«Наступление наших войск носило здесь частный характер и большого успеха, в смысле захвата территории, не имело, поэтому система ПВО войск и объектов нарушена не была, о чем свидетельствует высокий процент потерь бомбардировщиков и штурмовиков от огня 3енитной Артиллерии и Зенитных Пулеметов» (ЦАМО Ф. 362. On. 20272сс, Д.1 Л. 308). Важным фактором для действий авиации была погода в районе Ржевского выступа. Несмотря на присутствие в небе «Фокке-Вульфов-190» и неподавленную систему ПВО немецких войск, наши ударные самолеты вследствие плохих метеоусловий вынуждены были вести боевую работу с малых высот и без прикрытия истребителей. Все это привело к тому, что налет на одну боевую потерю в районе Ржева был одним из самых низких на всем советско-германском фронте. Красноречивее всего об этом свидетельствует статистика. В период с октября 1942 г. по январь 1943 г. налет самолетов Ил-2 на одну потерю в 1 — м и 2-м штурмовых авиакорпусах Калининского фронта составлял всего 17 самолетовылетов и 15 часов полета. Для сравнения, в 16-й воздушной армии под Сталинградом в октябре-декабре 1942 г. налет штурмовиков на одну потерю составлял 34 самолетовылета и 35 часов полета. При этом если на Сталинградском фронте штурмовики теряли от огня с земли 20,7 % самолетов, то на Калининском фронте эта цифра была в полтора раза больше — 30,1 %. Бомбардировщики под Сталинградом от огня зениток не несли потерь вообще (статистически), а на Калининском фронте 25,7 % бомбардировщиков было сбито огнем зенитной артиллерии немцев. Еще красноречивее выглядит сравнение этих цифр с наиболее спокойным участком фронта, со статистикой ВВС 7-й армии, противостоявшей малочисленным и слабым в техническом отношении ВВС Финляндии. Там налет ударных самолетов на одну потерю составлял 152(!) самолетовылета. Одним словом, война в воздухе над Ржевским выступом была интересной и напряженной. Эта тема пока еще ждет своего исследователя.
Книга об операции «Марс» представляет собой серьезное историческое исследование, написанное в яркой, популярной форме. Есть только отдельные моменты, которые требуют дополнительных разъяснений. Сразу хочу обратить внимание читателей на разницу в масштабах соединений и объединений войск сторон. Если все немецкие войска на обороне Ржевского выступа объединялись под управлением одной 9-й армии, то только активно наступавших советских армий было пять: 20, 22, 30, 39 и 41-я. Объясняется это не подавляющим численным превосходством советских войск, а меньшим масштабом оперативных объединений под названием «армия». По своему боевому и численному составу, а также уровню решаемых задач немецкая армия может быть сравнима с советским фронтовым объединением. Фронтов в «Марсе» участвовало два: Калининский и Западный. Аналогичная ситуация с танковыми соединениями. Если советские танковые войска действуют, будучи объединенными в танковые или механизированные корпуса, то у немцев танковый корпус объединяет несколько дивизий, танковых, мотопехотных и пехотных. При этом по организационной структуре и штатной численности основных видов вооружения советский танковый и механизированный корпус ближе иссго к немецкой танковой дивизии. Введение понятия «корпус» в танковые войска было вызвано, прежде всего, желанием формально повысить статус командира самостоятельного танкового соединения. Если дивизиями, как стрелковыми, так и танковыми (в начальный период войны), сплошь и рядом командовали полковники, то должность командира корпуса формально требовала генерал-лейтенанта, а планку минимально допустимого звания для лица, возглавляющего это соединение, поднимала до уровня генерал-майора. Таким образом, немецкие армейские и танковые корпуса по своим задачам примерно соответствуют советским армиям.
Об этой разнице в принципах наименования соединений и объединений нужно помнить при чтении книги. Ситуация с окружением механизированного корпуса М.Д. Соломатина под Белым вта-ком контексте выглядит совсем иначе, чем можно себе представить, уравнивая советский и немецкий корпус. По своему наименованию 41-й танковый корпус генерала Гарпе не отличался от соединения М.Д. Соломатина.
Однако в реальности 41-й корпус объединял действия четырех(!) соединений, эквивалентных по своему рангу советскому 1-му механизированному корпусу. Это 1, 12, 19 и 20-я танковые дивизии. Аналогичная ситуация в полосе 20-й армии. 5-му и 6-му танковым корпусам в разное время противостояли 5-я и 9-я танковые дивизии, а в резерве у командования 9-й армии была 2-я танковая дивизия.
Это, кстати, стоит иметь в виду, читая повторяющиеся у Гланца рефреном слова о численном превосходстве советских войск. В действительности немцы имели существенный перевес в числе подвижных соединений. Четырем советским танковым и механизированным корпусам противостояли шесть танковых дивизий (1, 5, 9, 12, 19 и 20-я), две моторизованные (14-я и «Великая Германия»). Эти дивизии уступали советским корпусам в числе танков, но обладали высокоподвижной артиллерией и мотопехотой. Также требует пояснений часто встречающийся в тексте термин «боевая группа». Формирование так называемых «боевых групп» (Kampfgruppe) было характерным приемом ведения боевых действий танковыми и пехотными дивизиями вермахта. Боевая группа представляла собой временное тактическое объединение частей различных родов войск, входящих в дивизию. Ядром боевой группы, как правило, становился танковый или пехотный полк, которому придавались дивизионы артиллерийского полка, батареи противотанкового дивизиона, роты саперного батальона. В сложной обстановке боевая группа формировалась также вокруг частей дивизии, предназначенных для решения самостоятельных задач, — разведывательного или мотоциклетного батальонов. Часто боевая группа получала в свое распоряжение средства усиления, приданные дивизии из корпуса. Возглавлял боевую группу командир полка, а в случае танковых частей — командир пехотной бригады или танкового (пехотного) полка. На выходе получалась достаточно компактная и подвижная группа, сочетавшая в себе все огневые средства дивизии и корпусные средства усиления от 88-мм зениток до тяжелых орудий включительно. Тем самым автоматически решался вопрос взаимодействия войск, распоряжения артиллеристам и саперам отдавал сам командир боевой группы, без подачи заявок командиру дивизии или корпуса. Если уж мы затронули тактические приемы немецких войск, нашедшие свое отражение в книге, следует сказать несколько слов о мотоциклетных батальонах. Поскольку в сражении с немецкой стороны участвовали несколько танковых дивизий, одним из активно использовавшихся в качестве мобильного резерва подразделений стали мотоциклетные батальоны. Они легко опознаются по обозначению буквой «К» с сопутствующей ей цифрой, однозначно определяющей принадлежность батальона к той или иной дивизии. Например, К-1. Буква «К» — это первая буква немецкого слова «Крафтрадшутцен» (Kraftradsc-hutzen), наименования мотоциклетных частей. Часто номер батальона совпадал с номером дивизии, например К-1 входил в состав 1-й танковой дивизии. Но были и исключения. Упоминающийся в книге К-22 входил в состав 12-й танковой дивизии, а К-12 просто не существовало. В период «блицкригов» мотоциклисты были символом глубоких обходов и охватов. В сражениях позиционной войны они стали мобильным резервом для затыкания дыр и преодоления возникающих то там, то здесь кризисов.