Результаты археологических работ свидетельствуют о том, что в городах Галлии бoльшая часть кирпичных и бетонных зданий в течение последующих столетий приходила в упадок, и их либо подлатывали в отдельных местах, либо сносили и заменяли деревянными строениями. Магазины и ремесленные мастерские, столь характерные для античности, практически исчезли. Как отмечал известный бельгийский историк А.Пиренн, города как коммерческие центры к IX в. перестали существовать, превратившись фактически в поселения сельских жителей, занятых исключительно сельским хозяйством ([181] p.56). А по словам английских историков Р.Ходжеса и Д.Уайтхауса, «все попытки археологов доказать непрерывность существования городов предоставляют нам бесценный объем негативной (курсив авторов) информации, отрицающей непрерывность существования городов после 600 г.» ([138] pp.83-84).
О размерах этого апокалипсиса поздней античности можно судить также по дальнейшей истории городов во Франции во втором тысячелетии и по тому, как эта история нашла свое отражение во французском языке. Слово civitas, от которого произошло французское слово cite («ситэ»), первоначально в латинском языке означало город-государство или главный город округа с принадлежащей ему сельской территорией, как Августодун с областью эдуев. А все другие города, которых было значительно больше, назывались urbs (откуда произошло слово «урбанистический»). В дальнейшем слово urbs совсем вышло из употребления вместе с исчезновением большинства городов. А слово cite сохранилось во французском языке в основном в том значении, в котором бывшие civitas предстают в раннем средневековье – то есть это уже не провинциальный центр площадью 100 или 200 гектаров, как это было во II в., а маленький укрепленный раннесредневековый замок (кремль) размером в несколько гектаров, вокруг которого лишь в VIII-XI вв. начинают расти опять жилые постройки и возводиться новые кольца стен. Именно такие cite (кремли) мы сегодня видим в большинстве старинных французских городов.
Что касается слова ville («вилль»), которое по-французски сегодня означает «город» (и почти всегда именно оно используется в этом значении), то это слово произошло от латинского villa – вилла, загородный дом, крестьянский двор. В раннем средневековье «виллы» представляли собой либо хутора из нескольких домов, либо вообще одно хозяйство, включавшее семью хозяина и в ряде случаев некоторое количество колонов или подсобных рабочих. В дальнейшем, по мере роста населения, прежние «виллы» превратились сначала в деревни, а позднее в города; вот и слово ville перестало обозначать виллу, и начало означать сначала «поселок», а затем «город». До сих пор во Франции тысячи городов имеют окончание ville или court (двор), а перед ними – чаще всего имя того колониста-варвара, который когда-то поселился в этой «вилле» или «дворе»: например Arnouville (вилла Арну). Причем, археология говорит о том, что эти «виллы» и «дворы» с именами поселенцев-варваров возникали часто на территории бывших галло-римских поселений, и получили новые имена вместо прежних в VII-VIII вв. ([136] p.148) Сотни других городов во Франции называются “villeneuve” (новая вилла), “bastide” (постройка), “bourg” (первоначально означало «деревню», а затем стала означать «город»),“villefranc” (поселение с особыми гарантированными правами), и т.д. Они в большинстве возникли вообще на пустом месте в IX-XIII вв., но уже изначально строились не как «дворы» или хутора, а уже как деревни (обычно также с собственной церковью), и организаторами их строительства и привлечения в них жителей обычно становились местное духовенство и феодалы ([82] pp.71-72, 76). В дальнейшем число их жителей настолько возросло, что они (а вместе с ними и слово «вилль», равно как и «бург») поднялись в своем статусе с «деревни» до «города».
Читатель вправе спросить – а что мешало духовенству и феодалам развернуть такое же строительство «вильневов» и «бургов» в V-VII вв.
? Ответ прост – мешало отсутствие потенциальных жителей. Нехватка людей оставалась такой же проблемой раннего средневековья, как и поздней античности. В частности, как указывает историк Р.Кёбнер, по монастырским письменным источникам в Галлии известно, что многие попытки основания новых поселений в то время откладывались или от них вообще отказывались именно по этой причине. А когда такие попытки предпринимались, поселенцев старались привлечь всеми возможными способами: предоставляли им разные гарантии, включая гарантию свободы , а также предоставляли поселению специальные права. Отсюда столь распространены на территории Франции, равно как и Испании, «вильфранки», поэтому в документах того времени монастыри Галлии пытаются всеми правдами и неправдами получить не землю – в земле нет недостатка - а особые права для основания поселений ([82] p.68).
Если проследить, какими были типичные поселения франков во время их первоначального расселения в Западной Римской империи (что было проанализировано Р.Кёбнером), то мы увидим, что, так же как и в самой Германии в то время, они селились небольшими хуторами по нескольку семей, или даже вообще одной-двумя семьями. Таково мнение историков и археологов, об этом же свидетельствует и один из первых законов франков в Галлии – Pactus Lex Salica (начало VI в.). В нем написано, что любой поселенец имеет право вето против поселения по соседству пришельца со стороны, если даже «один или несколько» других поселенцев согласны его принять. Из этого, в частности, следует, что речь не идет о больших поселениях, а речь идет о хуторах ([82] p.34). Собственно, это подтверждается и выводами археологических исследований, о которых шла речь выше. Другим типом поселений были поместья, принадлежащие земельной аристократии и монастырям, возле которых жили и зависимые от них крестьяне. Но в VI-VIII вв. доминировал первый тип поселений (хутора). Даже в начале IX в., хотя к этому времени уже произошел заметный рост монастырей и крупных поместий на севере Галлии ([128] p.68; [139] p.271), доля их земель в ряде провинций составляла, по оценкам, лишь 10-12% общего количества обрабатываемых земель, и лишь в районе Парижа, где этот рост был наиболее заметным, достигала 32-35%. Остальную землю по-прежнему обрабатывали крестьяне, жившие на хуторах (называвшихся в Галлии «мансами», «виллами» и «дворами»), состоящих из одной или нескольких семей ([82] pp.231-232).
Таким образом, можно заключить, что из общего числа поселений даже в начале IX в. хутора и одиночные дворы составляли в большинстве провинций порядка 97-99% . Между тем, мы знаем, и не только по распространенности «вилл» и «дворов» в названиях французских городов, но и по самым разным источникам, в том числе по истории развития городов, прослеженной историками ([128] p.69-70), что именно из этих, а также построенных в дальнейшем «с нуля» поселений (в том числе “villeneuve”, “bastide”, «bourg», «villefranc» и прочих) образовались тысячи городов во Франции.Итак, если исходить из того, что в этих поселениях в V-VII вв. жило, как правило, от нескольких человек до нескольких десятков человек, или их еще не было вообще, а в наше время в тех же поселениях проживают тысячи и десятки тысяч, то мы говорим о росте населения с тех пор и до наших дней в несколько сотен раз. Соответственно, если в наши дни средняя плотность населения Франции составляет порядка 110 чел./кв. км., то в то время она, по всей видимости, была менее 1 чел./кв.км.
Примерно те же результаты может дать и сопоставление площади «сите», то есть старых городов античности в момент их наибольшего сокращения, с их нынешней площадью.