Кроме того, если исходить из тенденции, обозначенной двумяцензами в Августодуне (сокращение числа жителей с 32 до 25 тысяч за предположительно 15 лет), то население должно было уменьшаться наполовину за каждые 40-45 лет, и к моменту расселения вестготов и бургундов в V в. общее число галло-римлян могло составлять всего лишь несколько сотен тысяч человек.
Итак, вопреки ставшей уже традиционной фразе историков античности о том, что у нас нет никаких конкретных данных о демографии Римской империи, у нас есть такие данные, взятые из первоисточников. И они свидетельствуют о том, что уже к началу IV в. средняя плотность населения в Галлии снизилась до приблизительно 2 чел./кв. км.и продолжала быстро уменьшаться. Поэтому произошедшее впоследствии расселение германцев вполне естественно. На территориях, занятых германскими племенами, плотность населения была больше - по оценкам, порядка 4-5 чел./кв.км. ([18] с.1130), а рост их численности и миграции других народов постоянно их подталкивали к тому, чтобы занять пустующие земли. Удивительно не то, что Галлия и другие западные провинции отпали в V в. от Римской империи, а то, что при таком сокращении населения ей так долго удавалось сохранять за собой большинство прежних территорий на Западе . И лишь после фактического раздела империи на Восточную и Западную в конце IV в. у последней не осталось никаких шансов на существование. Но и тогда, благодаря своему выгодному географическому положению, отсутствию сильных внешних врагов, политической и дипломатической ловкости ее императоров и военачальников, своему культурному превосходству, а также благоговению, внушаемому варварам, Западной Римской империи удалось просуществовать почти столетие.
Это благоговение варваров и их преклонение перед культурой Рима было настолько велико, что, как указывает американский историк Р.Коллинс, вестготы даже в VI в. продолжали управлять Испанией как бы от лица Западной Римской империи, которой к тому времени уже давно не существовало, но с которой они в начале V в. заключили договор о расселении на землях юга Галлии и севера Испании ([102] p.30). А остготский король Теодорик правил Италией в конце V в. – начале VI в. как бы от имени императора Восточной Римской империи, заручившись от него соответствующими грамотами. До него такой же «мандат на управление» Италией, правда тщетно, пытался получить и взявший власть в Италии в свои руки в 476 г. Одоакр.Даже некоторые короли вандалов в Африке, а также остготов в Италии, чеканили монеты с изображением императора Восточной Римской империи, как бы от его имени ([151] pp.264, 271). И возможно, именно этим благоговением можно объяснить очень небольшие разрушения римских городов во время варварского «нашествия».
Разумеется, двух имеющихся цифр по Галлии недостаточно, чтобы сделать окончательные выводы о размерах сокращения населения в западных провинциях. Поэтому давайте проверим, подтверждается ли сделанная оценка другими имеющимися данными – археологическими, экономическими, военными и т.д.
Начнем с финансовых показателей, которые, хотя и могут показаться скучными, но позволяют дать самые объективные результаты. В главе I уже приводились данные о том, что доходы Западной Римской империи от двух африканских провинций в 445 г. были в 100 раз меньше, чем доходы Восточной Римской империи от Египта. Но может быть, здесь вкралась какая-то ошибка? Ведь некоторые историки античности с полной уверенностью пишут о том, что города Северной Африки и экономика Северной Африки в конце IV в. процветали. Давайте проведем несложные расчеты и посмотрим с использованием всей имеющейся информации, как сильно изменились доходы, получаемые империей от римской Африки к V в.
по сравнению с действительным периодом процветания (то есть приблизительно II в. н.э.). Для этого у нас есть данные по площади обрабатываемых земель, средней урожайности земли в Африке и приблизительному уровню налогообложения в римской Африке и Египте в % к собираемому урожаю, на основе которых мы можем определить примерный размер налогов, которые Западная Римская империя собирала с четырех африканских провинций. В соответствии с этими расчетами (см. Приложение в конце главы) общая сумма налогов с этих четырех провинций могла в период их процветания составлять почти 5 млн. золотых солидов. А фактические суммы налогов, собираемые с этих провинций, сократились в 20 раз к началу V в. (228 тысяч солидов) и в 150-200 раз к середине V в. (20-30 тысяч солидов). Причем, как представлено в Приложении, этот порядок цифр (20-30 тысяч солидов) подтверждается как абсолютными данными о размере налогов, так и данными о единой ставке земельного налога и общем количестве земель, подлежащих налогообложению.
Как представляется, указанную разницу в 150-200 раз невозможно объяснить никакими особыми обстоятельствами, будь то временная ситуация после вторжения вандалов , коррупция или недоработка одного из правивших в этот период императоров.Более того, вся информация, которую мы имеем по Африке конца IV в. -начала V в., свидетельствует о том, что землевладельцы были недовольны тяжестью налогов и боролись за их снижение. Мы видим здесь череду восстаний землевладельцев: восстание Гилдо в 397 г., Гераклия в 413 г., Бонифация в 427 г. Причем, Гилдо в 397 г. вел переговоры с Константинополем о переходе под юрисдикцию Восточной Римской империи ([75] pp.121-122), а Бонифаций в 428 г. пригласил в Африку вандалов. Очевидно, что их действия не могут быть объясненытщеславным стремлением к усилению собственной власти – зачем тогда уходить из-под слабой власти западного императора под более сильную власть восточного императора или непредсказуемую власть вандалов – а связаны со стремлением избавиться от тяжелого налогового гнета, на который часто ссылаются древние авторы (см. главу I). Это мнение разделяют историки, которые отмечают, что в период правления вандалов в Африке там произошло «массированное сокращение» налогов, и что только после прихода вандалов местные жители осознали, насколько тяжелы были римские налоги ([138] p.47; [151] p.272). Таким образом, несмотря на то, что общий размер налогов, собираемых с четырех провинций, к началу V в. сократился примерно в 20 раз, налоги по-прежнему воспринимались как очень тяжелые. И в середине V в. мы видим их дальнейшее снижение еще в 8-10 раз. Следовательно, указанное сокращение налогов (в 150-200 раз) не может быть объяснено ничем иным, как только соответствующим уменьшением населения.
По-видимому, так же значительно сократилось и реальное количество обрабатываемых земель, хотя отчасти мог иметь место переход к экстенсивному сельскому хозяйству, включая пастбищное скотоводство, как это произошло в Италии. Во всяком случае, размер уменьшения официального количества используемых земель в четырех провинциях (всего лишь в 2,2 раза) ни о чем не говорит, поскольку в Римской империи уже как минимум с начала IV в. применялись законы, не позволявшие отказываться от плохих или необрабатываемых земель или продавать хорошие земли отдельно от плохих (так называемое правило эпиболы – см. Главу I). Поэтому бoльшая часть земель, официально числившихся как используемые, в действительности, очевидно, давно вышла из употребления, а другая часть, возможно, использовалась в целях не производства зерна, а для пастбищного скотоводства. И лишь незначительная часть земель, по всей вероятности, по-прежнему использовалась для выращивания зерна.