Хьюго утешало лишь то, что его слуги были приспособлены к верховой езде меньше его и ненавидели гостиницы так же, как и он. Если бы не страх попасть в темницу, он вряд ли добрался бы до Скиптона. Потом, в Ливерпуле, они нашли корабль, отправляющийся в Ирландию, и оплатили проезд, узнав от шкипера, что им предстоит легкое путешествие, которое займет всего одну ночь. Но путешествие было кошмарным, оно отняло у них три дня, и Хьюго часами лежал, содрогаясь от лихорадки и приступов рвоты, завернутый в два сырых вонючих одеяла, вымаливая быструю смерть, которая избавила бы его от других мучений. На второй день он был уже уверен, что умирает, и, когда его разбудила пробегающая по лицу крыса, был настолько подавлен и несчастен, что не обратил на нее внимание.
В Дублине у них закончились деньги. Чтобы оплатить проезд во Францию, они вынуждены были продать лошадей. И все же денег не хватило; пришлось занять энную сумму под непомерные проценты у симпатичного джентльмена-католика, который согласился дать им в долг, полагаясь на имя Хьюго и будучи с ним в дальнем родстве. Путешествие во Францию длилось две недели, потому что стояла безветренная погода и корабль вынужден был дрейфовать, ожидая хотя бы легкого бриза. Хьюго уже подумывал о том, чтобы выброситься за борт, надеясь хоть так покончить с мытарствами. Осуществить это он не смог только потому, что ноги ослабели настолько, что он не в состоянии был подняться на верхнюю палубу без посторонней помощи, а найти помощника для такого дела не представлялось возможным.
Однако когда, наконец, все закончилось, Хьюго даже обрадовался, что находится в ссылке. В свое время он не совершил «гранд-тур», который считался желательным для всех выпускников Оксфорда. И, кроме трех месяцев, когда-то проведенных в Париже, это был его первый опыт дальнего путешествия. Благодаря отцу Сент-Мору французский Хьюго был превосходен, а акцент – вполне понятен местным жителям. А там, где по-французски не понимали, он прекрасно справлялся с помощью смеси латыни, итальянского и жестов. Пребывание в ссылке давало ему определенные преимущества, а принадлежность к жертвам папистского заговора делала Хьюго своего рода героем, и поэтому его везде хорошо принимали. Он находил, что пища довольна скудна, но вина отличные, а девушки страшненькие, но гостеприимные. Покрой одежды казался экстравагантным, но, попривыкнув, Хьюго нашел ее очень удобной. Наконец он добрался до Эдмунда, и тот приветствовал его раскрытыми объятиями и показался ему очень приятным малым. Некоторое время Хьюго прожил в семинарии, в комнатах для гостей, хотя и не отличавшихся роскошью, но, по сравнению с гостиницами Англии, очень чистых, уютных и комфортабельных. Позже он обзавелся собственным жильем в городе, где его передвижения регламентировались не так строго.
Страх за свою жизнь, за безопасность матери поначалу мешали Хьюго наслаждаться радостями жизни, и он мог думать только о том, испытает ли еще раз счастье от того, что она назовет его своим сыном и улыбнется ему. Но узнав, что ее оправдали и она вернулась в Морлэнд, а следовательно, очень скоро вернется домой и он, расстроился – в сущности, здесь ему очень нравилось. Новости из Англии он получал так же быстро, как и находясь в Морлэнде: король распустил парламент и отослал герцога Йоркского в Брюссель, чтобы не подвергать ненужному риску; новый парламент снова проголосовал за снятие с герцога обвинения. Герцога спасли от суда, во-первых, искренняя убежденность в верности королю, а во-вторых, неверие короля в его измену. Личного врача королевы обвинили в намерении отравить короля, что якобы являлось частью папистского заговора.
Такая попытка была сделана явно для того, чтобы заставить короля развестись и жениться на протестантской принцессе. Но врача оправдали, и это тоже было знаком того, что власть Оутса тает. Подпевалы из Южной Шотландии восстали, надеясь извлечь выгоду из тяжелой обстановки в Англии.
Эдмунд был удивлен и озабочен тем, что командующим армией, которой предстояло подавить беспорядки, был назначен протестантский герцог Монмаут, любимец вигов и предполагаемый наследник трона; а Хьюго был удивлен и озабочен, обнаружив на своем темечке только намечающуюся проплешину.
– Это то же самое, что давать несмышленому ребенку горящий факел, – озабоченно говорил Эдмунд. – Если он справится, это, безусловно, повысит его популярность в народе. О чем думал король, когда доверял ему армию?
– Если дело так пойдет и дальше, – простонал Хьюго, – мне придется стать монахом.
В июле пришли известия о том, что герцог Монмаут подавил шотландское восстание, завоевал любовь всей Шотландии и вернулся назад, подобно герою-завоевателю; и с той же почтой Хьюго получил долгожданный вызов домой. Он огорчился из-за того, что придется уезжать. Но мать горела таким желанием его видеть, что собиралась приехать в Виндзор, где двор проводил несколько недель, чтобы ждать его там. Это заставило Хьюго поторопиться с отъездом. Желание матери увидеть его грело душу – это было заветной мечтой с самого детства. Возвращение в Англию кардинально отличалось от путешествия, совершенного девять месяцев назад. Теперь не надо было скрываться и прятаться; он добирался с большим комфортом, нагруженный дорогими подарками, письмами и с приличными деньгами, переданными ему доверенным отца в Кале. Погода была на удивление прекрасной, а морской вояж спокойным. Приехав в Дувр, он остановился в самой шикарной гостинице, на три дня и три ночи, ожидая, пока будут готовы новые костюмы и Джон Вуд сумеет найти достойных лошадей.
Только после этого он выехал в Виндзор.
Было ясно, что Монмаут уже там, потому что в городе было полно солдат, бахвалящихся своим мужеством и героизмом и провозглашающих тосты за здоровье их благородного и смелого главнокомандующего. Это очень нервировало Хьюго, и он постоянно, пока не добрался до Виндзорского замка, держал наготове документ, разрешающий ему свободный проезд. Он не успокоился до тех пор, пока не проследовал в королевские апартаменты и не попал в распростертые объятия матери.
Аннунсиата проснулась и не сразу поняла, где находится. Из-за жары полог кровати был отдернут, и через щель в гардинах она могла разглядеть каменную стену с замысловатым рисунком, после чего ясно осознала, где она. Этот неприятный момент пробуждения повторялся раз от разу, как продолжение кошмаров Тауэра, но яркость переживания постепенно угасала. Конечно, она была в полной безопасности, в своей знакомой квартире, в круглой башне, которую занимала всегда, приезжая в Виндзор. Виндзорский замок сильно пострадал во время гражданской войны, затем претерпел новые разрушения во времена протектората. Сделав замок своей официальной резиденцией, принц Руперт начал интенсивные работы по его восстановлению, предложив ряд улучшений. Король тоже очень любил Виндзор и был счастлив выделить необходимую для реконструкции сумму. Поэтому сейчас круглая башня была комфортабельна и красива.
На улице светило солнышко, пора было идти в часовню, но Аннунсиата не вставала с кровати, уставившись на противоположную стену и наслаждаясь ощущением благополучия. И король, и принц Руперт были здесь: сегодня, чуть позже, она собиралась прокатиться с ними верхом по новой зеленой аллее, созданной специально для верховых прогулок, – принц только недавно закончил ее.