Но репутация партии в глазах «буржуев» и «оппортунистов» не очень-то волновала «тройку». Молоды они были, молоды и не опытны, основные теоретики проживали за границей, и подсказать было некому. Но из Сибири уже ехали первые ссыльные, политики умеренные и разумные — депутат Госдумы Муранов, Каменев, Сталин…
…Прямо с вокзала он отправился к Аллилуевым. Тут его ждали, понимая, что при первой же весточке о революции он сорвется с места. А в столице куда деваться? Конечно, к ним, куда же еще! И вот он на пороге: все в том же костюме, в котором четыре года назад отправился в ссылку, уже распадающемся от ветхости, с ручной корзинкой, где помещался весь его багаж. Иосиф был все такой же — и не такой. Дети запомнили его подавленным, молчаливым, а теперь он стал веселым. Смеялся, шутил, показывал в лицах захлебывающихся от высоких речей станционных ораторов и жадно расспрашивал обо всем, краем глаза разглядывая друзей. Сергей и Ольга мало изменились за четыре года. Но надо же, как выросли дети: Аня и Надя — совсем барышни…
Немного отдохнув с дороги, Иосиф направился в редакцию «Правды» под настороженные взгляды членов «тройки», которые уже вошли во вкус политики и теперь опасались, что новоприбывшие задвинут их куда-нибудь в угол. Собравшиеся решили устроить вернувшимся формальный прием в руководство — приняли в члены Бюро Муранова, отказали Каменеву, Иосифа допустили с совещательным голосом, сославшись на «некоторые свойства личности». Он внутренне усмехнулся: боятся, что он их задавит своим авторитетом. Ну и ладно, он и с совещательным голосом стоит этих желторотых с их решающими, пусть-ка попробуют с ним поспорить… Ему не Бюро нужно, ему нужна в первую очередь «Правда», тогда он и без них обойдется… Иосиф, как Илья Муромец после второй чаши меду хмельного, чувствовал в себе силу. Теперь он на своем месте, это дело ему в самый полный рост! Ничего, что революция буржуазная, главное — что революция!
Уже 14 марта вышла его первая статья «О Советах рабочих и солдатских депутатов». 16-го — еще одна, «О войне». «Голый лозунг „Долой войну!“ совершенно непригоден как практический путь, ибо он, не выходя за пределы пропаганды идей мира вообще, ничего не дает и не может дать в смысле практического воздействия на воюющие силы в целях прекращения войны… Выход — путь давления на Временное правительство с требованием изъявления им своего согласия немедленно открыть мирные переговоры. Рабочие, солдаты и крестьяне должны устраивать митинги и демонстрации, они должны потребовать от Временного правительства, чтобы оно открыто и во всеуслышание выступило с попыткой склонить все воюющие державы немедленно приступить к мирным переговорам на началах признания права наций на самоопределение».
И так далее — почти в каждом номере. До сих пор он был мало востребован как политик, но много думал и много учился, и оказался в полной мере готов выступить и в этом новом амплуа, возглавив партию, пока не приедут из-за границы цекисты — когда они еще приедут? Не так это просто, в Европе идет война…
Теперь в полной мере оказался востребован и его литературный талант. Что стихи — детская забава! Все свое умение работать со словом, выработанное, когда он учился складывать слова в стихотворные строчки, Иосиф вкладывал теперь в газетные статьи, почти физически ощущая, как можно словом ворочать массы — как горный поток сдвигает с места громадные валуны. В свое время он оценивал стиль Ленина: «Каждая фраза не говорит, а стреляет». Перефразируя, можно сказать про сталинский стиль, что у него стреляет каждая мысль, а каждое слово пригнано к месту, как крупинки пороха, незаметно и предельно функционально.
Оценки точны и взвешенны, ситуацию он чувствует, как чувствует лошадь хороший наездник, а ведь она была куда как сложна и менялась каждый день! Зато язык прост и доступен любому полуграмотному фабричному или солдату. «У Сталина исключительный язык пропагандиста, классический язык, точный, короткий, ясный. И в голову прямо вколачивал», — говорил Молотов.
Возьмем для примера крохотную газетную реплику «Или — или» (не потому, что она особо важна по теме, а просто потому, что она мала по объему). Только надо учесть, что написана она не для того, чтобы ее просматривали глазами, а чтобы ее читал вслух какой-нибудь рабочий у станка или солдат в окопе, медленно, почти по складам, а остальные слушали. Для этого она чрезвычайно удобна.
«В известном интервью от 23 марта министр иностранных дел г. Милюков развил свою „программу“ о целях настоящей войны. Читатели знают из вчерашнего номера „Правды“, что цели эти империалистические: захват Константинополя, захват Армении, раздел Австрии и Турции, захват северной Персии.
Оказывается, русские солдаты льют кровь на полях сражения не для «защиты отечества», не «за свободу», как уверяет нас продажная буржуазная печать, а для захвата чужих земель в угоду кучке империалистов.
Так, по крайней мере, говорит г. Милюков.
От имени кого же говорит все это так откровенно и во всеуслышание г. Милюков?
Конечно, не от имени русского народа. Ибо русский народ, русские рабочие, крестьяне и солдаты — против захватов чужих земель, против насилия над народами. Об этом красноречиво говорит известное «воззвание» Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов, выразителя воли русского народа.
Чье же мнение выражает в таком случае г. Милюков?
Может быть, мнение Временного правительства, как целого?
Но вот что сообщает об этом вчерашнее… «Вечернее Время»:
«По поводу появившегося в петроградских газетах 23 марта интервью с министром иностранных дел Милюковым министр юстиции Керенский уполномочил информационное бюро печати при министерстве юстиции заявить, что содержащееся в нем изложение задач внешней политики России в настоящей войне составляет личное мнение Милюкова, а отнюдь не представляет собой взгляды Временного правительства».
Итак, если верить Керенскому, г. Милюков не выражает мнения Временного правительства по кардинальному вопросу о целях войны.
Короче: министр иностранных дел г. Милюков, заявляя перед всем светом о захватнических целях нынешней войны, пошел не только против воли русского народа, но и против Временного правительства, членом которого он состоит.
Еще при царизме г. Милюков высказывался за ответственность министров перед народом. Мы согласны с ним, что министры подотчетны и ответственны перед народом. И мы спрашиваем: продолжает ли г. Милюков признавать принцип ответственности министров? И, если он продолжает его признавать, почему не уходит в отставку?
Или, может быть, сообщение Керенского не… точно?
Одно из двух:
Или сообщение Керенского неверно, и тогда революционный народ должен призвать к порядку Временное правительство, заставив его признать свою волю.
Или Керенский прав, и тогда г. Милюкову нет места во Временном правительстве — он должен уйти в отставку.
Среднего нет».
…Естественно, такой сотрудник сразу стал в «Правде» главным. Уже через два дня Молотова мягко вывели из состава редакции. Не шумя и не отстаивая своих прав, Сталин просто взял газету в руки и повел ее, как лоцман, зная впереди цель, но не забывая о фарватере и подводных камнях, полностью сосредоточившись на событиях дня, бурное течение которых не оставляло места для дальних прогнозов. Каковы бы ни были цели большевиков в революции, но текущая политика диктовала свои тактические ходы.