Но он в отличие от щеголей не умел красноречиво выражать свои мысли. Не будет же он говорить жене те банальности, которые обычно мужчины говорят любовницам. Нет, лучше помолчать, чтобы не оскорбить ее сравнением. К тому же он пришел сюда совсем для другого.
Чтобы сообщить, что он вынужден покинуть ее — опять. Он принес с собой официальный приказ командующего, в котором ему предписывалось немедленно выехать в полк в Париж. Конный курьер доставил его как раз в тот момент, когда он прощался с последними гостями, прибывшими на свадьбу.
— Вы странно молчаливы. — Она улыбнулась и сложила руки так, что они скрыли нижнюю часть ее живота. — Я начинаю думать, что… не произвела на вас впечатления.
— Мадам, вы неправильно понимаете мое благоговение перед вами. Я должен вам кое-что сказать… показать.
— Я очень надеялась на это. — В ее соблазнительном смехе слышались и робость, и кокетство. — Но вы все еще одеты. — Она многозначительно посмотрела на просторную кровать. — Позвать вашего камердинера?
— Нет.
Он не мог оторвать взгляд от ее вздымающейся при каждом вдохе груди. Шелк и причудливая игра света безжалостно терзали его. Ее едва уловимый запах пробуждал его чувственность.
— Пожалуйста, выслушайте меня, Делла. Я пробыл здесь каких-то пять дней. Мы еще чужие друг другу. Вам нужно время, чтобы… убедиться.
Она отрицательно покачала головой, и ее темные волосы заволновались, как море.
— Я уверена в том, что хочу быть вашей женой. Что еще?
— Есть и другие соображения.
— Так изложите их мне, муж, — проговорила она и почти вплотную приблизилась к нему. В ее глазах горел призывный огонь.
Он смял приказ. Какая несправедливость, что сегодня, в день свадьбы, он должен лишить себя прелести познания собственной жены. Он не ляжет с ней в эту ночь, чтобы оставить поутру. Это будет еще большей несправедливостью, теперь уже по отношению к ней.
Он не мог забыть тень сомнения, промелькнувшую в ее глазах, когда она под руку с отцом шла к алтарю. Он не слышал, о чем они говорили за минуту до этого во дворе церкви, но знал, что ее отец против их брака. Если он будет любить ее в эту ночь, а потом уедет, то предаст ее, женщину, которая проявила удивительную отвагу, согласившись выйти за него замуж.
О, это будет тяжелейшим испытанием, выпавшим на его долю!
— Я слишком спешу? — Она беспомощно всплеснула руками. — У меня нет опыта в том, как быть женой.
— Сударыня, вам нужно только быть самой собой, — сказал он, чувствуя, что теряет контроль над собой.
Ему казалось, что он балансирует на лезвии бритвы. Один неверный шаг — и с ним покончено. Как он может отказать ей? Ее запах одурманивал его. Она вся одурманивала его.
— Тогда, полагаю, — кокетливо проговорила она, встав у него между колен, — ваша жена хочет, чтобы вы поцеловали ее.
В ее взгляде читалась застенчивость, желание и отвага. Она олицетворяла все, о чем он когда-либо мечтал.
«Всего один поцелуй», — подумал он. Он уйдет после одного поцелуя. Он поднял голову, когда она положила руки ему на плечи. Их губы слились, и оба окунулись в неземное блаженство. Один поцелуй. Такой легкий. Но такой разрушительный. Тело возобладало в нем над разумом. Он отбросил прочь смятый листок, а вместе с ним и свои благие намерения.
Его ладони легли ей на талию, и он через ткань ощутил тепло её кожи. Упав навзничь на кровать, он увлек ее за собой. Семь долгих лет он жил ради этого мгновения. И никто, даже он сам, не вправе отнимать его.
Один поцелуй превратился в десяток, когда он распробовал се на вкус. Он целовал ее уши, глаза, лоб, нос, подбородок.
Своими поцелуями он отдавал должное её очаровательной улыбке, призывным взглядам, ее смущению и настойчивости. Он все сильнее прижимал ее к себе.
Его руки, скользнув в разрезы туники, ласкали ее обнаженное тело.
Она с готовностью прильнула к нему, его набухшая плоть вдавилась в ее мягкий живот. Сжав руками ее ягодицы, он привлек ее еще ближе к себе, и она судорожно вдохнула, а потом уперлась руками ему в плечи и задвигала бедрами. Из его груди вырвался стон, и она восторженно рассмеялась. Он не спрашивал, где она научилась дразнить мужчину, потому что знал: она, как и он, следует велению своего сердца. Он тоже засмеялся, и в его смехе впервые звучало ликование.
Они снова слились в поцелуе — страстном, требовательном и остром.
Он перекатил ее на спину и принялся гладить рукой от груди до колена. С трудом верилось, что это восхитительное создание с нежной кожей — его жена. Развязав тесемки и сняв с нее тунику, он припал губами к ее груди.
Он поднял голову. Ее глаза были закрыты, она вся сосредоточилась на своих ощущениях. Он ущипнул губами ее сосок, провел языком по животу. Выгнувшись ему навстречу, она прижала к груди его голову и запустила пальцы ему в волосы.
Он встал, чтобы по её просьбе задуть свечу и раздеться, а затем снова лег рядом. Он наслаждался ее нежным телом, сердцем находил ответы на все вопросы. Он увлек ее в волшебный мир, где властвуют страсть и любовь. Он жарко ласкал ее, их трепещущие тела были влажными от пота. Тишину комнаты нарушали то смех, то сладостные стоны.
Наконец, впервые в жизни, она достигла наивысшей точки наслаждения и закричала. Он увидел приоткрытые губы, через которые вырывалось судорожное дыхание, и понял, что никогда этого не забудет. Его прекрасная отважная жена, принесшая ему в приданое сорок тысяч годового дохода, стоила каждой капли его крови. Его семя жидким огнем излилось в ее лоно, навеки скрепив сделку.
Он чертыхался про себя, ощупью бредя по коридору. Если бы все сложилось иначе, если бы он был другим, сегодняшняя ночь окончилась бы по-другому. Сейчас он знал одно: она не должна узнать его тайну. Он готов сделать все, чтобы помешать этому.
Повернув за угол, он левой щекой ощутил прикосновение легкого морского бриза. Ветерок имел острый и прохладный привкус соли. Значит, он добрался до террасы, выходящей на край скалы над морем.
Как просто. Перешагнуть через низкий парапет и отдаться на волю ветра. Удар об камни внизу оборвет его никчемную жизнь.
Если бы он все еще оставался человеком, которому дано чувствовать боль, сожаление и гнев, он бы так и поступил. Однако он лишен человеческих качеств, следовательно, ему недоступны эмоции, необходимые для такого шага.
Окруженный тайной, молчанием и всепрощающим мраком, он отправился назад той же дорогой, что пришел.
Делла распахнула темно-зеленые ставни и вдохнула ароматы цветущего сада. Выйдя на залитый солнцем балкон, она с восхищением огляделась по сторонам. Прошлой ночью вилла казалась вратами преисподней. Сегодня в ярком утреннем свете ее можно было с полным правом называть раем. Буйно цвели розы и бугенвиллеи. Яркая герань отбрасывала тень на вымощенные дорожки.
Над стенами виллы высились дворовые постройки с черепичными крышами. Солнце, разогнав последние облака, заливало светом все вокруг. За одну ночь весна поборола зиму.
Делла спустилась с балкона на террасу, выходившую на оливковую рощу, росшую на склоне холма. Теперь она видела, в какую высь пришлось забираться коляске. С террасы открывался еще более захватывающий вид. К востоку лежал утопающий в зелени город, а на западе, окаймленное белой полоской песка, напоминающего жемчужное ожерелье, несло свои лазурные воды море.
— О, вы проснулись, миледи.
— Как видите, Сара. — Делла повернулась к компаньонке, вышедшей на террасу через дверь в главной части дома.