехом могло пройти и полгода. Никогда она не ощущала себя настолько отрезанной от жизни, как в эти дни. Поначалу она жила в непрестанном страхе, но постепенно чувства притупились. Вот и теперь она лишь кивнула головой и снова занялась починкой подола.
Некоторое время Джерри молча наблюдал за Рэй. Казалось, она впала в оцепенение. Впервые за все время он увидел ее подавленной. Да Джерри и сам сомневался, что им удастся как-то выбраться из этой переделки, и безразличие Рэй только упрочило эти сомнения.
Джерри присел на кровать. Рэй вздрогнула и уколола палец.
— Тебе неприятно мое присутствие?
Она лишь пожала плечами, по-прежнему избегая его взгляда.