Василий не обиделся на насмешку, но был чрезвычайно раздосадован тем, что их неожиданное появление помешало ему должным образом распорядиться тремя парами великолепных обнаженных грудей.
— А ты как здесь очутился, Штефан? И почему мне никто не сказал, что сегодня вечером ты собираешься куда-то поехать?
Усмехнувшись, Штефан внимательно поглядел на кузена:
— Если бы ты не поленился принять гонца от матери в любой из трех минувших дней вместо того, чтобы делать вид, что тебя нет дома, ей не пришлось бы обращаться ко мне с вопросом, куда это я тебя услал. Кстати, а как ты ухитряешься не встречаться с ней во дворце.
Василий нетерпеливо провел рукой по золотистой шевелюре:
— Это нелегко. И ты, значит, объяснил ей, что никуда меня не отсылал?
— Нет, я только пообещал найти тебя и прислать к ней как можно скорее. Почему ты ее избегаешь, кузен?
— Потому что всякий раз, получив от матери официальное приглашение, я готов биться об заклад, что мне это будет не по душе. Она опять начнет меня пилить и убеждать, что пора жениться, как три месяца назад, или отчитает за мою последнюю интрижку.
— Какую? — полюбопытствовал Штефан.
— Ту, о которой ей удалось прознать. Так как у Василия в столице была не одна любовница, а сразу три, не считая Фатимы, обосновавшейся у него дома, а также несметного количества других женщин, постоянно вешавшихся ему на шею, то комфорт, с которым он расположился в таборе, был достоин всяческого удивления. Как и любой другой мужчина, по крайней мере свободный от любви к определенной женщине, Василий, в отличие от Штефана, любил разнообразие, но вкусил его уже столько, что любой другой на его месте давно бы уже пресытился.
— Может, ты пошлешь меня куда-нибудь? — с надеждой спросил Василий. Штефан рассмеялся:
— Только не сейчас — ведь я обещал тетке доставить тебя даже лично, если потребуется. На этот раз, дружок, тебе придется смириться с нравоучениями, пилежкой и язвительными упреками. А в следующий раз предупреди заранее, и я пошлю тебя хоть в Австрию, хоть во Францию, и даже на несколько месяцев, хоть и не вижу в этом большого смысла, потому что, когда ты вернешься, твоя мать будет тут как тут. Ты бы лучше подумал над тем, чего она от тебя добивается.
— Чтобы я женился? — фыркнул Василий. — Да это просто смешно. Меня никогда бы не удовлетворила только одна женщина.
— А кто сказал, что ты должен ограничивать себя?
Василий бросил на Штефана кислый взгляд:
— У твоей королевы старомодные представления о верности, говорю это на случай, если ты сам еще не заметил. Господи, да если я женюсь, мне придется скрывать это от Тани, иначе она возьмет с меня клятву, чтобы в мою постель допускалась только графиня и никакая другая женщина.
Симон с Лазарем рассмеялись еще до того, как он, закончил свою тираду, но Штефану было не до смеха.
— Таня тебе что-нибудь об этом говорила?
— Только то, что мне следовало бы посвятить как можно больше времени поискам настоящей женщины, то есть столько же, сколько я трачу на погоню за недостойными. Уж не знаю почему, но она вбила себе в голову, что я несчастлив. Ты можешь такое вообразить? Да я и помыслить не могу о том, чтобы стать счастливее!
— Она влюбленная женщина, — заметил Лазарь, — а влюбленным женщинам хочется, чтобы все вокруг тоже были влюблены.
— Может, и так, но скорее всего ей накапала моя мамаша, ведь она готова жаловаться любому, кто согласится ее выслушать, — ответил Василий. — Это прямо божеское наказание — быть единственным ребенком, у которого мать к тому же озабочена продолжением рода.
— Скажи «спасибо», что у тебя нет царственного отца, который пекся бы о том же, — сухо заметил Штефан.
Все рассмеялись, но в прошлом году, когда Штефана отправили в Америку на поиски своей суженой, им было совсем не до смеха.
Штефан был вне себя от ярости и с ужасом думал о браке.
Но, к счастью, внезапная любовь к царственной наследнице поразила его в самое сердце, и, что еще удачнее, княжна тоже полюбила Штефана.
Внезапно Василия осенила счастливая мысль:
— Я придумал! Почему бы тебе, Штефан, не приказать моей матери снова выйти замуж? Тогда бы ей не Пришлось думать только о внуках, нашлись бы и другие заботы.
Продолжая улыбаться, Штефан покачал головой:
— Я слишком люблю свою тетку, чтобы приказывать ей делать то, чего ей самой не хочется. Лучше скажи, как это ты оказался тут один? Ведь обычно ваша троица неразлучна.
Наконец улыбнулся и Василий:
— Собственно говоря, я приехал сюда за новой лошадью. Динику прислал парня сказать мне, что у него есть отличный жеребец.
При этих словах Лазарь, такой же страстный любитель породистых лошадей, как и Василий, оживился:
— И ты купил его?
— Он оказался хуже, чем я думал.
— Ну да, — понимающе кивнул Лазарь. — И ты решил вознаградить себя за бесплодную поездку?
— Разумеется. Конечно, я буду только рад, если вы с Симоном составите мне компанию, но к "тебе, Штефан, это не относится.
— Да я бы и не принял твоего приглашения, — усмехнулся Штефан.
— И все же не буду рисковать, — заверил его Василий. — Королева снизошла до того, чтобы простить меня, и теперь я на ее стороне.
Штефан насмешливо приподнял бровь:
— А ты уверен? Она по-прежнему называет тебя павлином. Ты это знаешь?
— Да, — самодовольно ответил Василий. — Но теперь она произносит это слово с нежностью и не добавляет эпитета «безмозглый», который так хорошо с ним сочетается.
Штефан хмыкнул. Его жена не отличалась излишней тактичностью, и даже то, что она была королевой Кардинии и почти всегда находилась на людях, не могло обуздать ее острого язычка. Впрочем, двор уже начал привыкать к ее американским манерам и полному отсутствию дипломатических способностей.
Слова Василия напомнили королю, что Таня дожидается его, чтобы выполнить свое обещание.
— Мы забыли о твоей матери.
— Я пытался забыть, — проворчал Василий, и его руки обвили талии двух цыганочек. — Имей сострадание, кузен. Скажи ей, что не сумел меня найти.
— И не надейся! Через два часа ты должен явиться в отчий дом. Лазарь и Симон позаботятся о том, чтобы ты пришел вовремя. А пока что, наслаждайтесь, друзья мои!
Лазарь и Симон уже спешивались, предвкушая приятные минуты, но, когда Штефан направил коня в сторону от табора, Василий вдруг вскочил и закричал ему вслед: «Погоди!», стремительно выхватив свою рубашку из-под прелестного бедра. Женщины громко запротестовали, и Лазарь, поняв, что Василий, как всегда, ставит дело превыше удовольствий, тоже попытался возразить:
— Не будь глупцом, Василий. Там двадцать человек охраны.
— Этого недостаточно, — возразил Василий и заметался в поисках своего плаща.
Симон разочарованно заморгал, но доказывать, что Штефан возмутится тем, что Василий считает его неспособным позаботиться о собственной персоне за время короткого путешествия во дворец, было бессмысленно: короля скорее всего только позабавит, что Василий готов оставить таких покладистых бабенок, когда в этом нет решительно никакой необходимости.
Симон со вздохом поставил ногу в стремя, но Василий остановил его:
— Одного из нас будет вполне достаточно. Вы оба можете остаться, тем более что дамы уже разогрелись.
— Да, но ведь распалил-то их ты!
— Так скажите «спасибо»! У меня нет ни малейшего желания выслушивать материнские нотации, но раз уж вы непременно хотите ехать вместе, то я, в свою очередь, позабочусь, чтобы и вы испили чашу сию.
— В таком случае — до завтра.
Глава 3
Тем же вечером графиня Петровская встречала сына в гостиной.