После этого, испустив томный вздох, свидетельствовавший о пресыщении земными радостями, он сел.
– Полагаю, вы удивляетесь, почему я не отправился спать вместо того, чтобы сидеть, развалясь в кресле, в самый разгар игры, – сказал он, ни к кому в особенности не обращаясь. – В сущности, я и сам не знаю. Причина явно не в картах, которые были у меня на руках. И насколько я помню, если я должен это помнить, беседа тоже к этому не располагала, – заметил он, осуждающе взглянув на Федерса, на лице которого застыло бессмысленное выражение. – Принимая во внимание, что обслуживание в этом отвратительном заведении настолько уподобило мое пребывание здесь пребыванию в чистилище, поразительно, что я не удалился в ближайший трактир, пусть даже его владелец оказался бы неотесанным деревенщиной.
От этих замечаний ярость переполнила Мартина, но Эдвард почувствовал себя настолько лучше, выплеснув свое раздражение, что даже улыбнулся хозяину.
– Могу я, с вашего позволения, позвонить, чтобы принесли воды? – вежливо поинтересовался он с невинным видом. – Сомневаюсь, что этот напиток когда-либо украшал ваш стол, будь то в бокале или в бадье для мытья столов, – сказал он, с отвращением разглядывая пятна от вина, – но когда я пью плохой бренди, у меня разыгрывается мигрень, и единственная вещь, которая, кажется, мне помогает, – это вода.
Он откинулся на спинку кресла и закрыл глаза, чтобы подчеркнуть крайнюю степень своих страданий, и приготовился ждать, когда Мартин позовет слугу.
– Я понимаю ваше состояние, – сообщил ему Федерс, от всей души сочувствуя товарищу по несчастью. – Я и сам довольно отвратительно себя чувствую, но вы же не собираетесь в самом деле пить воду? Уверяю, вам это не понравится. Выпейте еще бренди. Или, может, вам стоит попробовать пива.
Эдвард выпрямился, открыл глаза и устремил на Федерса убийственный взгляд.
– Не знаю, с чего ты решил, что знаешь, что лучше всего подойдет моему организму, – сказал он тоном, который привел в замешательство не одного закаленного аристократа, – но смею заверить, что ты ошибаешься. – Федерс моргнул от такого выговора. – Я буду куда увереннее, что ты в целости и сохранности возвратишься в лоно своей семьи, если тоже воздержишься от бренди.
Совершив героическое усилие, чтобы взять себя в руки, Питер лучезарно улыбнулся Эдварду.
– Право, не стоит за меня беспокоиться.
– Прежде я за собой этого не замечал, – ответил Эдвард, ужаснувшись при мысли о таком нехарактерном для себя поведении.
– Вот только головная боль немного утихнет, и я буду как огурчик, – продолжил Питер. – Однако мысль о воде никогда не приходила мне в голову. Удивительно, что ты держишь у себя эту дрянь, Мартин!
– Заткнись, болван, – прорычал Вариен, после чего повернулся к Эдварду и свирепо уставился на него. – Нед с минуты на минуту принесет бренди, можешь попросить у него воды. Если кому-нибудь требуется что-то еще, пусть скажет об этом сейчас. Я не держу у себя бездельников, которые только и делают, что обжираются да наращивают себе бока, – воинственно заявил он. – И все-таки я получаю, что хочу, когда мне это необходимо.
Последние слова были обращены к Эдварду, но упомянутый джентльмен снова закрыл глаза. Он считал ниже своего достоинства препираться с Мартином.
– Пропустите рюмочку, – встрял Питер. Бурлившие вокруг страсти совершенно его не трогали. – Глупо волноваться из-за такой чепухи, как вода. – Подавив сладкий зевок, он встал и потянулся всем своим длинным, гибким телом. Его взгляд упал на карты Мартина, и в его глазах тут же вспыхнул интерес. – Что за дрянные карты! У тебя же был вполне приличный набор до того, как я заснул.
Не замечая ни тяжелого взгляда Мартина, ни того, как тот стиснул зубы, Федерс перегнулся через стол, чтобы посмотреть на карты Бретта.
– Снова ободрал его как липку, да? – весело объявил он. – Черт, удача и впрямь на твоей стороне.
– Ты не играешь, так что сядь и закрой рот, – приказал Бретт, еле сдерживая раздражение.
– Не надо кипятиться, – сказал Питер, никак не отреагировав на оскорбление и то, что глаза Мартина налились кровью и опасно заблестели. – Мартин поступил, как последний болван, сделав ставку при таких картах, но это его деньги, и он может делать с ними все, что ему заблагорассудится.
Мартин привстал, кровожадно глядя на Питера, но Эдвард опередил его.
– Если мои уши меня не обманывают, – произнес он, приподнимая голову и устремляя взгляд на дверь, – это смерти подобная поступь добросовестного Неда.
Мартин снова опустился на стул, но его глаза по-прежнему опасно сверкали.
– Я много от тебя натерпелся, – презрительно сказал Эдвард Федерсу, – но глупого бормотания безусого юнца мне не вынести, когда этот мерзкий бренди молотом стучит у меня в голове.
Однако его слова никак не повлияли на веселое настроение Федерса по той простой причине, что он не верил, что Ханглсби говорит серьезно.
– Где тебя носило? – требовательно спросил Мартин. – Я уж было начал надеяться, что ты умер.
– Так оно и будет, если я продолжу носиться туда-сюда по этим коридорам, – ответил седой слуга, отодвинув в сторону пустые бутылки и поставив бренди и бокалы перед Мартином. – Дорога в ад и та теплее, чем этот старый замок. – Он увернулся, когда Мартин вяло замахнулся на него. – Ваша светлость желает что-нибудь еще?
– Мистер Ханглсби не прочь получить воду. И не надо на меня так смотреть, – грубо бросил Мартин, увидев, что Нед недоверчиво вытаращил глаза. – Не я собираюсь ее пить.
– Вне всяких сомнений, мое отвратительное состояние лучше всяких слов говорит о качестве вашего бренди, – вкрадчиво произнес Эдвард.
От тихого голоса, неожиданно раздавшегося у него за спиной, Нед резко обернулся и споткнулся о спаниеля Мартина. Тот взвизгнул и вцепился ему в лодыжку. Нед замахнулся на него.
– Только тронь собаку, и я пущу тебе кровь, – предупредил Мартин.
– Эта старая сука когда-нибудь оттяпает от меня кусок, – возмутился Нед.
– Это будет малой платой за ее страдания.
– Мне в высшей степени неприятно прерывать вашу непринужденную беседу, но я настоятельно умоляю побыстрее принести мне воды, – пробормотал Эдвард приторно-сладким голосом. – Это мерзкое зелье, которое мы пили, так пагубно сказалось на моей тонкой натуре, что любая минута моей жизни угрожает стать последней. – Заметив недоверчивый взгляд Неда, Эдвард растянул губы в слабой улыбке. – Не стоит беспокоиться. Я не душевнобольной, и вам не потребуется никого звать на помощь, чтобы усмирить меня.
– Вам придется чуток подождать, – сварливо пробормотал Нед. – Мы не держим воды в доме ночью.
– Тогда прекрати стенать и поди прочь, – приказал Мартин.
Нед почти подошел к двери, когда Мартин крикнул ему вдогонку звенящим от раздражения голосом:
– Скажи моей сестре, что я хочу, чтобы она оделась и сразу же спустилась сюда.
Нед резко обернулся, от удивления позабыв про свой ревматизм.
– Но она крепко спит, – пробормотал слуга. – Она уже давно легла.
– Тогда разбуди ее, – прорычал Мартин. – Я хочу, чтобы сестра была здесь через пятнадцать минут, иначе я поднимусь и сам приведу ее.
Нед был не из тех, кто рискует своей шкурой ради другого, но предпринял последнюю попытку защитить хозяйку.
– Вы же знаете, она не спустится, раз у вас гости.
– Даю тебе пятнадцать минут, чтобы привести ее сюда, а не то натравлю на тебя собаку, – пригрозил Мартин.